Нежная мятежница (Тревоги любви) - Линдсей Джоанна. Страница 27

Энтони был в замешательстве. Обычно женщины не спали в его объятиях, поэтому он и не знал, что делать с той, которая не хочет просыпаться.

Он попробовал еще раз.

— Просыпайся, девочка моя, или ты забыла, какой сегодня день? Неужели свадебные колокольчики ни о чем не напоминают тебе? Или ты думаешь, что твоему мужу нравится, что ты спишь здесь такая привлекательная?

Она зевнула, потерла глаза, отгоняя сон — так по-детски. — Энтони, а почему ты настоял на возвращении в Лондон сегодня?

Его глаза блеснули.

— Невесты обычно очень нервничают в первую брачную ночь. Я подумал, что, может быть, для тебя будет проще провести ее в уже знакомой кровати.

Карета остановилась у подъезда особняка, слабо освещенного уличным фонарем.

— Наконец-то, — сказал Энтони и выпрыгнул, широко распахнув дверцу. — Идем, моя дорогая, и я перенесу тебя через порог.

Она оперлась о его руку и спустилась на землю.

— Это не обязательно.

— Позволь мне исполнять мою роль, — галантно отвечал он и легко, одним движением подхватил ее на руки. — В любом случае мы должны подчиниться традиции.

Наверное, ее придумали для того, чтобы невеста не могла убежать.

— Какая чушь! — она засмеялась, обвивая рукой его шею. — Скорей всего, некоторые невесты теряли сознание у порога, и их приходилось переносить.

— Только некоторые? — он засмеялся. — Уверяю тебя, что непросвещенность невест относительно супружеского ложа очень велика. Матери не могут обсуждать такие вещи с дочерьми, им мешает стыдливость, поэтому бедные девушки так переживают и нервничают из-за приближающейся потери девственности.

— Энтони! — взмолилась она, хотя ей сложно было не улыбнуться его жестокой насмешке. — Может быть, ты не будешь говорить подобных вещей? — и добавила, чтобы последнее слово осталось за ней:

— Кроме того, не у всех невест есть матери, чтобы просветить их.

— А, сейчас мы переходим на личности. Но ты ведь не боялась, так ведь, дорогая?

— Ты не дал мне времени, чтобы испугаться, — сказала она, снова покрываясь румянцем.

Дверь особняка открыл дворецкий. Лицо его сохраняло невозмутимое выражение, словно ничего не было удивительного в том, что его хозяин вошел ночью в дом с женщиной на руках. Розлинн даже встревожилась, но, секунду спустя обернувшись, увидела вдруг, как на лице Добсона появилось откровенное выражение крайнего удивления. Она улыбнулась ему через плечо.

Но тут с лестницы донесся тихий и вкрадчивый голос. На ступеньках с бокалом вина стоял Джеймс Мэлори.

— Приятно видеть подобную сцену.

— Вряд ли тебе есть чему радоваться, — ответил Энтони. — Но раз уж ты здесь, то можешь узнать, что я женился на этой девушке.

— Лжешь, черт подери!

— Он действительно сделал это. — Розлинн от души позабавилась его удивлению. — Вы думаете, я позволила бы кому угодно переносить меня через порог?

Энтони также был доволен замешательством брата.

— Боже праведный, Джеймс, не думал увидеть, как ты потеряешь дар речи. Но ты наверное понимаешь, что я не собираюсь ждать еще столько же, пока ты придешь в себя.

Энтони внес Розлинн в комнату и закрыл спиной дверь, заметив:

— Наконец-то одни.

Он бросился на кровать и она оказалась у него на коленях. Энтони нежно покусывал ее губы, кончиками пальцев гладил ее щеки, не давая ей закрыть глаза. Его глаза потемнели и горели страстью. Наконец он сказал ласково, дыханием касаясь ее губ:

— Ты перестанешь, наконец, думать, что это единственная ночь в твоей жизни, когда все знают, что ты собираешься заниматься любовью? О, дорогая, мне так нравится, когда ты краснеешь.

— Это бывало со мной редко, пока я не встретила тебя.

Почему-то ее ответ взбесил Энтони. Он снял ее с колен:

— Это было чрезвычайно глупо — столько ждать. Даю тебе пять минут, чтобы ты сделала все, что нужно.

С этими словами он исчез в гардеробной, оставив Розлинн с глупой улыбкой на губах. Неужели она смогла заставить его потерять контроль над собой? Невероятно. Но она и сама волновалась, путаясь, нервно снимала одежду и думала, что могла бы делать это побыстрее. Ее сердце билось с невероятной скоростью, она напряженно прислушивалась в ожидании, когда откроется дверь. Прыгнув в кровать, она никак не могла решить, откинуть одеяло или остаться накрытой.

Когда он, наконец, вернулся, он был одет в длинную рубашку из малинового бархата. С пронзительным смущением Розлинн сообразила, что даже не подумала надеть ночную рубашку. Разве это было не в порядке вещей, что жена ждет в постели своего мужа обнаженной? И довольная улыбка Энтони подтвердила это.

— Можно мне? — он сел рядом с ней и начал перебирать ее локоны.

Она дотронулась до рыжей пряди, упавшей ей на плечи.

— Я забыла…

— Я рад.

Он действительно был рад. Он обожал ее волосы, любил дотрагиваться до них, запускать в них пальцы. Он гладил ее по голове, пока глаза ее не закрылись, а на губах не появилась мечтательная улыбка.

— Как хорошо, — мягко вздохнула она.

— Действительно? А как насчет этого? — Его губы коснулись ее виска, опустились ниже, остановились надолго на губах, глубокий поцелуй, прежде чем он продолжил опускать руку по ее спине, пока не дошел до ягодиц.

— Это слишком хорошо, — проговорила она. — Дорогая, разве это была только прошлая ночь? Кажется, что вечность пролегла между сейчас и тогда.

Она погладила его по щеке и провела пальцем по его губам:

— Правда, вечность?

Он нетерпеливо прошептал ее имя, обвил ее за талию и поцеловал в ладонь. Его глаза пристально смотрели в ее глаза. Между ними пробежал электрический ток, тугой и жаркий. Продолжая ласкать ее, он снял с себя рубашку, откинул одеяло и накрыл ее тело своим. Его поцелуй был таким долгим и страстным, что она чуть не потеряла голову, и тогда он окончательно овладел ею. Она достигла наслаждения почти сразу же и вскрикнула, доставив этим огромное удовольствие Энтони. Розлинн чуть отстранилась, ожидая, когда их дыхание вновь станет нормальным. Она не хотела, чтобы он двигался, и обняла его крепко. Конечно, это не могло бы его остановить, но он и сам не хотел двигаться. Его голова покоилась на ее плече, его дыхание ласкало ей спину.

— Ты заставила меня потерять голову, — вздохнул Энтони.

— Это плохо?

— Можешь судить меня, если я не буду заниматься с тобой любовью в более медленном темпе.

Она засмеялась глубоким смехом:

— Если я правильно поняла, ты напрашиваешься на комплименты. Или ты хочешь знать, не разочаровал ли меня из-за того, что все произошло слишком быстро? Совсем нет. Ты был прекрасен.

Он улыбнулся ей нежнейшей улыбкой, которая отозвалась в ней теплом. Она дышала тяжело, ее губы приоткрылись и поцеловали его. Но потом он встал, поразив ее тем, что стянул с нее одеяло, и прикрывшись им, поднял рубашку с пола, которую до того неосмотрительно бросил. Снова присев на край постели, но на достаточном расстоянии, что должно было предостеречь ее, он заметил:

— Я хотел бы честно признаться, что я солгал тебе сегодня.

— В чем?

— Может, угадаешь, дорогая? — он внимательно посмотрел ей в глаза. — Я не собираюсь продолжать свои отношения с другими женщинами после нашей свадьбы. Я абсолютно разрушил твои планы, не так ли?

— Но ты же согласился!

Он улыбнулся, с удовольствием осознавая свою мужскую победу:

— Я мог сказать что угодно, чтобы заполучить тебя в жены, чтобы ты не могла отступить.

Розлинн взглянула на него рассерженно, кровь закипела в ее жилах.

— Ты женился на мне обманом!

— Я женился на тебе честно.

— Я предложила тебе идеальные условия.

— Но ты не спросила меня о моих желаниях. И, дорогая, если бы ты просто задумалась об этом, ты бы поняла, сколь абсурдным было твое условие. Не ты просила меня жениться на тебе, я сам сделал тебе предложение, и ты прекрасно знаешь, что я не делал этого никогда раньше. Я оставил любовниц в прошлом. Единственная женщина, которую я хочу сейчас, — это жена.