Ходячий замок - Джонс Диана Уинн. Страница 30

Стараясь не трястись от страха, Софи царственно уселась в вышитое кресло напротив миссис Пентстеммон, опираясь на трость и от души надеясь, что у нее это выходит не менее грациозно.

Хоул изящно расположился в соседнем кресле. Вид у него был ну совсем как дома, и Софи ему позавидовала.

— Мне восемьдесят семь, — объявила миссис Пентстеммон. — А вам, миссис Пендрагон?

— Девяносто, — ответила Софи, потому что это было первое солидное число, которое пришло ей в голову.

— Так много? — поразилась миссис Пентстеммон, и в ее голосе послышалась легкая царственная зависть. — Что ж, вы счастливица — сохранить такую подвижность…

— О да, подвижность у нее что надо, — согласился Хоул. — Просто никакого удержу…

Миссис Пентстеммон наградила его таким взглядом, что Софи сразу поняла — в роли учительницы она не менее свирепа, чем мисс Ангориан.

— Хоуэлл, я беседую с вашей матушкой, — напомнила она. — Осмелюсь предположить, что она гордится вами не меньше, чем я. Мы — две пожилые дамы, приложившие руку к вашему воспитанию. Если можно так выразиться, вы — наше совместное творение.

— То есть вы полагаете, что самостоятельно я ничего не достиг? — уточнил Хоул. — Вы отказываете мне в малейшем достижении?

— Достижений у вас предостаточно, и не все мне по душе, — отвечала миссис Пентстеммон. — Но вы же не захотите сидеть здесь с нами и слушать, как вас обсуждают. Вы наверняка предпочтете спуститься на террасу, взяв с собою и вашего пажа, а Ханч принесет вам прохладительных напитков. Ступайте.

Если бы Софи не колотило от страха, она бы расхохоталась — такое у Хоула стало лицо. Подобного поворота событий он явно не ожидал. Тем не менее Хоул поднялся, едва заметно пожав плечами и скорчив Софи предостерегающую гримасу, и удалился, прихватив Майкла. Миссис Пентстеммон лишь слегка повернула им вслед окостенелую шею. Затем она кивнула пажу, и он тоже выскочил прочь. Затем миссис Пентстеммон повернулась обратно к Софи, и Софи заколотило еще пуще.

— Черные волосы ему больше к лицу, — объявила миссис Пентстеммон. — Мальчика тянет на пути зла.

— Кого? Майкла? — удивилась Софи.

— Да нет же, не прислужника, — поморщилась миссис Пентстеммон. — Не думаю, что у него достаточно сообразительности, чтобы привлечь мое внимание. Я говорю о Хоуэлле, миссис Пендрагон.

— А, — только и произнесла Софи, недоумевая, почему миссис Пентстеммон сказала «тянет». С ее точки зрения, Хоул уже давным-давно знал пути зла как свои пять пальцев.

— А его наружность! — продолжала миссис Пентстеммон. — Его наряды!

— Он всегда очень внимателен к собственной внешности, — заметила Софи, поражаясь, как это ей удалось сообщить об этом без всякого раздражения.

— И всегда таким был, — кивнула миссис Пентстеммон. — Я также забочусь о собственной внешности и не вижу в этом ничего дурного. Но зачем же он разгуливает в заговоренном костюме? Это приворотный заговор поразительной силы, превосходно, надо признать, наложенный, даже мой опытный взгляд едва его распознал, поскольку чары вшиты прямо в швы. Редкая женщина устоит против подобного приворота. А это признак определенной склонности к темным искусствам, склонности, которая, несомненно, беспокоит вас как мать, миссис Пендрагон.

Софи встревоженно подумала о сером с алым костюме. Когда она зашивала разошедшиеся швы, то ничего особенного не заметила. Однако миссис Пентстеммон была опытной колдуньей, а Софи всего-навсего опытной швеей.

Миссис Пентстеммон положила обе руки в митенках на набалдашник трости и изогнула окостенелую спину так, чтобы направить свой пронзительный натренированный взгляд прямо в глаза Софи. Софи нервничала и смущалась все больше и больше.

— Моя жизнь близится к концу, — продолжала миссис Пентстеммон. — Я уже некоторое время чувствую, как ко мне подкрадывается смерть.

— Ну что вы, не может быть, — пролепетала Софи, стараясь, чтобы ее голос звучал утешительно. Однако если на тебя смотрит кто-то вроде миссис Пентстеммон, заставить свой голос звучать как бы то ни было несколько затруднительно.

— Заверяю вас, это так, — возразила миссис Пентстеммон. — Именно поэтому мне так не терпелось встретиться с вами, миссис Пендрагон. Видите ли, Хоуэлл — мой последний ученик и, несомненно, лучший. Когда он прибыл ко мне из какой-то далекой страны, я уже готовилась удалиться от дел. Я была уверена, что сделала в жизни все возможное, воспитав Бенджамина Салливана — которого вы, вероятно, знаете под именем кудесника Салимана, мир его праху! — и обеспечив ему пост придворного мага. Какое странное совпадение — он прибыл из той же страны, что и Хоуэлл… И тут появился Хоуэлл, и я с первого взгляда обнаружила, что у него вдвое больше воображения и вдвое больше способностей, и хотя, увы, характер у него сложный, я была уверена, что он станет служить силам добра. Добра, миссис Пендрагон. А что же теперь?!

— А что? — туповато повторила Софи.

— С ним что-то произошло. — Миссис Пентстеммон проницательно поглядела на Софи. — И перед смертью я намерена это уладить.

— А что, по-вашему, случилось? — неловко спросила Софи.

— Я полагала, что вы мне это объясните, — отвечала миссис Пентстеммон. — Интуиция подсказывает мне — он пошел по той же дороге, что и Болотная Ведьма. Мне говорили, что некогда она была вовсе не злой, хотя это только слухи: видите ли, она старше нас обеих и колдовством возвращает себе молодость. У Хоуэлла дарование подобного же толка и схожего масштаба. Такое ощущение, что талантливому человеку невозможно удержаться от излишнего, опасного умствования, а это приводит к роковым ошибкам и медленно, но верно толкает на пути зла. Быть может, у вас есть на сей счет какие-то соображения?

В голове у Софи зазвучал голос Кальцифера: «Время показало, что от этого договора нам обоим одно горе!» Несмотря на жару, проникавшую в темную элегантную гостиную сквозь распахнутые за шторами окна, Софи пробрал озноб.

— Да, — кивнула она. — У него какой-то договор с огненным демоном.

Руки миссис Пентстеммон на набалдашнике дрогнули.

— Вот оно. Миссис Пендрагон, вы просто обязаны расторгнуть этот договор.

— Я бы давно это сделала, но как?

— Не сомневаюсь, что материнские чувства вкупе с вашими собственными сильными магическими способностями подскажут вам, как этого добиться, — заверила ее миссис Пентстеммон. — Я присматриваюсь к вам, миссис Пендрагон, с самого начала нашей беседы, хотя вы, должно быть, этого не замечали…

— Заметила, миссис Пентстеммон, — выдохнула Софи.

— …и ваше дарование мне импонирует, — закончила миссис Пентстеммон. — Оно вселяет жизнь в неживые предметы — например, в эту вашу трость, с которой вы, очевидно, беседовали и тем самым превратили ее в то, что люди несведущие назвали бы магическим посохом. Думаю, разорвать договор вам удастся без труда.

— Да, но для этого мне надо знать, каковы его условия, — сказала Софи. — Это вам Хоуэлл сказал, будто я ведьма? Потому что если это он…

— Нет-нет, он мне не говорил. Не надо скромничать. Положитесь на мой обширный опыт, — заявила миссис Пентстеммон. Затем, к величайшему облегчению Софи, она прикрыла глаза. Словно бы потушили слишком яркий свет. — Однако в подобных договорах я не разбираюсь и не желаю разбираться, — добавила она. Трость под ее руками снова дрогнула, словно и миссис Пентстеммон тоже пробрал озноб. Губы старой колдуньи скривились, как будто она случайно раскусила перчинку. — Но теперь я понимаю, — проговорила она, — что случилось с Болотной Ведьмой. Она тоже заключила договор с огненным демоном, и с течением времени демон одержал над ней верх. Демоны не различают добра и зла. Однако их легко соблазнить сделкой, если предложить им нечто ценное, нечто такое, что есть только у людей. Это продлевает жизнь и человеку, и демону, а человек присовокупляет магические способности демона к своим собственным. — Миссис Пентстеммон снова открыла глаза. — Это все, что я слышала и могу рассказать, — подвела она итог. — Разве что позволю себе дать вам совет разузнать, что именно демон получил. А теперь я вынуждена проститься. Мне надо отдохнуть.