Непокорная пленница - Линн Вирджиния. Страница 41

— Как ты знаешь, — прозвучал холодный голос Дэниела, — я в состоянии разрешить вопрос с армией.

Гвоздь проблемы в том, что Брэдфорд отказывается отступить хоть на дюйм. Он жаждет крови, Каттер, и он может своего добиться.

— Пусть попытается.

— Неужели тебя так мало заботит мать или моя репутация? — выпалил Дэниел, отбросив маску вежливости. — Брэдфорд втопчет нас в грязь. Когда ты поймешь, что твои поступки отражаются на всех членах семьи? Я рассчитываю, — хмуро закончил Дэниел, — что в тебе найдется достаточно чести, чтобы принять правильное решение.

— Почему ты думаешь, что она выйдет за меня? — спросил Каттер ровным голосом, но характер выдавали загоревшиеся злостью глаза. — Она меня ненавидит.

— У меня не сложилось такого впечатления, когда я сюда вошел, — сказал Дэниел, — но если это так, я должен сказать, у нее есть здравый смысл. А здравый смысл диктует, что ей нужно выйти за тебя замуж, чтобы остановить мерзкие слухи, которые распространяются от восточного побережья до западного. Похищение женщины ее положения едва ли обойдется без комментариев, в то время как романтическое бегство с возлюбленным только укрепит ее репутацию.

Каттер постарался придать голосу холодность:

— Я никогда не развлекал себя мыслями о женитьбе, а если бы задумался, то никогда не выбрал такую высокомерную и твердоголовую особу, как Уитни Брэдфорд Натянутая улыбка заиграла на губах Дэниела, он взять «винчестер» Каттера и взвел курок.

— Твоя капитуляция предпочтительнее несчастного случая. Хотя даже это желательнее, чем публичное повешение.

Несмотря на симпатию, которая их связывала, Каттер хорошо знал, что Дэниел Коулмен не бросается пустыми угрозами. Отчасти он его понимал. Дело было не только в благополучии матери. Коулмен долго и упорно работал, чтобы создать себе хорошую репутацию, а ни один политик не останется равнодушен, когда дело доходит до слухов.

Несмотря на то что Каттер был пьян, он подумал, что его согласие жениться устроит всех. А саму женитьбу можно будет оттягивать до бесконечности.

Под свирепым взглядом отчима он насмешливо сказал:

— Как я могу отказаться, когда ты так мило просишь?

— Полагаю, ты даешь слово жениться немедленно? — Капер молчал, и дуло ружья поднялось. — Твое слово, пожалуйста.

На один немыслимый момент Каттер в ярости решил выхватить у него ружье, но так же быстро понял, что не сделает этого. Он не сомневался, что Дэниел не колеблясь выстрелит, но не знал, сможет ли это сделать сам.

Он сжал кулаки:

— Стреляй и будь проклят!

Палец, лежавший на спусковом крючке, уже согнулся, но вдруг Коулмен мягко сказал:

— Если бы ты любил эту девушку, ты бы спас ее от отвратительных сплетен.

Наступило короткое, напряженное молчание; Каттер боролся с собой. Первым желанием было снова отказаться, но он вспомнил Уитни — как он обнимал ее, как ее нежное тело клубочком свернулось у него под боком, и это видение одурманило его. Хуже всего было воспоминание о той ночи в доме Теджаса, когда он так отвратительно себя повел. Господи! Она не первая женщина, которая делает такое признание! А он повел себя как осел, обвинил ее в том, что она не доверилась ему раньше! Он криво улыбнулся, насмехаясь над собой. Она была права, что не доверяла ему.

— Хорошо. Я даю слово. Я женюсь на Уитни. Но я хотел бы присутствовать, когда ты ее об этом проинформируешь. Очень интересная получится беседа.

— Я не намерен информировать мисс Брэдфорд. Предоставляю это тебе. Ты ее похитил. Ты на ней женишься.

Так что информируй сам. — Ружье упало на стол. Дэниел продолжил:

— И не смотри так угрюмо. Лучше снова поговори о цветах.

Дэниел скрылся в доме, а Каттер еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Что за смехотворная ситуация! За всю свою жизнь он и не помышлял, что угодит в ловушку, которую сам расставил. И во сне не могло присниться, что его силой заставят жениться, буквально под дулом ружья. Он догадывался, что когда винные пары рассеются, ему будет не до смеха, но сейчас ситуация выглядела комичной.

Уитни не нашла в ситуации ничего комичного. Выйти замуж за Каттера?

— Скорее я выйду за телеграфный столб! — спокойно заявила она, но это, казалось, не произвело на него впечатления.

После вежливого, холодного предложения Каттера она ему отказала, сопроводив отказ излюбленными отцовскими ругательствами. Он потерял терпение и сказал, что ему это тоже не нравится, но если она не хочет до конца жизни быть мишенью злобных сплетен, ей лучше согласиться и покончить с этим.

— Ты что, ничего не понимаешь? — грубо спросил он. — Тебя не пустят ни в один приличный дом, раз тебя похитили апачи и держали у себя как игрушку! Ты действительно думаешь, что тебе понравится сладострастное фырканье высшего света? Подумай, принцесса!

— А ты думаешь, если женишься на мне, то спасешь от всего этого? — закричала она, не заботясь, что ее услышат другие. Слезы заливали лицо, она свирепо смотрела на него. — Я уже сейчас вижу, как мы стали бы жить — ты носился бы по всей стране, а я сидела в квартире над Центральным парком и высматривала в окошко, не едешь ли ты!

— Об этом можешь не беспокоиться. Я не имею намерения переезжать в Нью-Йорк. А ты в качестве моей возлюбленной жены можешь оставаться в Аризоне или возвращаться к отцу, как тебе будет угодно. Как бы то ни было, меня не надо будет высматривать.

Тяжелый груз лег на сердце Уитни. «О, Каттер, неужели ты не можешь меня полюбить?» От молчаливой мольбы напряглась спина — Уитни переполнилась гневом и отвращением к себе. Ей было понятно, что он испытывает, понятно, что делает предложение только из чувства долга. Однажды она уже выходила замуж без любви, второго раза ей не надо. Даже за мужчину, который сводит ее с ума. Она сама не знала, как это случилось, что она его полюбила. Это противоречило логике, было не правдоподобно, противоречило всему, что она до сих пор считала разумным. Но после того как вчера ночью на патио она почти что отдалась Каттеру душой и телом, она знала, что он — тот мужчина, с которым она хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь. Но только если он тоже этого хочет.

— О, делай что хочешь, — внезапно ослабев, сказала она. — Все равно сделаешь по-своему.

— Значит, ты принимаешь мое предложение 6 браке?

— Нет. Уходи. У меня разболелась голова — только не говори об этом матери. Она влила в меня столько травяного чая, что в животе булькает при каждом движении.

— Бедный тигренок. Кажется, никто не может тебе угодить.

Уитни покраснела и накинулась на него:

— Послушай, ты проявил благородство, сделал мне предложение! Я тебе отказала, за что ты должен меня благодарить, а теперь убирайся, оставь меня одну!

— С радостью. С тобой говорить — все равно что с дикобразом. Я могу найти и не такую колючую компанию.

— Как я понимаю, снова пойдешь вниз по реке? — едко бросила она, и он попятился.

Потом ухмыльнулся. Выходит, она уже слышала про дома ниже по реке и их обитательниц. Конечно, слуги наболтали. Они вечно болтают.

— Могу. — Он подошел и приподнял прядь светлых волос, любуясь шелковистыми завитками. Сказал нежно и только наполовину шутливо:

— Конечно, будь у меня дома жена, исполняющая все мои желания, зачем бы я стал туда ходить?

Ну, это уж слишком! Уитни закричала, чтобы он убирался из ее спальни, пока она не начала швыряться в него вещами, и он ушел, язвительно сказав на прощание, что ей повезло оказаться среди людей, которые понимают характер волчицы. Не зная, что он имеет в виду, Уитни швырнула в него щетку для волос в серебряной оправе, но она ударилась о закрытую дверь.

Быстро вошла Дебора, стала утешать ее какими-то словами, которые, к сожалению, не могли исцелить ее от мучительного состояния смятения. В комнате опустили шторы, чтобы свет ей не мешал; предполагалось, что после этого она ляжет, но она была слишком взвинчена, переполнена нервной энергией и тысячью вопросов.