Хрономастер - Желязны Роджер Джозеф. Страница 32

Белый тарантул слегка раскачивался, опускаясь вниз. Корда видел зеленое свечение фляги с консервированным временем, свисавшей с центральной части туловища паука.

– Думаешь, ты умнее всех, человек? – прошипел тарантул. Как и прежде, его слова звучали прямо в мозгу у Корды. – Я вижу твою маленькую пчелку. Я ее укушу, но сначала у меня есть подарочек для тебя и твоих друзей.

Слайв что-то бросил одной из передних лап. Корда инстинктивно отпрянул, ожидая, что его коснется липкая паутина. Однако он ошибся: на песок упал обломок фиолетового кристалла, и сразу же в ушах зазвучала сладкая, завораживающая песня.

Корда забыл про паука; белый тарантул представлял не большую опасность, чем погремушка на арфе.

Боковым зрением он видел, как Тико и Мириам, обнявшись, медленно танцуют под музыку кристалла. «Интересно, – лениво подумал Корда, – Слайв дал им второй кристалл или они настолько близко, что слышат мой?» Корда улыбнулся, глядя на счастливые молодые лица, он больше не ощущал одиночества или ревности. Кристалл пел так красиво!.. Корда даже начал мурлыкать себе под нос в такт песне.

Поднял руки, собираясь дирижировать невидимыми музыкантами. Послышались аплодисменты. У него великолепно получалось, а ведь раньше никогда не пробовал управлять целым оркестром. Легким движением мизинца он указал скрипкам, чтобы те играли чуть нежнее. Уже почти подошло время для соло глифнода; нужно сменить темп, чтобы сопровождение звучало в джазовом ритме.

Раз-два-три...

– Солнце мое!

Что это еще за шум? Корда помахал руками возле ушей. Соло глифнода..., сейчас никак нельзя отвлекаться.

– Солнце мое! Послушай меня!

Как это раздражает! Корда сделал знак литаврам. Раздался оглушительный гром, а потом все посторонние шумы исчезли..., и вот уже может вступать глифнод. Зазвенели первые ноты – как здорово! Ему захотелось притопнуть ногой от радости.

«РЕНЕ КОРДА, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ОБРАТИ НА МЕНЯ ВНИМАНИЕ! ПАУК ИДЕТ К ТЕБЕ ПО ПЕСКУ, ОН УКУСИТ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ЧТО-НИБУДЬ НЕМЕДЛЕННО НЕ СДЕЛАЕШЬ! И НЕ РАССЧИТЫВАЙ НА МОЮ ПОМОЩЬ... Я ПЕРЕРЕЗАЛА ПАУТИНУ, НО ОН ПОЙМАЛ МЕНЯ В СВОИ СЕТИ, И ТЕПЕРЬ Я НЕ МОГУ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ».

Корда, ничего не понимая, смотрел на буквы, пляшущие перед глазами. Затем его мозг словно пронзила вспышка – он сообразил, что происходит, и заставил себя оглядеться. Слайв уже был всего в нескольких дюймах от его ноги и приготовился укусить.

Собрав все силы, Корда с трудом отступил на несколько шагов, но этого оказалось достаточно: укус Слайва пришелся в песок. Пока тарантул отплевывался, Корда потряс головой в надежде, что она хоть немного прояснится. Кристалл-сирена все еще находился внутри его темпорального поля, призывая вернуться к управлению невидимым оркестром. Сделав несколько торопливых шагов в сторону, Рене заставил кристалл замолчать.

Слайв бросился вслед за ним. Человек понимал, что паук рано или поздно его догонит, сообразит, что нужно просто вернуться на свою паутину и опутать противника клейкими нитями.

Тогда Корда сделал вид, что споткнулся, и тут же у него в мозгу послышался радостный смех Слайва. Тарантул устремился вперед, чтобы вонзить ядовитые клыки в обнажившуюся икру ноги, но Корда схватил горсть песка и швырнул пауку прямо в морду. Белый тарантул на мгновение ослеп, Корда протянул руку и выхватил у Слайва фляжку с консервированным временем, а потом откатился в сторону, чтобы паук оказался вне темпорального поля.

Однако Корда действовал недостаточно быстро. Слайв успел впиться ему в ногу. Рене почувствовал обжигающую боль, которая вместе с кровью стала стремительно распространяться по венам и артериям. Собрав последние силы, он пинком отбросил Слайва в сторону.

Как только паук вылетел из темпорального поля Корды, он завис в воздухе. Позднее Корда так и не был до конца уверен, видел ли он на самом деле следующий эпизод, или это уже было началом галлюцинаций, которые очень скоро овладели его сознанием. Ему показалось, что светловолосый мужчина-британец с точеными чертами лица, в одеянии арабского шейха, возник рядом с тарантулом и подхватил замершего в воздухе Слайва.

Корда падал – или стремительно поднимался? Все мышцы отчаянно болели, словно существовали отдельно и старались вырваться на свободу. С усилием, которое чуть не прикончило его, он сумел заставить свое тело снова стать единым целым. В голове что-то пульсировало, но перед глазами понемногу прояснилось. Рене уже видел возникший на горизонте дворец.

Когда Корда приземлился на пенорезиновом коврике у порога, от удара задрожали кости, обращая костный мозг в персиковый джем. Часть его выдавилась через нос, и он тщательно стер его. Следовало выглядеть наилучшим образом, потому что швейцар (который походил на невероятно толстого вомбата в кимоно, запахнутом слева направо) вышел, чтобы представить его всемогущему господу для суда за содеянные им за долгую жизнь преступления.

Корда подозревал, что всемогущий будет не в восторге от его деятельности. Разве он сам не чувствовал себя богом, когда создавал карманные вселенные и терраформировал миры? Господу определенно не понравится такая дерзость. Чего ждать дальше – Корда сможет пользоваться его кредитной карточкой или заснет в постели господа?

Зал для аудиенций всемогущего господа напоминал пивной бар на Земле. Господь играл в бильярд на столе, покрытом черным бархатом. Подойдя поближе, Корда разглядел, что шары – вовсе не шары, а светила и планеты. Лузы были вселенными. «Может быть, некоторые из них создал я, – подумал Корда. – Интересно, одобряет ли господь мое искусство?» Всемогущий господь оказался похожим на Чарли Белла: свисающие усы и все такое. Нос, однако, был заостренным, а длинные бакенбарды закручивались вверх (усы же свешивались вниз). У господа имелось множество шляп – шелковый цилиндр, соломенное сомбреро, бейсбольная кепка, надетая козырьком назад, высокая русская меховая папаха. Зеленые солнцезащитные очки скрывали лоб.

Когда он посмотрел на Корду, тот увидел, что у всемогущего оранжевые глаза, которые пылают, точно солнца, готовые превратиться в сверхновую.

– Эйнштейн говорил, что господь не станет играть в кости со вселенными, – вполне дружелюбно произнес он, – поэтому я больше не играю. Я хочу сказать – кто станет спорить с Эйнштейном? Бильярд тоже не слишком благородная игра, но не могу же я разочаровать болельщиков. Насколько я понимаю, ты пришел сюда для суда, не так ли?

Корда заморгал:

– Полагаю, да.

– Как угодно, – проворчал всемогущий господь, – но я бы лучше поиграл в бильярд. Одному мне уже надоело. Я достиг совершенства – так зачем же продолжать тренироваться?

Корда вяло кивнул. Откуда-то появился рой пчел, и они принялись его жалить. Господь, казалось, этого не замечал. Он протянул своему собеседнику бильярдный кий и кусочек мела. Кий был очень похож на окаменевшего удава, но мел ничем не отличался от обычного.

Всемогущий господь устанавливал шары в центре стола при помощи божественного триединства. Корда узнал Старую Терру, Марс и Юпитер, разглядел двойные светила Аравии и парочку небесных тел, которые ему были незнакомы, включая планету, по форме и окраске напоминающую пасхальное яйцо, и другую, похожую на ограненный рубин.

– Я разрешаю тебе разбить и сделать первый удар, – благородно предложил Всемогущий. – Если начну я, то тебе не удастся поиграть. Я же верх совершенства, не забыл?

– Не забыл, – ответил Корда, устанавливая ударный шар (он смахивал на ПЦП Коломбины). Ему очень хотелось удачно начать.

Когда Корда приготовился, всемогущий господь небрежно бросил:

– Почему же тогда ты исправляешь мои творения, Рене? Разве я не сделал свою работу безупречно с самого начала?

Корда пытался найти ответ на этот вопрос, когда бильярдный шар взлетел со стола, – перед самым его лицом парила ПЦП Коломбины.

– Коломбина, – прошипел Корда. – Отправляйся на место! Я не могу заставлять господа ждать!

– Солнце мое! – позвала его Коломбина. – У тебя галлюцинации?