Родичи - Липскеров Дмитрий Михайлович. Страница 42
– Генерал, – уточнил Бойко.
Следующие десять минут человек с мятыми ушами ел молча. Иван Семенович его не торопил, наслаждаясь наваристым супчиком и чесночной пампушкой.
– Я тоже на повышении, – звякнул ложкой о дно мужчина.
– Поздравляю.
Дождались вареников и захрустели жареным лучком.
– По рюмочке?
– Можно, – согласился повышенный.
Заказали горилку. Двести. И каши гречневой со шкварками.
Выпили по пятьдесят, послушали скрипача, одетого в расшитую народными узорами рубаху.
– Я в Думе, – сообщил мужчина. – В Комитете по безопасности.
– Широко шагнул, – кивнул головой Бойко и выпил клюквенного морсу. – Помнишь, я тебя от вышки спас, когда тебя гэбуха повязала на жене шведского посла в «Космосе». А в портфельчике у тебя карты наших пусковых шахт по всему СНГ были…
– Зачем напоминать, Иван Семенович, такие вещи не забываются, – обиделся собеседник. – Кстати, вы не знаете, кто меня тогда подставил? Ведь в портфельчике должна была быть «деза», а оказался верный чистяк!
– Знаю. – Генерал-майор сплюнул в кулак нечищеную крупку гречки. – Ну да он уже на Новодевичьем лежит лет пять. А за тебя отомстили. Лежит он с подселением. На нем баба голая неустановленной личности, выловленная из пруда, положенная в его же гроб, на мундир парадный.
– Спасибо…
Покушали сладкого. Рулета макового со сливочным соусом по кусочку и яблоки, запеченные с липовым медом.
– Вы имеете в виду палладии с железной дороги? – наклонился за салфеткой мужчина.
То ли салфетка прошуршала, то ли шепоток за салфеткой.
– Я – главный по этому делу.
– Понятно… Ну что, счет просить будем?
– Пожалуй, Оскар, – согласился Иван Семенович.
Расплатились, причем сделал это человек с ушами борца даже без видимого поползновения генерала помочь. На кличку он отреагировал дрогнувшей бровью.
– Так вот, Иван Семенович, – отряхнулся мужчина от крошек. – Металл ваш за границей. Весь. Мне это доподлинно известно. Поделили его на пятерых. Их имена я называть не стану. Дело с полгодика потянут, вас после закрытия на пенсию окончательно!..
– Ясно. – Иван Семенович заметно побледнел.
Оскар встал из-за стола.
– А кино американское я уже не смотрю, и русское тоже! Времени нет!..
Экс-Оскар, не прощаясь, направился к выходу, через минуту вышел и Иван Семенович.
Генерал задержался в антикварном магазинчике ресторана, выбирая безделушку из венской бронзы для Маши, как вдруг увидел Оскара, переходящего через дорогу к Международному центру в сопровождении трех мужчин. У одного из сопровождающих в руках была гаишная палка, которой он махал, приостанавливая автомобильный поток.
Далее генерал Бойко увидел смерть своего бывшего осведомителя и всех трех его телохранителей.
Гаишная палка не помогла остановить президентский кортеж, и четверо мужчин, среди которых находился депутат Государственной думы, член Комитета по безопасности по кличке Оскар, были убиты шестнадцатитонным джипом прикрытия, который даже не вильнул, не попытался уйти от столкновения, а танком раздавил человеческие тела.
«Значит, Президент в кортеже», – определил Иван Семенович как истинный профессионал.
Он протягивал деньги за крошечную белочку из венской бронзы белой, как плитка в морге, продавщице, которая не могла оторвать взгляда от кровавой каши на мостовой, а сам думал о выпусках новостей, в которых будут рассказывать о трагической нелепости! Причем соврут, что Президента в кортеже не было!..
А еще генерал подумал о том, что совладельцем украинского ресторана является человек, управляющий государственным телеканалом, в личном досье которого говорится: «Всегда лоялен властям, готов служить верой и правдой тем, кто у кормила, забыв тех, кто выкормил!»
Поди, все столы в кабаке в «жучках»!
Иван Семенович сунул покупку в карман и вышел из ресторана вон. Он не любопытствовал картинкой на дороге, пошел в противоположную сторону, поднял руку и остановил частника…
Генерал «жучков» не боялся, имея в кармане спецустройство, нивелирующее все прослушки.
Вручая белочку жене Маше, Иван Семенович в последний раз подумал о нелепой смерти агента высочайшего класса и решил доживать до пенсии спокойно. «Главное, чтобы виагра в аптеках не перевелась и чтобы башка варила, – решил Бойко. – А то в следующий раз подарю жене вместо бронзы спецустройство!..»
С того дня Иван Семенович работал для видимости, и начальство в лице министра его не тревожило ни звонками, ни вызовами на личную беседу.
Проводя допросы Гурина и слушая одну и ту же песню: «Я ничего не знаю», – Бойко думал о чем-то своем, лишь слегка поморщиваясь, когда Грановский пробивал допрашиваемому жировую прослойку, стараясь достать печень.
Печень он так и не достал, но также забыл достать для подследственного инсулин, отчего как-то ночью Гурин впал в диабетическую кому, а наутро скончался.
Бойко подал рапорт на имя министра, и Грановского убрали.
И так изо дня в день.
Федеральный розыск Ахметзянова ничего не дал, завял потихонечку. Медэксперт с металлическим голосом уволилась, обложив все начальство такими матюгами… После этого женщине аноним вызвал на дом психиатрическую «скорую». Ночью. Гражданину психиатру, принявшему в особом отделении психбольницы медэксперта в прозрачном пеньюаре, полуобнаженная женщина, доведенная до нервного истощения, поведала о произрастании обыкновенной садовой земляники в носах трупов народонаселения города Бологое.
Гражданин психиатр сделал вывод и поставил женщину на легкие работы – собирать коробочки для мармелада, а тоскливыми вечерами запирался с ней в кабинете и выдавал пеньюар вместо больничного халата…
Иван Семенович пил кофе с кусочком лимона, когда затрещал селектор.
– Что там?
– Товарищ генерал, там этого поймали…
– Кого? Ахметзянова?!
– Никак нет! Некую личность, при которой обнаружен рельс с места крушения…
– Зайдите!
Через мгновение в кабинете появился адъютант и пояснил, при каких обстоятельствах произошло задержание.
Молодой человек в капитанском звании, с мордой кровь с молоком, этакий снегирь, рассказал следующее:
– В Завидове его взяли, – и потупился.
– Где?!!
– Ага, – кивнул Снегирь.
– Надеюсь, никого не было?
Капитан молчал.
– Кто?
– Непосредственно Премьер, начальник президентской администрации, ну и там замы и вице… – Снегирь прочистил горло. – Они там по зайцам палили, а тут на них черномазый вылетает, оборванный, да еще с рельсом на плече. Запретная зона и все такое… Хотели мочкануть охранники, да с трудом удержались… А потом Премьер, сам здоровый мужик, знаете, попробовал рельс приподнять, но у него чего-то там с простатой или диски хреново в позвоночнике… В общем, Премьер восхищенно произнес тост: «За здоровье русского мужика!» – но присутствующие заметили, что парниша уж больно черен харей и волосом, на русского не тянет, даже после скрещивания с монголом, скорее чечен-мачичен!
Капитан сделал паузу, налил из графинчика водички в стакан и, держа его двумя пальчиками, опорожнил до дна.
– Дальше! – поторопил генерал.
– Поинтересовались, как зовут, – продолжил Снегирь. – Назвался Арококо…
– Как?
– Арококо. Есть такой стиль – рококо, и если к нему букву А прибавить, то получится имя мачичена! Арококо…
– Может быть, тебя в Пушкинский музей экскурсоводом пристроить? – предложил Иван Семенович, выудил из пустой чашки лимончик и положил в рот. – Искусствовед!.. Что дальше?
– Извините, товарищ генерал-майор! – Снегирь собрался с мыслями. – Тут сам Премьер дедукцию проявил. Спрашивает мачичена: мол, откуда рельс стащил? Тот молчит. А где у нас крушения поездов в последнее время зафиксированы? – спрашивает охрану Второй. И сам отвечает: а нигде, только под Бологое!..
– Где сейчас этот, с рельсом?
– Рельс у него отобрали и экспертизу провели, – доложил Снегирь. – Прав оказался Премьер!.. И как догадался?.,