Бесконечный матч - Лобановский Валерий. Страница 30

Надо было слышать, каким восторженным ревом приветствовала Балтачу на симферопольском стадионе публика, наслышанная о его злоключениях с ахиллом, когда он в составе сборной появился на поле за пять минут до конца отборочной встречи чемпионата Европы с норвежцами 29 октября 1986 года.

На игру с «Атлетико» в финале Кубка кубков, в которой он и получил эту тяжелую травму, Балтача вышел с воспаленными ахилловыми сухожилиями, попросив меня и врачей даже не обсуждать с ним возможность замены.

Травмы свое подлое дело сделали. Сергею труднее стало играть головой. Он признавался, что ничего не может с собой поделать: ситуацию чувствует, а выпрыгнуть высоко не может – нога «не пускает». Он стал излишне перестраховываться сзади – делал больший, чем нужно, «зазор» между собой и передним центральным защитником. Он полагал, что так ему будет легче при подстраховке, но, когда передачи шли за спины наших защитников, он часто не успевал к мячу и создавались довольно сложные ситуации у ворот.

Балтачу бесила собственная беспомощность, он становился замкнутым и раздражительным. Те, кто знает, что такое цепь спортивных травм, поймут его.

Наверное, было бы высшей несправедливостью, если бы Олег Кузнецов, обладающий всеми необходимыми стопперу качествами, до сих пор играл в черниговской «Десне». К счастью, его вовремя заметили, в двадцатилетнем возрасте он появился в киевском «Динамо», но не стажером в резерве (это было в 1983 году – тогда и годом позже шло основательное переформирование клуба), а сразу игроком основного состава – это место он занимает и поныне, не собираясь его никому уступать.

Хладнокровный и решительный, он стал любимцем публики в Шотландии, где мы из года в год играли то с «Селтиком», то с «Глазго Рейнджерс». Шотландцы признали его своим, находили черты внешнего сходства – высокий рост, рыжие волосы, даже прозвали его на шотландский манер «Маккузнец».

Олег Кузнецов не понимает, как можно кого-то бояться. Ему больше нравится, чтобы боялись его, и он все делает для этого. Он не таращит на соперника глаза из под белесых бровей, не запугивает его, не надувает щеки, но играет настолько жестко, что столкнувшийся с ним один раз вряд ли захочет повторить эксперимент. Великолепное зрелище, когда ему в соперники достается такой же одержимый и неуступчивый, как он сам. Тут уж поистине – чья возьмет: постоянные микродуэли, толчки, падения, ушибы, когда кажется, что перелом неизбежен, бескомпромиссная борьба в воздухе и – рукопожатие и похлопывание по спине после матча в знак уважения друг к другу. Правда, понадобилось некоторое время, чтобы игра Кузнецова стала более корректной, но максимально чистой ее до сих пор не назовешь.

Кузнецов способен (когда такой возможности нет у партнеров), заняться организацией атаки из глубины, поле и возможные направления атаки он видит неплохо.

Наш стоппер обладает мощным ударом, но требуется упорство, чтобы заставить его отрабатывать штрафные на тренировках. В игре он пользуется штрафными ударами неоправданно редко (пожалуй, единственная ситуация, когда он боится неточным ударом подвести партнеров и вызвать недовольство трибун). В финальном матче за Кубок СССР он поставил мяч на точку штрафного, приготовился бить метров с 25, и кто-то на нашей скамейке воскликнул: «Должно же когда-нибудь это ружье выстрелить!» Гол был великолепным, но великолепие его мы оценили потом, а тогда – необходимость.

Когда мы приглашали из Днепропетровска, а было это в конце 1978 года, довольно хлипкого на вид полузащитника Анатолия Демьяненко, многие в Киеве пожимали плечами: «Еще один дублер приехал, промурыжат его годик-другой, помыкается сам среди именитых, да и вернется восвояси».

Первое время я замечал, что Толе было несколько неуютно у нас, над ним слегка подтрунивали, но разгуляться шутникам взявшие его под свое крылышко Коньков и Веремеев не давали, жил он первое время у Бессонова, постепенно вошел в коллектив, стал в нем своим, приняли его безоговорочно.

Характер, между прочим, не последнее дело. Коллектив не терпит пустомелей, обманщиков, трусов, высокомерных, злопамятных, завистников – отторгает их. Мне представляется (сужу по своему тренерскому опыту), что со скверным характером в хорошем коллективе может задержаться только выдающийся футболист. Ему прощают многое, и то – до определенного предела. Если же чересчур, как говорят дети, задается, то ставят на место. Собственными силами, не прибегая к помощи администрации и зачастую даже не информируя ее о случившемся. Уроки коллектива бывают намного поучительнее самых душеспасительных бесед, проводимых старшим тренером и начальником команды.

Демьяненко покорил всех работоспособностью на тренировках. Для реализации его отменных физических способностей необходимо было предоставить ему оптимальный простор на поле. Простор был найден на левом фланге нашей обороны, где он начал действовать с невиданным до тех пор, на мой взгляд, среди крайних защитников размахом. В некотором отношении Демьяненко превзошел своего предшественника Матвиенко, значительно усилив атаку. Он без устали «перепахивал» широкими шагами зону длиной 60–70 метров вдоль боковой линии и выглядел после матча так, будто этот адский труд доставляет ему огромное удовольствие.

Анатолий много забивал в клубе и сборной, в которой за короткий срок стал одним из ведущих игроков. Признание его в 1985 году лучшим футболистом страны не пошло ему на пользу. Удивительно, но факт: за редким исключением (Блохин, например), игрок, признававшийся журналистами первым номером, следующий сезон проводил заметно хуже. Не обошла эта участь и Демьяненко.

1986-й – не лучший его год, хотя в ранге капитана киевского «Динамо» он получил в Лионе Кубок кубков из рук президента УЕФА Жака Жоржа, а в Мексике, уже в качестве капитана сборной, вывел команду на поле.

Я верю в Анатолия Демьяненко, верю, что некоторый спад в его игре преодолим – залог тому его собственное осознание своих ошибок. Я знаю характер этого парня, его натуру, не испорченную «звездной» или «предзвездной» болезнью (в зазнайстве и погоне за дешевой популярностью его обвинить невозможно), знаю об умении постоять за честь коллектива, видел, как он за коллектив переживает. Надеюсь, у нас еще будет возможность вместе решать серьезные задачи. Ждать их в сегодняшней футбольной жизни долго не приходится.

Игроком основного состава киевского «Динамо» Владимир Мунтян стал задолго до моего прихода в эту команду, еще в 1966 году, когда ведущие футболисты уехали в Англию на чемпионат мира, и 19-летний резервист заменил одного из них, да так ярко выступил, что киевский клуб без молодого диспетчера уже и не мыслился.

Опытного футболиста тренеру привлечь на свою сторону и легче, и труднее, чем неискушенного. Легче, потому что опыт помогает ему воспринимать новое значительно быстрее. Труднее, потому что за долгие годы работы складывается определенная система привычек и стереотипов. Мунтян с его безукоризненной техникой, по-кошачьи мягким обращением с мячом, отменной координацией, умением мгновенно принимать верные решения, точным сильным ударом был нужен новой команде, мы весьма на него рассчитывали и прямо сказали ему об этом. Мы, правда, немного опасались, что ему сложно будет переносить тренировочные нагрузки нашей программы, но он с ними справлялся почти безупречно, а когда самый старший игрок делает на занятиях все, то грешно не делать этого же молодому.

Один из немногих «коренных» динамовцев Киева (в школе «Юного динамовца» он появился в семилетнем возрасте, в 1953 году), он воспитан на традициях клуба. Мечтал, правда, одно время о «Торпедо», ибо там играли кумиры его детства Воронин и Стрельцов.

Раньше, чем мы пришли в команду, он понял, что на «чистеньких» мячах в классный футбол на высоком уровне уже не сыграешь, необходимо совершенствовать искусство обороны, и первым эту мысль привил ему В. А. Маслов. Мы практически ничего не стали менять в игре Мунтяна, попросили лишь обратить большее внимание на участие в коллективных действиях. Дважды Володе ничего объяснять не требовалось.