Предатель - Кеннеди Эль. Страница 7

– Скажи? Похоже на красное вино.

– Ты-то откуда знаешь?

Она фыркает.

– Что, думаешь, ты первый, кто налил мне алкоголь?

Не знаю, почему мне так нравится, когда она смеется надо мной.

Здесь, с ней, я чувствую себя как никогда умиротворенно. Кейси обладает удивительной способностью затмевать собой все остальное, и мне становится легче. Я свободен. Счастлив. Долго это, впрочем, никогда не длится, потому что в промежутках между этими светлыми моментами течет река дурного предчувствия и напоминает мне, что все это временно. Однажды я разочарую ее. Стану дурным влиянием, безвозвратно испорчу все хорошее, что делает ее особенной.

Кейси не страдает от губительной апатии и разочарования, которые поглотили всех нас. Она не какая-то там очередная уставшая дочка богача, в чьей душе только холод и пустота. Она мила и полна надежд. Добрая, щедрая. Все то, что из нас выжали, как сок, она каким-то образом сохранила, несмотря на все ужасы, которые сломали бы любого другого.

В каком-то роде она мой герой.

И не будь я таким эгоистичным козлом, я бы отстал от нее прежде, чем успею что-то сломать.

– Что будешь делать вечером? – спрашивает она, доставая из коробочки маленький пончик с пудрой. – Влипать в неприятности?

– Сегодня бои. – Я закатываю глаза. – Эр Джей хочет, чтобы я пошел с ним, так как он технически обязан появиться после свержения Дюка.

– Не могу представить, как Эр Джей там всем заправляет в роли нового Дюка.

– В этом вы с ним солидарны.

Мой сводный брат никогда не хотел ответственности и силы главного альфы Сэндовера. Бросая вызов Дюку, он дрался за собственную свободу в этой прогнившей системе, а не за лидерскую позицию. Грубо говоря, он хотел вертеть свои темные делишки, не отстегивая процент Дюку, мать его, Джессапу. Вот только он не понимал, что машина продолжает ехать вперед, кто бы ни был за рулем. Хочет он того или нет.

Откинувшись на локтях, Кейси любопытно смотрит на меня.

– А ты участвовал?

– В боях? Ну да. Пару раз.

Ее реакцию сложно разобрать, но я ожидаю разочарования. Это одна из тех вещей, после которых монетка перестает казаться блестящей. Участие в Сэндоверской традиции избиения друг друга по субботам вряд ли делает из меня привлекательного кандидата в бойфренды.

– Чтобы развеяться или…

– В смысле, делал ли я это веселья ради? Нет.

Многие парни дерутся просто по приколу. Некоторые пытаются что-то доказать. Другим просто нравится. Все это не я.

– Может, это мой недостаток, но оба раза я выходил на ринг, чтобы что-то решить. Свести счеты или вроде того.

Насилие не приносит мне удовольствия, просто иногда физический контакт – самый быстрый путь к результату. Все знают правила, и они работают. Чаще всего.

– Я не осуждаю. Но и представить тебя в драке не могу, – говорит Кейси, пожевывая губу, словно пытаясь нарисовать картину в голове. – Не с твоим ангельским лицом. – Ее палец дразняще смахивает следы пудры с моей щеки.

Всю жизнь об этом слышу. Феннели Бишоп, милый мальчик. Но когда я выхожу один на один с другим парнем, который совсем не прочь разбить мне это самое лицо, я себя не сдерживаю. Что-то просыпается во мне. Я становлюсь жестоким. Словно теряю сознание, и моим телом управляет нечто другое, спрятанное глубоко внутри. Но в то же время это трусливо – так перекладывать ответственность. Может, мне просто нравится периодически избивать кого-нибудь. Может, нам всем нравится.

– И с кем ты дрался? – спрашивает она. – Я знаю кого-нибудь?

– Ты знакома только с Гейбом.

У нее отвисает челюсть.

– Вы разве не лучшие друзья?

Усмехаюсь.

– Только не в те десять минут на ринге.

Ох, какая это была брутальная драка. Мы с Гейбом знали друг друга с детского сада, так что это, разумеется, была не первая наша стычка, но тот вечер был кровавой кулачной бойней, из которой бы оба вышли разбитые в мясо. Я даже не знаю, кто победил. Не помню, почему мы вообще дрались.

Ах да. Я трахнул девчонку, которая ему нравилась. Поступил не по-братски. Так что я сам нарвался на то, что он вызвал меня тогда на бой.

– Ты так и не говорил с ним с тех пор, как его перевели? – тихо спрашивает Кейси.

– Не-а. – По мне пробегают волны недовольства и чувства вины. – Я до сих пор даже не знаю, куда его отправили. У Гейба ужасно строгие родители, так что я не особо удивлен, что они выбрали армейскую школу, про которую сложнее всего добыть информацию.

– Да, Лукас всегда говорит, что у них невозможные предки. Это его с ума сводит.

Я мысленно напрягаюсь при упоминании Лукаса. Это глупо, потому что Кейси никто не запрещал иметь друзей. Учитывая, что весь Баллард до сих пор о ней шепчется, да теперь еще и девчонки в Святого Винсента подключились, я, наоборот, хочу, чтобы у нее было как можно больше друзей.

Но не могу сдержать искру ревности, вспоминая, как близки они с Лукасом Киприаном.

Не то чтобы с Лукасом было что-то не так. Он хороший пацан. Гейб всегда любил младшего брата, особенно учитывая то, что отец вечно их сравнивал. У Лукаса синдром «младшего брата в тени старшего», и я знаю, что Гейб чувствовал его зависть, потому что вечно пытался поднять мальчишке самооценку.

– Говорят, стало еще хуже после того, как Гейба поймали с поличным, – говорит Кейси. – Мистер Киприан совсем перебарщивает с Лукасом. Звонит ему практически каждый день и читает лекции про «честный труд», чтобы он не пошел по стопам брата.

– Может, Лукасу тоже стоит подраться, – не всерьез предлагаю я. – Разрядиться немного.

– Эй, а что, если я пойду с вами? – предлагает она, отпивая вина. – Сама посмотрю, в чем суть.

Морщусь от одной только мысли.

– Плохая идея. Девчонки не ходят на драки. Уж поверь, ты не хочешь там быть.

– Почему? – Она вызывающе вскидывает бровь. – Потому что я такая хрупкая и нежная?

– Ага, именно.

– Грубиян.

Проблеск ее хулиганской жилки меня смешит. Хотелось бы мне посмотреть, как, по ее мнению, выглядит настоящий бунт.

– Если тебе так хочется поваляться в грязи, можешь побороться со мной. – Я вызывающе щурюсь.

Она широко распахивает глаза.

– Ты не посмеешь.

Забираю у нее бокал и убираю его в сторону.

– Еще как посмею.

И я набрасываюсь на нее. Прежде чем она успевает вывернуться, хватаю ее за талию и опрокидываю на спину. Она извивается, пока я щекочу ее бока и целую ее в шею, и колотит меня по спине и плечам своими кулачками.

– Ты труп, Феннели, – угрожает она мне сквозь истерический хохот.

– Пытайся-пытайся, я-то щекотки не боюсь.

Но я умею подыгрывать, так что я позволяю Кейси найти точку опоры и опрокинуть меня на спину. Она с победной усмешкой усаживается на меня.

– Моли о пощаде, – заявляет она, явно гордая собой.

Придерживая ее за бедра, я изо всех сил стараюсь не ткнуться в нее эрекцией.

– Ладно, сдаюсь, – хрипло говорю я. – Делай со мной что хочешь.

Она наклоняется и целует меня в губы. Я уже наполовину возбужден и молюсь, чтобы она этого не почувствовала. Не то чтобы я не хочу, чтобы она прокатилась на моем члене, но я не собираюсь доводить до этого сейчас. Я не соврал, говоря ей, что не хочу торопиться.

Но чтоб меня, как же она хорошо целуется.

Не знаю, что это за особенная магия, но от одного ее вкуса я становлюсь совершенно диким. «Подмять ее под себя и сорвать с нее одежду» – такой вот сорт сумасшествия. Так что, когда она хватает меня за ладони и поднимает их вверх по своим бедрам, я не сдерживаюсь и провожу большими пальцами по твердым соскам под тонким свитером. У нее вырывается крохотный стон мне в губы, и мой самоконтроль повисает на волоске. Схватив ее за грудь, я сжимаю пальцы, и она начинает двигать бедрами взад и вперед.

Со стоном опрокидываю нас набок и отстраняюсь. Ровно настолько, чтобы мы больше не соприкасались ниже пояса, пока я целую ее шею. Если она мне позволит, то я возьму ее прямо здесь, и это будет восхитительно. А еще это испортит все, что могло бы между нами быть.