Цветущая, как роза - Лофтс Нора. Страница 64

— Башмаки, Энди, — скомандовал я. — Мои башмаки. Это самое важное.

— Эли жив. Здоров как бык, — заверил меня Энди, наклонившись под пресс и доставая оттуда начищенные до блеска башмаки.

— Так что там у вас за тайна?

— Э, да вот миссис Мейкерс.

— Умерла?! — выкрикнул я так резко, что сам испугался звуков собственного голоса.

— Нет, не умерла. Знаете, я думаю, что вам еще рано вставать с постели. Давайте, вы посидите вот так, поудобнее, и я все вам расскажу сам.

Итак, я уселся на краю постели, радуясь такому повороту событий, потому что сердце мое бешено колотилось в груди, а мой возрожденный разум готовился к новому удару.

— Ну вот. Видимо, мистер Монпелье глаз положил на миссис Мейкерс с самого первого раза. Они встречались в лесу у реки. Никто этого не знал, кроме Джудит. Вы же знаете женщин, всегда тут как тут, если другая что-то замыслила. Она их видела несколько раз, но молчала. В воскресенье утром, до того, как мы выступили, помните, они встречались там же, и Джудит подслушала их. Они договаривались, что, если все будет в порядке, он вернется к ней, а она, миссис Мейкерс, оставит Эли и уедет с ним. Видите? И Джудит никому ни слова, пока мы не вернулись домой без вас и без Эли. Все знали, что мистер Монпелье был последним, кто вас видел. И Джудит как взбесилась, она сказала, что Монпелье убил Эли, чтобы получить его жену, а потом прикончил вас как свидетеля. Простите, хозяин, не знаю, замечали ли вы, но девка без ума от вас. Просто поехала, как говорят. Может, вы и без меня знаете?

Он склонил набок голову и вопросительно посмотрел на меня.

— Продолжай! — вскричал я. — И без всяких глупых вопросов. — Ну, эта ненормальная орала на всю деревню, и люди начали прислушиваться к ее словам и припоминать. Мистер Монпелье отстал от других вместе с вами и Эли, затем слышали выстрел. Мы тоже остановились, гадая, что бы это могло быть. Затем он примчался бегом и сказал, что застрелил свою бедную кобылу, он был очень расстроен.

Тогда никто ничего не заподозрил. Но когда Джудит подняла шум, все вспомнили, что после выстрела никто не видел ни вас, ни Эли. Она такое учинила, что мистер Крейн и мистер Томас арестовали мистера Монпелье по подозрению в убийстве, и в среду на рассвете мы отправились на поиски. Я тоже поехал. Джудит была с нами, она взяла какой-то уродливый пистолет, который, по ее словам, вы ей дали, и мне сама призналась, что если найдет что-то против мистера Монпелье, то сама убьет его и миссис Мейкерс вместе с ним. И я бы не стал ей мешать. Мы нашли лошадь мистера Монпелье с простреленной головой и уже не так верили во всю эту историю, а потом через несколько дней наткнулись на бедную Голубку с индейским ножом в спине. Но о вас — ни слуху ни духу. Мы вернулись домой, а мистер Монпелье рассмеялся и сказал: «Эта ревнивая девица со своим воображением подвергла меня самой страшной опасности. Он вышел и сделал предложение миссис Мейкерс, она согласилась. На следующий день пришел Эли, он приполз с вами на спине. Но дело на этом не закончилось. Вы оба были в ужасном состоянии, Майк сделал свое дело, мы уложили вас в постель, но Эли через день уже пришел в себя. Мистер Томас навестил его тогда и сказал, что хочет сообщить ему кое-что неожиданное. Парочка эта собиралась пожениться на следующей неделе, и все думали, что это рановато, но до прихода Эли других препятствий не было. Эли быстро закрыл ему рот. „Я сам знаю, — сказал он. — Так что можете успокоиться. Голос Божий поведал мне все о моей жене и мистере Монпелье, когда я погибал там, в пустыне“. Жуть как странно, правда ведь? „Если он хочет, пусть забирает ее, — решил Эли. — Она больше не переступит порога моего дома и не прикоснется к моим детям“.

После этого никто в Зионе не хотел принять их. Но, что еще хуже, хотя куда уж хуже, в тот день, когда мы нашли Голубку, мистер Диксон дал миссис Мейкерс ваше письмо, которое вы оставили на случай смерти. И вы там писали, что миссис Мейкерс может жить здесь, и она пришла, говорит, что вы были ее единственным другом, и что они с мистером Монпелье останутся, пока не заживет его голова, а потом подумают, что делать дальше. Миссис Мейкерс сказала, что если бы вы умерли, то все это осталось бы ей, и вы бы сами никогда не выгнали ее. Но Джудит набросилась на нее, как тигрица.

— Он не знал, что ты за штучка такая! — сказала Джудит. — А я знаю. И даже если он умрет, ты сюда попадешь только через мой труп». Был жуть какой гвалт, говорю вам. А тут вы лежите наверху, и всякий раз, когда кто приходит, вы болтаете всякую чепуху про добрых леди, про Эли, парящего в небесах и еще много чего. Вам еще нужны ваши башмаки?

— Скажи мне вот еще что. Где сейчас миссис Мейкерс и мистер Монпелье? — На полпути в Салем, если ему повезло как обычно. Никто не хотел их на порог пустить. И она подождала в доме собраний, пока он не достал пару лошадей. Отдал за них пятнадцать золотых гиней. И они умчались. Я думаю, они просто без ума друг от друга. Вид у них был счастливый, как у королей, на ней было какое-то малиновое платье, которого никто никогда не видел, волосы такие волнистые и никакого платка.

— Ладно, Энди. Можешь идти.

— Я не расстроил вас? А то Джудит сказала, что это вас убьет.

— Нисколько, Энди. Спасибо, что ты все так интересно рассказал. А теперь иди. Иди быстрее, а то я разрыдаюсь прямо у тебя на глазах. Я буду выть и колотить подушку кулаками. А то я…

— Пойду поищу Майка, скажу ему, что вы снова пришли в себя. Это его жуть как обрадует, — радостно ответил Энди и поковылял прочь.

Я остался сидеть на краю постели и только начал погружаться в собственные мысли, как дверь отворила Джудит. Она с выражением крайней озабоченности и в то же время облегчения заглянула в комнату.

— Энди сказал, что вы уже все знаете.

— А почему бы и нет?

— Не переживайте так, — уговаривала она.

Но ее увещевания и ласковый голос только действовали мне на нервы.

— Чего мне переживать? — резко выпалил я. — Так там внизу близнецы Эли?

— Ну кто-то же должен позаботиться о них? Он сам был прикован к постели. Кезия хотела взять их, но он не разрешил. И хотя мы с ним не слишком любим друг друга, я так благодарна ему, что он принес вас.

— И что будет с ними теперь?

— Миссис Вилл Ломакс переедет сюда. Она никак не может ужиться с Эдит, после того, как та вышла замуж. А мужчины сейчас строят еще комнаты в доме Эли.

Она опустила взгляд на мои ноги, свисающие с кровати.

— Давайте-ка, — уговаривала она. — Давайте, забирайтесь под одеяло, я вас хорошенько укутаю.

Я вяло подчинился, потому что был слаб, да и кроме того мне хотелось, чтобы она поскорее ушла из комнаты. После ее ухода мягкое тепло постели разморило меня, успокоило и утешило. Я понял, что не смог бы и минуты продержаться на ногах.

И вдруг на меня нахлынуло какое-то неудержимое желание. Если я сдамся сейчас, мне придет конец, я погибну, сойду с ума, лежа в постели!

Я снова откинул одеяло, опустил ноги, нащупал башмаки, надел их прямо на босу ногу и встал. Кости мои были, как студень, в ушах гудело, но я не сдавался. Опираясь на спинку кровати, на пресс, затем на ручку шкафа, я постепенно собрал все необходимые вещи. Это была чистая рубашка и вся та воскресная одежда, которую я спрятал подальше в ночь перед битвой. Некоторое время натягивание вещей занимало все мое внимание, но в конце концов процедура была успешно завершена, и я присел на стул возле окна. Из-за реки доносились звуки молотков — это Эли пристраивал дополнительное помещение к дому, перестраивая свою жизнь, в которую измена Линды внесла лишь мимолетное смятение. Вдали виднелся Проход, через который Линда и Джофри направились в Салем навстречу новой жизни. «Как короли». Ну что ж, мне нужно было только порадоваться за них. Они должны быть счастливы. Оба такие красивые, молодые и беспечные. Он будет осыпать Линду прекрасными речами, оказывать ей внимание и окружать заботой, она получит все, в чем ей было отказано Эли. Мне вспомнился откровенный разговор между мной и Джофри, который мы завели на пути к лагерю Беспокойной Луны. И даже если бы я сам должен был выбирать ей пару, лучшего и придумать нельзя было. У него было сердце и глаз поэта. И вот он опустил якорь после долгих скитаний: ему опять повезло. Чего еще можно желать — даже и для Линды?