Любовь и гром - Линдсей Джоанна. Страница 17

Номер оказался вполне комфортабельным, не оправдав их худших ожиданий: им было сказано, что большинство городов на Западе маленькие и гостиницы в них без особых удобств. Томбстоун — первый город на Западе, с которым они познакомились, — приятно поразил их размерами и огромным выбором гостиниц. Конечно, «Гранд-Отель» не шел ни в какое сравнение с фешенебельными гостиницами восточного побережья, но все же был на приличном уровне. Герцогине удалось снять весь второй этаж, что было совершенно идеально с точки зрения безопасности.

— Достаточно, Бабетта, — нетерпеливо приказала Джослин. — Насколько проясняет ситуацию сообщение Алонсо?

Молоденькая француженка широко улыбнулась, довольная тем, что ее маленькая хитрость — протянуть время — удалась.

— Все не так уж плохо. Во всяком случае, по словам Алонсо, это всего лишь местные предрассудки. Здесь полукровка — все равно что индеец, а к индейцам относятся с презрением и отвращением.

— Презрением?

— Чтобы не показать страха, понимаете? Индейцев здесь еще очень боятся. Они до сих пор бродят по округе, нападают, убивают и…

— Какие-индейцы?

— Апачи. Мы ведь о них слышали еще в Мексике, да?

— Действительно, слышали, но я не припоминаю, чтобы кто-то утверждал, что они все еще настолько враждебны.

— Только Хоронимо. Алонсо говорит, это отщепенец с небольшим количеством сторонников. Он скрывается в Мексике. Но его шайка совершает налеты и по эту сторону границы тоже.

— Хорошо. Но Кольт Сандер не апач! Он наполовину шайенн, — возразила Джослин. — Что Алонсо удалось выяснить об индейцах-шайеннах?

— Здесь о них ничего не знают.

— Тогда почему мистер Сандер посчитал, что я должна его опасаться?

— Мне кажется, ты упустила самое главное, дорогая, — вмешалась Ванесса. — Предрассудки направлены не против какого-то определенного племени. Похоже, на этих западных территориях так относятся ко всем индейцам и полукровкам, независимо от того, к какому племени они принадлежат.

— Но это ужасно! — разгорячилась Джослин. — Не говоря о том, что просто несправедливо! В Кольте Сандере нет ничего, за что его можно презирать. Мне он показался очень воспитанным человеком… ну, почти. И он оказал нам неоценимую помощь. Боже мой, да он в течение часа дважды спас мне жизнь!

А еще он нетерпеливый, вспыльчивый, упрямый и упорно отказывается иметь с ней дело, но об этом говорить не стоит.

— Джослин, дорогая! Мы все бесконечно благодарны этому человеку за своевременную помощь. Очень благодарны. Но сегодня днем он совершенно ясно показал, как ко всему этому относится. Он даже не захотел с тобой разговаривать!

— И мне теперь понятно почему. Сегодня утром он вел себя так, словно я совершаю огромную ошибку, просто находясь рядом с ним. Но это так глупо!

— Однако он явно так не считает.

— Знаю. И он думает, что оберегает мою репутацию, избегая общения со мной в городе. Весьма любезно с его стороны, но вряд ли в этом есть необходимость. Я никогда не позволю поддаться влиянию чьих-то предрассудков! И меня совершенно не интересует общественное мнение. Если я захочу общаться с этим человеком, то так и сделаю. И никто мне запретить не сможет.

Увидев упрямо вздернувшийся подбородок Джослин, Ванесса изогнула золотистую бровь. Как-то однажды герцог сказал ей, что герцогиня очень мила, любезна и покладиста. С тех пор Ванесса неоднократно имела возможность убедиться, что это не совсем так.

— И какую же форму общения ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась графиня, подозревая, что заранее знает ответ.

Джослин пожала плечами, хотя в ее зеленых глазах светилась решимость.

— Ах, сама не знаю! Возможно, это будет так, как мы с тобой говорили утром.

— Я боялась, что именно это ты и скажешь.

Глава 9

— Я открою, — крикнул Билли и скатился с кровати, где лежал, наблюдая за Кольтом, который, как обычно, торопливо сбривал редкие волосы на подбородке.

Но прежде чем успел коснуться дверной ручки, он услышал характерный звук взводимого курка и понял, что опять опростоволосился. Нельзя открывать кому попало дверь в городе, где ожидается заварушка, предварительно не выяснив, кто стучит. Или не подготовившись к любым неожиданностям, как только что сделал Кольт. К тому же Клентон еще в городе. Вряд ли, конечно, он станет искать Билли в отеле, но всякое возможно.

Билли подумал было, что Кольт снова спустит на него собак, как вчера вечером, когда он забыл запереть дверь, но сегодня утром братец явно пребывал в лучшем настроении.

— Валяй, — сказал он замершему в нерешительности Билли. — Только не стой на линии огня.

У слышав совет. Билли сглотнул, затем широко распахнул дверь на себя и остался стоять за ней. Когда он путешествовал один, то мало заботился о таких вещах и не поджидал опасности за каждым углом. Джесси не раз вдалбливала ему правила предосторожности, но во время своей поездки на Запад он благополучно выкинул их из головы. Удивительно, что он до сих пор цел.

Но на сей раз предосторожности оказались явно излишними. В коридоре стояли двое мужчин, ни один из которых не был Клейтоном. Они стояли совершенно неподвижно перед револьвером, который направил на них одетый лишь в брюки и высокие, до колен, мокасины Кольт. Билли несказанно изумился, когда Кольт отвернулся и быстро убрал оружие в висящую на умывальнике кобуру. Но уже в следующий момент юноша тоже узнал эти красные мундиры. Мужчины по-прежнему не произносили ни слова, хотя на них уже не смотрело дуло револьвера 45-го калибра. Но такая реакция была вполне объяснима. Конечно, направленный на них ствол удивил пришедших, но вид обнаженной спины Кольта просто лишил их дара речи.

Однако лучше Кольту не знать о произведенном впечатлении. Если что и приводило его в полное бешенство, так это исполненный ужаса взгляд, направленный на его шрамы. Джесси говорила, что гордость не позволяет ему демонстрировать другим пережитые муки. Но, с чем бы это ни было связано. Билли прекрасно знал, как болезненно реагирует Кольт на малейшие проявления сочувствия. Он предпочтет, чтобы его скорее ненавидели, чем жалели.

Выйдя из-за двери. Билли вынудил визитеров смотреть на себя, а не на Кольта. Вспомнив приличные манеры, он обратился к ним:

— Чем мы можем вам служить, джентльмены? Один из пришедших, ростом с Билли, но одного возраста с Кольтом, с коротко стриженными каштановыми волосами и орехового цвета глазами, еще не совсем оправившись от увиденного, неуверенно спросил:

— Позвольте узнать, я имею честь разговаривать с Кольтом Сандером?

В его голосе прозвучала такая надежда, что Билли с трудом сдержал ухмылку.

— Боюсь, что нет.

Мужчины в красных куртках переглянулись, очевидно растерянные, затем высокий произнес:

— Не думал, что… впрочем, не важно. Чуть отклонившись в сторону, он снова взглянул на Кольта, затем выпрямился и твердо сказал:

— У нас сообщение для вашего спутника, если он и есть мистер Сандер.

Улыбка Билли стала еще шире. Он не смог отказать себе в удовольствии повторить обращение, которое, как он знал. Кольт люто ненавидел.

— Мистер Сандер, это к вам!

— Слышал, но мне наплевать.

Перестав улыбаться. Билли круто развернулся и увидел, что Кольт натягивает рубашку. Может, Кольту и наплевать, но самого Билли съедало любопытство. Он прекрасно понял, от кого это сообщение.

— Да ладно тебе, Кольт! Это всего лишь сообщение. Ничего с тобой не случится, если ты его выслушаешь.

Кольт подошел. Лицо его было невозмутимым, хотя Билли разглядел признаки нетерпения, заметные только тем, кто хорошо знал брата. Не потрудившись застегнуть рубашку, Кольт просто засунул ее в брюки. И брюки, и рубашка были черными, и, должно быть, поэтому англичане отступили на шаг, когда он встал в дверном проеме. Но скорее всего их смутил его немалый рост.

— Выкладывайте! — грубо сказал он. Высокий англичанин прокашлялся. Очевидно, говорить должен был он.