Обладать и принадлежать - Литвинова Рената. Страница 59

Господин: Ах ты, сучка! Разорву тебя сейчас, ах ты!.. Пьяница!

Рива (возмущенно): Я? Это ты наркоман!

Рива отбегает… Отбежала на два шага и продолжает выкрикивать матерные ругательства, грозить кулачком, стоя почему-то на одной ноге.

Господин: Ах ты, сучка, пускай уходит, иначе разорву…

Отходит, садится в автомобиль.

Рита идет к Риве. Та отбегает от нее, как дикая собачка.

Рива {жалобно подвывая слова): Ах, вот ты какая, Ри-и-та! Я относилась к тебе лучше всех, лучше всех, лучше всех, никто к тебе не будет так относиться, ты не знаешь, Рита!..

Рита: Иди сюда, Рива. Я не против тебя… прошу…

Рива: Нет, ты мне не друг уже. Ты мне точно враг. Ты с ним. Ты как они, все лажа! Да кто он такой вообще? Э-эх!

Она опять отбегает на порядочное расстояние.

Рива: Не подходи ко мне! Все! Прощай! Я теперь тебя тоже ненавижу!

Стоит, пошатываясь, на середине шоссе, ловит машину, криво и по-бесовски улыбаясь – она как безумная в пьяном виде.

Рита {жалобно): Рива!

Перед той остановилась машина. Рива, не спрашиваясь, садится в нее. Рита бежит к машине, заглядывает в нее – там трое молодых парней.

Рита: Куда ты? Куда ты?

Рива: Иди ты на хуй, любимая Рита!

Хлопает дверью, и машина со злорадным водителем, его снисходительными товарищами и пьяной подругой резко отъезжает в ночь.

Господин сигналит ей из машины. Рита проходит мимо нее. Он едет параллельно с ней.

Господин: Что она тут говорила, а? Вот ее истинное лицо, а ты всем веришь. Садись, надо поговорить.

Рита перешла на другую сторону шоссе.

В гостинице, в одной из полутемных комнат номера, на кровати у Михаила сидел один из прислужников. Поставив на край постели тазик с теплой водой, мыл тому руки. Поднимал сначала одну руку, легкую, как что-то отдельное от Михаила, и, с ужасом глядя, обтирал ее тряпочкой.

Михаил: Все. Спасибо. {Дядька вышел, и к нему подсел отец.) Михаил: Ведь ты встречался с Ритой сегодня? Не говори ничего, я бы хотел всегда верить тебе. Всегда ищешь ее, почему не скажешь, что любишь ее?

Господин: Я люблю ее.

Михаил (после паузы): Как мне холодно, папа.

Господин потерянно молчал в огромной мрачной спальне, похожей скорее на нежилые покои.

Они все устроили так, чтобы Михаил, не имевший сил голосом позвать Господина, мог «позвать» его, дернув за веревку, вложенную ему в руки. Это была длинная белая бечевка, тянувшаяся от Мишиной одинокой больной постели в другую комнату, где спал Господин. За правую руку отца и был привязан ее конец.

Господин, полежав, поблестев глазами в потолок, скоро заснул быстрым наркотическим сном.

Он спит и не чувствует, как безответно «дергается» за веревку его «спящая равнодушная» рука…

Михаил зовет его.

Рита просыпается – звонок в дверь. На пороге Рива с испуганным обескровленным лицом.

Рита (обрадовавшись): Пришла?

Та стоит на пороге, не решаясь зайти.

Рива: Что было вчера, Рита? Я ничего не помню!

Рита замечает – на ногах у нее нет колготок, голые разбитые коленки выглядывают из сапог.

Рива: Я потеряла куда-то сумочку. Помню только какой-то лифт, он то закрывался, то открывался – и между дверьми лежала моя сумочка раскрытая… Всю ночь я ездила на этом лифте!.. Это было ужасно. У тебя вчера был день рождения… Я поздравляю тебя, Рита, и я уеду. Я уеду сегодня, я решила.

После этих слов она вошла.

Они сели на кухне.

Рива: Извини, такой день рождения, я поздравляю тебя! Рита: Спасибо. Мне вообще не надо справлять дни рождения, у меня всегда что-нибудь случается.

Рива: Ты знаешь, я проснулась у НЕГО… Я не могу понять, как я там очутилась. Он спал в соседней комнате с женой, там закричал ребенок, а я лежу на клеенчатом диване в коридоре. Он вышел такой недовольный. Я только у него попросила какие-нибудь чулки, и он не хотел мне давать! Я говорю, что же мне, ехать с голыми ногами, ведь зима?

Рита: А он что?

Рива: Да, говорит, езжай так… (Вздохнула тяжко.) А что вчера было?

Рита: Не думай лучше.

Рива (похолодев от стыда): Да? Что же я такое делала? Представь себе, я вообще ничего не помню.

У подъезда они встретили городскую сумасшедшую – в тысячу раз сильнее накрашенную, чем Рива, на голове – сразу несколько шапок, высокие каблуки, сразу три сумочки – что-то случилось с этой женщиной, и она обезумела. Она сидела на скамейке, вся вытянувшись, как струна. Рядом с ней сидел и волновал ее мужчина лет сорока пяти, одетый в тугие светлые коротковатые брюки. Он жался к безумице двумя соединенными вместе, направленными в нее коленками.

Незнакомец: Я предлагаю вам стать моей любовницей. Вы переживаете, что забеременеете? Не переживайте, у меня долгое время была одна взрослая женщина, и я умел сделать так, что она не сделала ни одного аборта!

Безумица: А где она сейчас?

Незнакомец: Да… Если бы она была здесь, она бы вас убедила. Я сам – студент, учусь в институте, – неожиданно добавил он, оглянувшись диким взглядом на Риту.

Рита (обращаясь к женщине): Здравствуйте.

Все тот же вокзал, на который когда-то причалил Ривин поезд. Рита провожает подругу. У той нет никаких вещей.

Они стоят у вагона.

Рита: Уезжаешь?

Рива (уже бодрая и обновленная – курит): Да.

Рита: Когда я с кем-то прощаюсь, у меня всегда: «Вдруг я больше никогда не встречу этого человека?»

Рива: Не говори так. Это даже невежливо. Смотри, я обязательно заработаю кучу денег, я куплю маленький остров возле Кубы, там будет вилла, яхта, слуги. Я это точно знаю, что так и будет у меня в жизни, а без этого просто нельзя жить. Ты приедешь туда с Михаилом.

На прощание они жмут друг другу руки, как руководители двух сверхдержав.

Рита: Ну, ты же не будешь все время жить на острове в отрыве от земли?

Рива: Я буду монашески путешествовать, останавливаться в отелях инкогнито – такая сухая женщина в перчатках. Буду проводить время в ресторанах, чаще одна, но и буду приглашать на завтраки интересных мне людей, но только по одному разу!..

Рита заметно грустнеет, кивая в такт ее речам, которые иногда заглушает гудок поезда.

Рива (выдержав паузу): Понимаешь, Рита, не могу так жить: в нужде, в голоде, в зависимости, пусть даже от тебя… Я хочу войти, наконец, в свой собственный дом. С тех пор, как я появилась в этом городе, мы ни разу не ели супа!..

Рита: Тебе хорошо, тебе есть куда уехать. (Пауза.) Ну, просто я жалуюсь, могу же я впасть в расслабление? – Улыбается. Подносит руку к ее плечу, одним пальцем легко отталкивает от себя. – Ну, иди. Пора.

Рива: Да.

Она на прощание опять подает Рите руку. Короткое пожатие.

Уходит в вагон.

На том же вокзале из другого поезда на платформу выходит немолодая женщина, вся в черном, богато одетая, вместе с несколькими приживалками, тоже наряженными в черное. Их встречает прислужник Господина. Они идут к машине. Женщина – это мать Михаила – закуривает и у самой машины бросает окурок на землю. В машине ее ждет Господин. Машина отъезжает. Рита подбирает окурок, не зная, чей он, и докуривает его.

Рита не сразу заметила, как в зал прошли несколько приятелей Михаила. Встали у стены. Послали заказ через самого маленького парня. Полупридушенным голосом он сказал ей, когда она наклонилась к нему со сцены:

– Серебристое крыло.

– Что, мальчик?

– Серебристое крыло… просим. Заказываем тебе. Давай, Рита! И она запела:

– Я СИЖУ И СМОТРЮ В ЧУЖОЕ НЕБО ИЗ ЧУЖОГО ОКНА И НЕ ВИЖУ НИ ОДНОЙ ЗНА-А-КОМОЙ ЗВЕЗДЫ…

На втором куплете ребята поднялись к ней на сцену и хором стали петь припев, а потом уже всю песню, кто во что горазд.