Орден Жёлтого Дятла - Лобату Монтейру. Страница 2
— Искусство сеньориты Сардинки и ее сестер, — сказал Принц. -Отличные поварихи, и какие аккуратные!
Носишка про себя подумала: «Потому-то они всегда так аккуратно лежат в банке…»
Одни блюда сменяли другие: подавали котлеты из водорослей, филе моллюска, омлет из яиц колибри…
В то время как хозяева и гости ели, оркестр цикад и кузнечиков играл какую-то приятную музыку — «три-ли, три-ли» — под управлением маэстро тангара, державшего в клюве дирижерскую палочку и топорщившего перышки в порыве вдохновенья.
В перерывах между музыкальными пьесами три светлякаиллюзиониста делали фокусы, из которых особенно понравился Носишке номер глотателя огня. Никто лучше светлячков не умеет глотать огонь, это уж поверьте!
Носишка была в таком восторге от всего, что ее окружало, что все время радостно взвизгивала и хлопала в ладоши.
Глава 3.
Разговорные пилюли.
Сразу же после обеда Носишка собралась с Эмилией к доктору Улитке.
Доктор согласился лечить куклу и, достав заветные пилюли, подозвал пациентку к себе:
— Не бойтесь, сеньора Эмилия, идите сюда. Откройте рот. Вот так.
Доктор выбрал одну пилюлю и положил в рот Эмилии.
— Глотай сразу! — посоветовала Носишка, показывая, как надо глотать пилюли. — И не делай такое страшное лицо. Помни, что глаза у тебя из ниток и могут лопнуть. Ну, глотай же!
Эмилия проглотила пилюлю, потом глотнула воздух — и сказала: «Ох, какие горькие пилюли!» И пошла, и пошла, и пошла — битый час не умолкала. Так что у Носишки просто закружило в голове, и она стала просить доктора, нельзя ли, пожалуйста, дать Эмилии другие пилюли — молчальные.
— Нет необходимости, — отвечал опытный врач. — Она несколько часов проговорит, а потом выдохнется и будет как все люди. Это у нее прежний запас неизрасходованных слов, он истощится — и все будет в порядке.
Так и случилось. Эмилия говорила три часа тоненьким-тоненьким голосом, а потом замолчала.
— Слава богу, — сказала Носишка, — теперь можно поговорить почеловечески. Скажи, Эмилия, как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь надо?
— Одеяло, надеть на голову.
— Платок, Эмилия.
— О-де-я-ло.
— Платок, глупышка!
— ОДЕЯЛО! Я хочу надеть на голову ОДЕЯЛО, потому что пока доктор Утка…
— Доктор Улитка, Эмилия!
— Доктор У-тка! Пока доктор УТЯТКА меня лечил, мне стало долохно. -Холодно! — в последний раз поправила Носишка, сунув Эмилию в карман; очевидно, язык у куклы был еще недостаточно хорошо подвешен — ничего, со временем укрепится.
Носишку пугало другое: у куклы, по-видимому, был упрямый и задиристый характер, обо всем она думала по-своему, и ей, видно, нравилось говорить глупости. «Впрочем, — подумала Носишка, — может, оно и лучше. У нас уж и так двое умных — бабушка и тетушка Настасия. А Эмилия всегда скажет что-нибудь новенькое, с ней не соскучишься»
Глава 4.
Платье из морской волны.
А потом Принц познакомил Носишку с лучшей портнихой в королевстве. Это была донна Паучиха. Она умела шить очень красивые платья, такие красивые, что глаз не оторвешь. Она сама и материю ткала, и фасон выдумывала.
— Донна Паучиха, — сказал Принц, — я хочу, чтоб вы сшили нашей милой гостье самое красивое платье на свете. Я хочу сделать ей подарок.
Сказал и уплыл. Донна Паучиха взяла сантиметр и с помощью шести маленьких паучаток, очень ловких, стала снимать мерку. Потом принялась быстро-быстро ткать, и не прошло и нескольких минут, как она сказала -готово… Носишка, сидевшая в уголке с Эмилией на руках и терпеливо ждавшая, приподнялась:
— Можно посмотреть?
— Нет еще, — отвечала чудесная портниха.
Носишка вежливо сказала:
— Я видела, знаете ли, много пауков у нас, в бабушкином доме, но они все только и умеют, что плести паутину; никто из них не способен самую простую материю соткать, даже ситцу на фартук…
— Так ведь у меня большой опыт, — объяснила донна Паучиха, — мне уже тысяча лет, я самая старая портниха на свете. Я много чего умею. Я ведь долго работала в Стране фей; между прочим, это я шила Золушке то платье, в котором она была на балу…
— Да что вы! Подумайте! И Белоснежке тоже вы шили?
— А как же. Вот как раз когда я шила ей свадебную фату, со мной и произошел несчастный случай: я уронила ножницы и отрезала себе левую ногу. Правда, меня потом лечил доктор Улитка, он прекрасный врач, ничего не скажешь, во все-таки одной ноги у меня не хватает, так что теперь только семь.
— Доктор Улитка вылечил мою куклу, — сказала Носишка, — -она уже говорит. Эмилия, скажи что-нибудь.
— Было бы рохошо, — сказала Эмилия, — чтобы у меня тоже была катушка в животе: очень убодно. А когда нитка кончается, вы другую катушку глотаете или как?
— Нитка никогда не кончается, — с достоинством отвечала донна Паучиха.
Пока они так беседовали, портниха все шила да шила, повернувшись к Носишке спиной, но платья все не показывала.
— Готово к первой примерке, — сказала она наконец, — можете надеть.
О! Что это было за платье! У Носишки закружилась голова, и ей даже пришлось сесть, чтобы не упасть. Это платье не напоминало ни одно из тех, которые рисуют в модных журналах. Из чего оно было сделано? Из шелка? Да нет же, вовсе не из шелка. Оно было сделано из морской волны! Какого цвета? Цвета морской волны и всех цветных рыбок, какие только водятся в море. Вместо обычной отделки — кружев, прошивок, лент, вышивок, плиссе или бисера — оно было отделано живыми рыбками. И не то чтобы несколькими рыбками -нет, здесь были рыбки всех цветов: красные, синие, золотые, переливчатые; тонкие, как струна, и круглые, как шарик, с острыми хвостами, с глазами похожими на драгоценные камни, с длинными подвижными усиками — все, все!… Теперь только Носишка увидела, как бесконечно разнообразны по цвету и по форме жители моря! Некоторые казались живыми украшениями из драгоценных камней — украшениями, на которые чудесный ювелир не пожалел самых дорогих бриллиантов, опалов, рубинов, изумрудов, жемчугов и турмалинов из своей сокровищницы. И эти рыбки-украшения не были прикреплены к платью, как это делается у нас на земле. Нет, они были живые и веселые и плавали в этом платье цвета морской волны, как в море. Так что платье все время менялось и становилось все красивее, все красивее… Оно светилось, искрилось, лучилось, переливалось, потому что рыбки плавали друг за другом, друг над другом, навстречу друг другу, описывая причудливые круги среди мерно качающихся водорослей. Водоросли качались, заплетая и расплетая свои зеленые косы, а рыбки играли, проплывая сквозь них, ни разу не задев даже кончиком хвоста колеблющиеся нити. И все это играло, и дрожало, и плясало, и всплывало, и набегало, и ускользало, и пропадало, и закипало — без конца, без конца…
Эмилия первая нарушила очарование.
— А кто научил вас делать такую маретию, донна Паучиха? — спросила она своим скрипучим голоском, незаметно потрогав подол платья.
— Фея Воображения, — отвечала портниха.
— А какими ножницами вы ее кроите, сеньора?
— Ножницами Вдохновения.
— А какой иглой вы ее шьете?
— Иглой Фантазии.
— А какими нитками?
— Нитками Сна.
— А… почем метр?
Носишка ткнула свою куклу локтем в бок:
— Замолчи, Эмилия! Рыбки испугаются твоих глупостей и сбегут с платья…
Не успела Носишка произнести эти слова, как откуда-то снаружи раздался сильный гром, и чей-то голос прокричал протяжно: — Носишка-а, домой пора!…
Все обитатели морского царства так перепугались, что разом пропали, как по волшебству. Поднялся сильный ветер, поднял Носишку вместе с ее куклой и унес со дна океана на берег ручейка, протекающего в глубине сада…
Носишка вскочила и побежала домой. Как только она показалась, донна Бента окликнула ее:
— Лусия! У нас большая новость. Теперь тебе будет с кем играть. Угадай-ка, кто к нам приезжает?
— Принц Серебряная Рыбка? Да, да, он мне обещал…