Обладать и принадлежать - Литвинова Рената. Страница 11

– Так у тебя там ничего не успело срастись, – перейдя на повышенный тон, заметила ему жена, показывая себе на темя.

Муж потрогал марлю на голове с пятнышком крови, подумал, взял с полки какой-то одеколон и обильно побрызгал то место, где была кровь.

– Чтобы не воняло тебе, – сказал он послушно и, помявшись, все же вошел к ней на кухню. – А ты что такая… грустная?

Фаина, прищурившись, стала приглядываться к нему, не стала говорить запланированные дерзости, а спросила:

– А что ты такой весь таинственный? Что с тобой произошло? Ты где-то еще был?

– Я?.. – невинно, как бы придуриваясь, переспросил ее Миша.

– Я знаю тебя наизусть, – сказала Фаина. – Ну?..

– Ты меня всегда раскусываешь! – с восторгом, но потом резко серьезнея произнес муж. – Я перед тем, как идти к тебе, уже где-то побывал! В общем, я всегда тебе пробалтывался сразу! Фаина, ты дождалась женщину.

– Да?.. – только и произнесла Фаня.

Помолчали.

– Сколько ты ждала этого дня? А? – Так характерно для многих людей – не вовремя снижая пафос сцены, начал Миша.

– Три года, – ответила она. – Я ждала женщину три года.

А когда он стал считать деньги, а при этом Миша всегда открывал балкон, и от ветра денежные бумажки у него в руках шевелились, как живые, Фаина ушла в ванную.

Пересчитав, Михаил подошел к двери ванной и постучал:

– Фаня, хочешь посмотреть на деньги?

– Нет! – ответила она.

– …а то я их прячу, – сказал муж.

– Отстань от меня! – закричала Фаина, бухнув о ванную что-то железное.

До аэропорта он провожал ее в такси. На коленях у нее подрагивал от езды букет цветов.

– Единственное, – говорила она, – не люблю куда-то уезжать.

– Да, ты как кошка, привыкаешь к месту, а не к человеку, – сказал Михаил.

– Дай сигарету, – она закурила. Спичку выбросила в опущенное окно.

Прощаясь у такси, повертев в руках букет, вернула его мужу.

– Жалко его. Завянет. Возьми домой.

– Фаина, скажи мне что-нибудь хорошее на прощание.

– Ну… – подумав, сказала Фаина, – пока.

В чужом городе она поселилась в самой скромной гостинице на окраине. Ближе к сумеркам Фаина вышла из гостиницы.

В кафе она поела, села у стеклянной стены, разглядывая прохожих.

Какая-то женщина подсела к ней за столик, когда она уже допивала кофе. Женщина была пьяная.

Фаня, вставая и оставляя на столе деньги на ужин, зачем-то сказала ей:

– Какая вы жалкая!

– Да, я жалкая, – ответила быстро женщина, мотая головой. Фаине она была неинтересна.

На улице Фаина сначала пошла в одну сторону, потом, остановившись, застыв, вернулась и пошла в противоположную.

К нужному дому она подошла пешком. Дом был многоподъездный. В некоторых окнах уже горел свет. Она шла мимо длинного дома и видела, как в окнах первых этажей сидят и, глядя на улицу, чего-то ждут пожилые женщины.

Она зашла в нужный подъезд. Покрутилась и вдруг, с гневом что-то обнаружив, проговорила:

– Первый этаж?.. – Она еще раз посмотрела на номер квартиры. – Скотина, – сказала она тихо и вышла на улицу.

Окна не горели. Она прошла дальше, к помойкам, у которых работал мусоросборщик. Она спросила у водителя, когда тот выбрался из машины:

– Вы когда приезжаете по утрам?

– В пять завтра… – сказал тот покорно и прошел мимо.

Фаина ушла подальше от дома.

Вернулась она уже глубокой ночью. Было полнолуние. Фаина, подойдя к самому дому, заглянула в низкие незарешеченные окна.

Увидела, что это кухня. Свет горел в ванной комнате. Фаина быстро вошла в подъезд. Ключом открыла замок, довольно легкий и банальный, бесшумно вошла в квартиру. Закрыла дверь. В полной темноте прошла в коридор, прислушиваясь к шуму воды. Постояла так, держа руки в карманах. Вошла на кухню, подняла голову, высматривая стеклянный проем, соединяющий ванную и кухню. Пододвинув табуретку, встала на нее и заглянула в ванную. Быстро спустилась, быстро пошла в единственную комнату, прошлась по ней, вдруг услышала стоны из ванной. Она замерла, слившись с темнотой. Вернулась на табуретку и некоторое время наблюдала через стекло за своей жертвой.

Потом спустилась, опять ее что-то повлекло в комнату. На ходу, не заметив, полой сбила с тумбочки легкую прозрачную вазу, похожую на стеклянную колбу. Мелкие осколки усыпали, блистая, на пол. Фаина спряталась под вешалку, где висели пальто, в коридоре.

Вода в ванной выключилась. Дверь со скрежетом отворилась, показалась мокрая голова женщины, испуганно осматривающейся по сторонам. Наконец, и сама она вышла, завернутая в простыню. Сначала, оставляя мокрые отпечатки ног, заглянула в кухню, потом пошла прямо на Фаину, не видя ее, но в ее сторону, и вдруг наступила на осколки. Женщина коротко вскрикнула, сделала шаг назад, схватилась за пораненную ногу, а Фаину, закутавшуюся в пальто, тут же начало мутить – запах крови долетел до нее за несколько мгновений, и начался ее обычный мучительный приступ.

Женщина, ступая теперь только на пятку, снова вернулась в ванную, включив воду, подставила ногу под кран.

Воспользовавшись этим, Фаина выскользнула из квартиры.

Потом Фаина некоторое время сидела на скамейке под фонарем, курила. Дошла до гостиницы пешком. Постель так и осталась нетронутой. Фаина за всю ночь даже не присела на нее.

Вымыв руки, она разложила что-то из своей сумочки перед зеркалом на столе и начала приготовления.

Специальный лейкопластырь, приклеив на висках, стянула На затылке так, что глаза ее получились раскосыми. Проверяя все это устройство на «прочность», страшно гримасничала лицом, мотала головой. С левой стороны лента отклеивается – она снова сделала из свежей ленты «подтяжку». Опять подергала мускулами лица. Надела парик из темных волос, закрывающий виски. Походила в нем по своему скромному номеру.

Затем опять села; сделала себе макияж, как боевую раскраску – ярко подкрасила черными стрелками глаза, обвела бордовой помадой узкие губы. Выбелила лицо. Долго разглядывала, изучая себя. Фаня стала похожа на идола: не на человека, а на воплощение чего-то… Из-за раскосых глаз, натянутой кожи лицо отчасти лишилось мимики. Маска.

Закончив с гримом, Фаина садится к окну, положив одну руку на подоконник, второй поднося сигарету ко рту. Так она всегда сидела дома. Так до самого рассвета.

Утром, выждав момент, когда с этажа отошла дежурная, она положила свои ключи ей на стол, быстро сбежала по лестнице, не воспользовавшись лифтом.

Фаина – у современного высотного дома. Она стоит сбоку от здания, выискивая взглядом какое-то определенное окно, потом внимательно оглядывает площадку под этим окном. Даже подходит ближе и прохаживается по ней – квадратные асфальтовые плиты.

Множество людей снует около здания. Фаина смотрит на часы. Подъезжают машины. Шумно. Яркое полуденное солнце. В одной из подъехавших машин она замечает женщину – та выходит из машины и, прихрамывая, зажав под мышкой папку, в сопровождении двух охранников идет ко входу.

Через некоторое время в здание входит и Фаина. В окошке она говорит:

– На мое имя заказан пропуск. Женский журнал, да-да!

Проходит сквозь контроль, охрану, железную рамку. Поднимается на нужный этаж.

В приемной с секретаршей сидит против света, иногда поглядывая в окно, из которого видно полгорода, – так это высоко.

Из приоткрытой двери до нее доносятся обрывки разговора между ее жертвой и какой-то посетительницей. Фаина прислушивается, потому что разговор очень странно близок ей. Чей-то плаксивый голос, принадлежащий, по-видимому, уже немолодой женщине, говорит: