Университет - Литтл Бентли. Страница 122

Ян бессильно склонил голову на плечо Эленор и пробормотал:

— Пойдем. Пойдем домой.

— А мы имеем право уйти? — спросила Фейт. — Не надо ли нам... спросить разрешения?

— Представители власти прекрасно знают, кто мы и что мы сделали. Они знают наши адреса. Сейчас они слишком заняты, чтобы заниматься еще и нами. Через пару дней у них дойдут руки и до нас.

— Нас арестуют? — спросил Фарук. Ян не знал, что ответить. Все романы ужасов заканчивались в момент победы добра над злом. Никто та писателей не касался практического финала, то есть вопроса, что было потом, когда начинали разбираться, сколько дров наломало добро во время того сражения и кто за все будет отвечать. Ян просто решил, что они ни в чем не виноваты, а потому вольны разойтись по домам. Те ужасы, которые они видели, теперь видели и представители власти. И в ближайшие часы и дни, видимо, полиции откроются еще большие ужасы. Но если подходить строго, то Ян и его друзья — самые настоящие преступники, повинные во взрывах и поджогах. Сущие террористы! И причиненный ими ущерб исчисляется в миллионах долларов!

Ян улыбнулся этим мыслям. Ежели город вздумает затеять судебный процесс против него, получится грандиозное шоу, от которого будет не один месяц балдеть вся страна.

Можно написать роман о том, что он пережил. Если его засудят — именно этим он и займется в тюрьме...

— Не могли бы вы меня подвезти? — обратился Бакли к Эленор. — Моя машина где-то в этом бардаке — на пожарище. От нее, наверное, остался один обгорелый остов. Не подбросите меня домой?

— Конечно. Еще кого-нибудь надо подвезти?

— Я на машине. И тоже могу отвезти кого-нибудь домой, — предложил Кейт.

Ян зевнул, затем прощально кивнул друзьям и с усилием сдвинул с места свои усталые ноги.

— Звоните, ребята, — сказал он. — Мы классно провели время. И показали себя молодцами. Так что спите спокойно. И пусть вам снятся только хорошие сны.

Ян и Бакли направились вместе с Эленор к ее машине — мимо многочисленных камер телевизионщиков. Правее, на асфальте, лежало несколько десятков арестованных в наручниках, ожидавших отправки в полицейский участок. Большинство из них корчились от боли и стонали — они были слишком близко связаны с Университетом и теперь переживали последствия его гибели. Очевидно, не было прямой связи между подлостью человека и степенью его страданий после уничтожения Университета, потому что Брент Киилер остался в живых. Он единственный из группы арестованных не лежал, а сидел на асфальте. Вид у него был измученный, но бешеный зверь в нем чувствовался по-прежнему.

Увидев Яна и Бакли, Брент криво усмехнулся.

— Вот так-так! — сказал Бакли. — Ведь это же дружище Киилер!

Ян кивнул.

Он внимательно вгляделся в окровавленное лицо Брента. Какие страшные глаза! Яснее ясного, что этот парень не жертва. Этот парень — составная часть зла. Университет поощрял все худшее в нем — все его предрассудки и звериную ненависть к людям. Но одновременно Университет питался злобой Брента, черпал силы в его ненависти. Это был симбиоз. Привлек ли Киилер Университет тем, что был таким мерзавцем, или Университет привлек его тем, что позволил ему развернуться во всю ширь, — в любом случае не Бреаский университет сотворил из Брента подонка. Он таким был и раньше. Он бы реализовал свой криминальный талант в любом случае.

Брент поднялся — сперва на колени, а затем и в полный рост. Его слегка покачивало, но он продолжал нагло улыбаться. В его глазах поблескивала ненависть. Показав рукой в наручнике на Эленор, парень сказал:

— Жаль, Ян, что я не успел трахнуть твою бабу. Ян подошел вплотную к Бренту, размахнулся и врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Тот сложился вдвое от боли. Когда Брент распрямился, рядом уже стоял Бакли. Он с наслаждением ударил негодяя коленом в пах.

— Ты никудышный студент, — довольно ухмыляясь, наставительным тоном сказал Бакли. — Ты ни на что не годный кусок дерьма. Ты бы у меня из двоек не вылезал. — Тут Бакли расправил плечи, сделал глубокий вдох, вдохнув пропитанный гарью воздух, и сказал, обращаясь к Яну:

— Я чувствую себя отлично. Будто заново родился. Замечательно!

— Я тоже чувствую себя прекрасно! — отозвался Ян.

Обнявшись за плечи, два профессора медленно двинулись вслед за Эленор. Домой — и спать, спать, спать!

Глава 34

1

Одежда Эленор вернулась в платяные шкафы. Ян заметил это на следующее утро — или, точнее, в середине дня, потому что он проснулся уже за полдень. Он никак не прокомментировал вслух знаменательное событие, однако присутствие одежды Эленор в его шкафах было самым ярким и самым убедительным доказательством того, что жизнь вошла в привычную колею, что окружающий мир обрел привычную устойчивость.

— Я люблю тебя, — сказал Ян с чувством, когда нашел Эленор в гостиной, где она смотрела телевизор. Она вскочила, порывисто обняла его и поцеловала.

— И я тебя люблю. Очень!

Следующие три дня были чередой допросов и собеседований, похожих на допросы. Полиция, ФБР, психотерапевты, юристы... Яна пытали вопросами то в одиночку, то вместе с Эленор; периодически устраивали очную ставку с другими университетскими преподавателями, а также с Джимом и Фейт, с Бакли и Фаруком. В газетах и теленовостях комментаторы изощрялись в догадках и развивали самые разнообразные версии случившегося: массовая истерия, воздействие токсических веществ на психику и даже групповой бандитизм.

Групповой бандитизм?

Это что же за бандиты такие, которые растопили стены студенческого центра? И умудрились спровоцировать одновременный приступ паранойи у сотен, а то и тысяч студентов! Они же расправились с руководством университета... и сотворили все то, что было сотворено!

Нет, не вяжется. Даже для самой лихой банды состав преступления велик. Или, скажем так, качество преступления предполагало некий чудовищный союз негодяев, обладающих невиданной технической мощью и неизвестным психотропным оружием.

Пустые предположения! Все, что могло навести на разгадку, погибло. Уничтожено взрывом, сгорело. Следствию не за что было зацепиться — копание в золе и мелких обломках ничего не дало. Оставалось уповать лишь на свидетельские показания очевидцев.

Но эти показания были настолько сумбурны и дики, что следователи могли только вздыхать и хвататься за голову.

Психологи вносили свою лепту в этот хаос: в один голос твердили, что посттравматический шок способен самым причудливым образом исказить воспоминания. Проще говоря, грош цена свидетельским показаниям людей, испытавшим такое страшное потрясение.

А впрочем, высшие чины полиции и правительство штата были в курсе происшедшего, но они дружно помалкивали и разыгрывали растерянность перед журналистами.

Глядя на то, как ловко власти предержащие замалчивают известную им правду, Ян начинал верить в расхожую теорию заговоров. Действительно, правительство умеет при необходимости сплачиваться и хранить секреты. Ему ничего не стоило бы годами скрывать от общественности факт контакта с инопланетянами или что-нибудь еще, столь же сенсационное. Скажем, наличие заговора с целью убийства президента Кеннеди.

Ян прежде относился скептически к диковатым теориям, которые за большинством таинственных событий видели очередной заговор правительственных чиновников. Теперь же он воочию убедился в умении власти предержащей ловко манипулировать фактами, придавать им нужный вид, жонглировать ими — так что в итоге правда бывает неузнаваемо искажена или остается навеки погребенной в самых секретных папках самых секретных архивов. Причем нет нужды в согласованной лжи со стороны правительственных чиновников — они должны неуклонно и более или менее непротиворечиво поддерживать какое-нибудь простенькое, всем понятное объяснение происшедшего невероятного события. Для пущей убедительности таких объяснений может быть несколько, некоторый разнобой в мнениях высших чиновников даже полезен. Однако все эти толкования событий должны быть простенькими. Общественность склонна быстро принимать версии, которые не выходят за рамки обыденного сознания. И успокаиваться.