Цветущая, как роза - Лофтс Нора. Страница 49

Свернув с главной дороги к дому Стеглсов, мы увидели, что нас обогнали Пикл и Крейн, направляющиеся к Проходу. При своих длинных ногах и довольно быстрый ходьбе, они могли бы настичь нас гораздо раньше, что натолкнуло меня на мысль о буре негодования, в которую вылилось официальное заседание.

В одном из окошек крошечного деревянного домика Стеглсов мерцала свеча, другое было слабо освещено пламенем очага.

— Я подожду здесь, сейчас довольно тепло, можно устроиться на том пеньке, да и Стеглсам сейчас не до гостей, — сказал я, когда мы дошли до двери и услышали настойчивый, но очень слабый писк младенца.

— Я быстро, — пообещал Майк.

Сложив сюртук и подстелив его на пень, чтобы не испытывать неудобства от зазубрин, оставленных топором Джозефа, я уселся и закурил трубку. Закинув утомленную закованную в железо ногу на другую, я расслабился и почти уже задремал. О собрании я больше не думал. Просто погрузился в грезы, в которых мне виделся Зион через много лет с настоящей дорогой, проложенной к Проходу, с регулярными рейсами экипажей, доставлявших желающих к побережью, с улицами и лавками, бросающимися в глаза разнообразными яркими вывесками.

Вскоре после того, как Майк скрылся в дверях дома, ребенок перестал плакать, и в воздухе повисла напряженная тишина. Внезапно что-то послышалось вдалеке. Я поднял голову и напряг слух. Через некоторое время я смог различить топот лошадиных копыт и подумал, что это Крейн и Пикл, вернувшись домой, обнаружили там нечто, заставившее их оседлать коней и спешно вернуться в деревню. Было темно, и мне не удалось ничего рассмотреть, поэтому на всякий случай я встал и приблизился к калитке дома Джозефа. Лошади поравнялись с домом и замедлили ход. Тут до меня донесся совершенно чужой голос, выкрикнувший: «Слава Богу. Вот и жилище». На этом расстоянии я уже мог увидеть трех лошадей со всадниками, причем тело одного из них было перекинуто через седло.

Сделав шаг им навстречу, я сказал:

— Это селение называется Зион. А вы сами кто и откуда?

— Это ваш дом? Можно войти? У нас на руках умирает человек. Эдвард, помоги снять его, и вы, сэр, пожалуйста. Зилла, оставайся здесь и присмотри за лошадьми.

Незнакомец отдавал приказы четко, быстро и уверенно.

— Минутку, — остановил их я. — Я не уверен, что вы можете тут расположиться. Здесь только хижина из двух комнат, где находится больная женщина и двое маленьких детей. Лучше поедемте в мой дом. Это недалеко. Можно взять ваш фонарь?

— А у вас здесь есть доктор?

— Он сейчас в этом доме.

Я подошел к двери и дернул запор. Майк уже надевал сюртук и успокаивающе наставлял Джозефа:

— Если можешь, корми ребенка сам день-другой. Миссис Картер поможет тебе, у нее много молока.

— Прошу прощенья, — перебил я, — там что-то случилось.

— Никого сюда не пускайте, ради Бога, — сказал Майк. — Она только что задремала. Принеси фонарь, Джозеф, будь добр.

Мы вышли, и Майк плотно прикрыл за собой дверь.

В это время человек, отдававший приказания, и его спутники уже несли раненого к дому.

— Несчастный случай? — лаконично спросил Майк.

— Прострелена грудь. Я сделал все, что мог, но мы должны были мчаться во всю прыть. Что, неужели сюда нельзя?

— Могу осмотреть его в кухне, если не будете шуметь. Там очень больная женщина. Ладно, Джозеф, я взгляну, освободи стол.

Джозеф Стеглс, двигаясь с неуклюжей осторожностью, расчистил место на столе и высоко поднял над головой фонарь. Раненого положили на стол, голова его при этом свесилась, и громкоголосый незнакомец кивком приказал мальчику выйти, а сам, обогнув стол, подложил руку под голову больного. Я тоже вышел вслед за ребенком.

— Откуда вы? — спросил я мальчика.

— Из Диксонвиля, — ответил тот. — Послушайте, я пойду побуду с сестрой, она боится, ей и так досталось.

— Где это Диксонвиль? — продолжал расспрашивать я, пока мы шли к лошадям.

— К северу отсюда, от Салема прямо на Жженую Гору, но не переходя ее, просто нужно повернуть на север.

— Ну, — поинтересовался я. — Что у вас там произошло?

Мальчик остановился и нервно засмеялся.

— Разве не забавно, что все забывают о главном. УЖАСНЫЙ набег индейцев. Спаслись только мы, и то благодаря Джофри Тому, который сейчас там в доме. Он нам что-то вроде кузена. Эй, Зилла, с тобой все в порядке? — Да, но я устала, — отозвалась девушка нежным тихим голоском. — Они не могут принять нас?

— Не здесь, — ответил я. — Вы поедете ко мне домой, я пойду взгляну, долго ли еще там. Может, мы отправимся, не дожидаясь их. Когда я вошел в кухню, Майк натягивал окровавленную рубаху на грудь пострадавшего, который так и не пришел в сознание.

— Выживет, — пообещал Майк, — пуля не задела сердце и удачно проскочила. Я могу сделать остальное дома, у меня там все инструменты. Я вытащу пулю, и тогда хорошенько забинтую рану. Что же с вами случилось? Голова богатыря была перевязана тряпкой, пропитавшейся кровью, и он как-то скованно двигался.

— Индейцы. А вас еще не навещали?

— В прошлом году мы потеряли одного человека и нескольких животных. С тех пор все спокойно.

— Ну ждите, — не без иронии ответил гость. — Повозка готова? Жаль, что у нас не было с собой лесного бренди, чтобы привести его в чувство.

Он явно суетился и проявлял нетерпение.

— Лучше не давать. Это может вызвать кровотечение. А вот и телега.

Джозеф предусмотрительно подстелил солому на доски, и мы осторожно подняли наверх раненого. Я взял поводья, Майк уселся рядом. Молодые люди направились к моему дому.

Заслышав топот копыт и шум колес, Энди и Джудит отворили дверь кухни, и мы увидели их силуэты в свете очага.

— Что случилось? — взволнованно спросил Энди. — Хозяин, с вами все в порядке?

— Да, — ответил я, спускаясь с повозки. — Помоги управиться с лошадьми, Энди. Джудит, нам понадобится теплая вода, постели и ужин. Где Ральф?

— Не вернулся еще с мельницы.

Последующий час или два в доме царила суматоха. Майк мастерски извлек пулю, промыл рану и поставил тампон, тщательно забинтовав раненого.

— Его лучше положить на кровать Ральфа, Майк, — предложил я. — Тогда ты сможешь присматривать за ним ночью. Ральф ляжет со мной, и так мы сэкономим одну постель. Джудит разделит кровать с юной леди, а те двое разместятся в комнате для гостей.

Мы отнесли пострадавшего наверх и уложили в постель.

— Теперь ему можно дать бренди, — разрешил Майк. — А после этого еще и крепкого бульону. Он потерял много крови, и, насколько я вижу, не так молод, как выглядит на первый взгляд.

— Ему семьдесят лет, — ответил молодой человек.

Пока в кухне шла операция, юноша и девушка подкреплялись в зале, и как только они поели, сразу же со словами благодарности отправились спать. — Теперь, — сказал Майк. — Глянем-ка на вашу голову.

Молодой человек развязал старушечий узел на затылке, снял повязку, корчась от боли, и я вскрикнул от ужаса при виде того, как обвис огромный кусок кожи лба, прикрыв один его глаз.

— Это только кожа повреждена, — успокоил он, глядя на меня единственным глазом.

Майк спокойно начал вдевать нитку в иглу.

Я не мог вынести этого зрелища. Одна только мысль об игле, впивающейся в живое окровавленное мясо, вызвала у меня спазмы желудка. Я поспешно сунул бутылек с бренди Майка в руки гостя и устремился к двери, бормоча, что должен проверить, хорошо ли Энди устроил на ночь лошадей. Энди прекрасно справился со своим заданием, а я вернулся в дом через входную дверь, поднялся наверх, неумело расстелил постель в комнате для гостей и подложил поленьев в камин. Когда по моим расчетам операция подошла к концу, я вернулся в кухню.

— Череп, как у негра, вот что это за голова, — приговаривал Майк, умывая руки.

— И слава Богу. Стоило мне хоть на минуту потерять сознание, всем бы нам пришел конец.

Затем заметив мое появление, гость поставил на стол бренди и приподнялся, отвесив в мою сторону церемонный поклон.