Война с Ганнибалом - Ливий Тит. Страница 30

– Чем мы вас обидели и чем услужили вам пунийцы, что вы поднимаете оружие за чужаков и варваров, против старинных ваших союзников? – недоумевали римляне.

Арпинцы оправдывались, что, дескать, их согласия никто не спрашивал, что городские власти просто продали их карфагенянам. Все больше воинов беседовали, все меньше продолжали бой, и наконец арпинцы привели к консулу своего начальника. Те обменялись несколькими дружескими словами, и арпинцы повернули и вместе с римлянами бросились на пунийцев. Вслед за этим к римлянам перешло около тысячи испанцев. По их просьбе Фабий разрешил остальному гарнизону свободно покинуть город.

Братья Сципионы в Испании.

Все эти годы не прекращалась борьба с карфагенянами и в Испании. Вел ее сперва Гней Корнелий Сципион, брат консула Публия Корнелия, который неудачно пытался задержать Ганнибала в Галлии, на пути к Альпам, а затем еще менее удачно сражался с пунийцами при Тицине и при Требии. На второй год войны сенат отправил Публия Корнелия в Испанию главнокомандующим, и с тех пор братья Сципионы разделяли поровну труды и заботы. В Испании все складывалось лучше, чем в Италии. Римляне не испытали здесь ни одного поражения и не только прочно удерживали за собою все земли к северу от Ибера, но часто переходили и в карфагенские владения и многие племена склонили к измене пунийцам.

На третий год войны пунийский командующий в Испании Гасдрубал Барка, брат Ганнибала, получил из Карфагена приказ как можно скорее вести войско в Италию, на помощь Ганнибалу. Гасдрубал находил этот приказ неразумным, потому что оставить Испанию без надежной защиты означало отдать ее римлянам, однако же подчинился и стал готовиться к походу. Когда Сципионы узнали о его приготовлениях, они отложили все прочие дела, планы и намерения, твердо понимая, что, если Ганнибал и Гасдрубал соединятся, Римская держава погибла. Они переправились через Ибер, и спустя некоторое время оба вражеских войска стояли лагерями в семи или восьми километрах друг от друга. В один и тот же день, словно по уговору, противники вышли в поле и построились для битвы.

Надежды на победу были почти равные, потому что и силы у противников были равны. Но римляне, хотя им предстояло сражаться вдали от родной земли, верили, что они защищают Италию и город Рим, и потому бесповоротно решились либо победить, либо умереть. А под началом у Гасдрубала были в основном испанцы, которым больше хотелось потерпеть поражение в Испании, чем, победив, тащиться в Италию. При первом же столкновении, едва успев метнуть копья, испанцы, занимавшие середину строя, обратились в бегство. Зато на флангах бились с большим упорством. Справа стояла карфагенская пехота, слева – африканцы, и, корда римляне прорвали центр, они ударили на врага с двух сторон сразу. Окружить себя, однако же, римляне не дали; им удалось вновь раздвинуть неприятельские фланги и разгромить их поодиночке.

Конное сражение не состоялось вовсе. Как только нумидийские и мавританские всадники увидели, что центр поддается, они отступили, гоня перед собою слонов. Гасдрубал медлил до последней возможности и едва спасся с немногими сопровождающими. Потери карфагеняне понесли неисчислимые. Опасность, нависшая над Италией, счастливо миновала, а Испания, вся целиком, отвернулась от побежденных, и римляне разместили свои гарнизоны во многих городах к югу от Ибера.

Нумидиец Сифак – африканский союзник римского народа.

Так же успешно воевали Сципионы и в последующие годы, и наконец настала пора подумать о том, чтобы обзавестись союзниками в самой Африке. Случилось, что Сифак, царь Нумидии, внезапно повздорил с карфагенянами и проникся к ним враждой. Сципионы отправили к нему трех центурионов с предложением дружбы и военного союза против пунийцев и с обещанием, что римский сенат и народ со временем щедро его вознаградят. Царь принял и выслушал послов очень благосклонно. Заведя с ними беседу о ратном деле, он быстро понял, как невежественны нумидийцы по сравнению с римлянами и как плохо устроено его войско. И он просит новых союзников о первой услуге: пусть двое послов возвращаются к своим начальникам в Испанию, а один останется у Сифака учителем воинского искусства. Нумидийцы с незапамятных времен прекрасные конники, говорил он, но в пешем строю биться не умеют. А у карфагенян главная сила в пехоте, и, чтобы с ними тягаться, надо обзавестись пехотою и ему, Сифаку. Людей у него достаточно, но вооружить и обучить их некому.

Римляне согласились, но с одним условием: он должен немедленно отпустить того, кто останется, если Сципионы их согласия не одобрят. Вместе с двумя центурионами в Испанию уехали трое нумидийцев: царь хотел, чтобы римские командующие сами подтвердили условия договора, а заодно Приказал своим посланцам встретиться с нумидийцами, которые несли службу в карфагенских караульных отрядах.

Центурион Квинт Статбрий – оставшийся – так хорошо и так быстро справился со своею задачей, что вскорости Сифак смог выиграть у карфагенян пехотное сражение в открытом поле. Впрочем, и римляне очень быстро ощутили выгоду от союза с Сифаком: после приезда в Испанию царских послов нумидийцы во множестве стали перебегать от карфагенян к ним.

Узнав об этом союзе, пунийцы поспешно отрядили послов к царю, правившему другой половиной Нумидии [48], и советовали ему объединиться с ними и вместе напасть на Сифака, который вступил в сговор с врагами Африки и мечтает возвыситься над всеми ее племенами и народами. Царь – его звали Гала – принял их совет, главным образом уступая желанию своего сына, Масиниссы, человека молодого, но на редкость сильного духом. Масинисса и выступил в поход, который закончился страшным поражением Сифака: Говорили, что в битве пало тридцать тысяч человек. Сифак бежал к маврам – они живут на западном краю Африки, у самого Океана, – и там в короткий срок набрал новое войско, с которым хотел переправиться в Испанию. Но снова подоспел Масинисса и уже сам, без помощи карфагенян, продолжил войну с тем же успехом, с каким начал ее.

Ганнибал провел все лето в Калабрии, захватив и переманив на свою сторону несколько мелких городков.

Ничего особо значительного в Италии в тот год не произошло.

Консулами на следующий год были избраны Квинт Фульвий Флакк и Аппий Клавдий Пульхр.

Седьмой год войны – от основания Рима 542 (212 до н. э.)

Вначале года в Риме произошли волнения, вызванные наглостью и бесчинством откупщика Марка Постумия. Государство обязалось возмещать откупщикам все убытки, какие им причинят кораблекрушения при перевозках за море – для войска – припасов, оружия и снаряжения, и эти негодяи часто доносили о вымышленных кораблекрушениях или нарочно подстраивали гибель судов, к немалой для себя выгоде. Они грузили дешевые товары, и притом в ничтожном количестве, на старые корабли, топили их в открытом море, высаживая матросов в заранее приготовленные лодки, а потом лгали, будто погибли очень ценные грузы.

Народ карает мошенников.

Сенат об этом знал, но судебного разбирательства не назначил, оттого что не хотел в такое тяжелое время ожесточать против себя и против государства влиятельное сословие откупщиков. Но народ оказался строже сената: народные трибуны Спурий и Луций Карвйлии наложили на Постумия штраф в двести тысяч ассов. Постумий обжаловал приговор трибунов перед народом [49], и на Капитолии собралась несметная толпа. Когда все, кто хотел высказаться, высказались, стало ясно, что народ осудит мошенника; Постумий надеялся только на своего родственника, Гая Сервйлия Каску, который был одним из народных трибунов и мог объявить протест, пока народ не начал голосовать [50].

Откупщики обступили Каску и настаивали, чтобы он не допускал до голосования, народ громко роптал, а Каска сидел понурившись и от стыда не смел поднять глаз. Тогда откупщики нарочно, чтобы произвести беспорядок, завели громкую перебранку и с народом, и с трибунами. Еще миг – и началась бы драка, но вмешался консул Фульвий и убедил трибунов распустить собрание.