По лезвию катаны - Логачев Александр. Страница 59

Они завернули за угол и справа, там, где, по предположениям Артема, должна была находиться стена скалы, он увидел свисающие по всей длине коридора однотипные пологи. Идущий впереди монах откинул один из пологов… Ну так и есть! Вход в пещеру.

Монах прихватил с собой один из фонарей-укидару [26], стоявших на полу вдоль стены. Подсвечивая себе путь этим фонарем, вошли в довольно высокую и сухую пещеру. Буквально с первых же шагов начались разветвления, ответвления, боковые ходы (даже со ступенями, ведущими куда-то наверх), но идущий впереди монах уверенно ориентировался в этом лабиринте, сворачивал куда надо… Ну, хотелось бы верить, что куда надо.

Подземными ходами брели недолго — Артем не насчитал и полторы сотни шагов, когда они снова вышли под открытое небо.

Это была небольшая по площади впадина между двумя склонами. Впадина имела форму неглубокой воронки, по дну которой змеилась трещина, а по ней тек ручей. Быстрый поток вращал установленный над ним небольшой молитвенный барабан, напоминающий миниатюрное пароходное колесо. Вода толкала лопасти и заставляла барабан крутиться. «Наверняка эта штука символизирует колесо времени, которому они так поклоняются», — подумал Артем.

— Стойте! — окликнул их Поводырь, который шел последним. А так их вообще-то отправилось в путь четверо.

— С тобой, брат Ямамото, пойдут брат Ёсико и брат Тибетец, — сказал Поводырь. — Я останусь здесь. Я желаю тебе обрести Сатори, брат Ямамото. Идите!

Наверное, следовало сказать на прощание что-то важное и трогательное. Вдруг не доведется больше свидеться. Не все же возвращались с Тропы. Но Артем ограничился уважительным поклоном.

Дальше отправились втроем. Прошли узкой тропой по краю воронки до соседнего горного склона, стали огибать его. Поворот скрыл от Артема впадину и стоящего на ее краю Поводыря. Метров через двадцать обнаружились вырубленные в камне ступени, ведущие наверх. Они стали подниматься.

Двигались в такой последовательности: брат Ёсико, Артем, замыкающим шел Тибетец. Артем обратил внимание на то, что божьи люди специально выстроили такой порядок шествия. Что ж… Видимо, кто за кем идет, имеет некий ритуальный смысл. И его, Артема, место предпоследнего в этой колонне тоже, наверное, определено некими ритуальными соображениями. Ну и ладно, пусть так…

Если б Артем был туристом, то не преминул бы спросить ну хоть у того же брата Ёсико, как давно, в каком поколении монахов вырублены в горах эти ступени. А еще, конечно, интересно было бы узнать, сколько рубщиков при этом сверзилось вниз. Хорошо, что у воздушного гимнаста профессионально отсутствовал страх высоты, иначе подъем по этой тропе вылился бы в нешуточное испытание. Потому что удержаться от случайного взгляда вниз было невозможно, а взглянув — еще труднее уберечь себя от головокружения.

Ступени и без того шириной всего в полметра, постепенно сужались. Перилами, даже самыми простенькими, ясное дело, никто «лесенку-чудесенку» не оборудовал, а камень — почва коварная, особливо ежели пребывает он под открытым небом, доступный всем ветрам и снегам. Чуть качнешься, не говоря про то, что оступишься или поскользнешься, — ждет тебя полет вдоль отвесной скалы до дна, которого не видно. Даже самому удачливому на свете человеку не на что будет рассчитывать.

А ширина ступеней между тем все уменьшалась, уже едва доходила до тридцати сантиметров, что невольно заставляло жаться к скале. Монахи же вышагивали, нисколечко не сбавляя ритма. Неизвестно, как часто здешние буддийские иноки упражнялись в ходьбе по узким горным тропкам, но вот Артему явно не хватало подобного навыка.

А тут еще на пути случился выступ, эдакий каменный нарост на теле скалы, здорово смахивающий на человеческий нос. Его предстояло обогнуть по карнизу, шириной, наверное, в ладонь, не больше.

Разбросав руки, Артем передвигался боком, мелкими приставными шажками. Разумеется, передвигался он лицом к скале. Перед глазами представал во всех мелких подробностях скальный рельеф: трещины, выпуклости, белесые жилы вкраплений, скопившаяся во впадинах влага, серые хлопья лишайника.

Поскольку треклятый выступ над ним еще и нависал, приходилось не только прижиматься к каменной стене, но вдобавок и выгибаться. А по спине совсем не по-дружески похлопывал ветер.

Согласно всем инструкциям, какие ни возьми, находясь на высоте, вниз лучше не смотреть. И все же Артем не удержался, бросил взгляд под ноги. И тут же понял, что сделал это напрасно.

Что там кувыркания под куполом цирка! Нет, там, над ареной, расстояние не чувствуешь. Как не чувствуешь глубину океана, плавая по его поверхности. Здесь же расстояние ощущаешь леденеющим позвоночником, предательски подкашивающимися коленями. У альпинистов хотя бы имеются крюки, карабины, ледорубы, страховочные веревки, а тут висишь над пропастью, цепляясь за скалы одними молитвами.

И еще все твое существо пронзает странное желание — так и тянет сделать шаг назад, к бездне, в эту пропасть. Нужен-то всего пустяковый шажочек в несколько сантиметров длиной…

— Неплохо, если меня прямо здесь и сейчас окрылит Сатори, и, затрепыхав этими крыльями, я удержусь в воздухе, — прошептал Артем, прижавшись щекой к холодному камню и прикрыв глаза, — тогда мне все же не суждено свалиться. В противном случае, подозреваю, мне ничего не поможет. И сдалось мне это просветление!

И ведь не вернешься назад. Точнее, вернуться-то можно, только тем самым признаешь себя полным слабаком, сдохшим на пути к испытаниям, не добравшимся даже до первого из них. И хуже всего то, что, останови процессию, скажи «все, харэ, братья, больше не могу», и братья повернут назад без разговоров и вопросов, повернут со всем их восточным и типа философским равнодушием.

Выдохнув вместе с воздухом всю рефлексию, Артем продолжил огибать выступ, прижимаясь к холодному камню теснее, чем прижимался к женщинам. Неужели обогнул? Обогнул. Следом за Артемом то же самое совершил Тибетец.

И пошли дальше. Горная тропа, которая по-прежнему неумолимо сужалась и вот-вот готова была превратиться в нить, провела узкой расщелиной, обогнула очередной выступ и — уткнулась в деревянную лестницу. Как говорится — опань-ки! Если бы сначала была лестница, оно бы, конечно, не так поражало воображение, как лестница, вдруг объявившаяся посреди скалы, про такое не доводилось ни слышать, ни читать, ни на картинках видеть. Лихо, нечего сказать.

Привалов не устраивали, дух не переводили — с тропы перешли на лестницу и затопали вверх. Вышагивая по толстым добротным ступеням следом за монахом, Артем вспомнил старые дачные дома, где обязательно имелся чердак. Так вот, похожие лестницы вели обычно на чердак: старые, узкие, скрипучие, с толстыми квадратными перилами, с толстыми ступенями, и древесина незабываемо пахла временами, словно впитала и сохранила запахи этих времен.

Естественно, как всякий не лишенный толики любопытства человек, Артем заинтересовался, как же укреплена лестница на скалистом склоне? Присмотрелся и разобрался: в щели естественного или искусственного происхождения вогнаны толстенные брусья и металлические стержни — на них и держится вся конструкция. Однако ж все это надо было как-то припереть сюда и как-то вручную смонтировать! Адская работенка. Но вопрос вопросов, конечно, — зачем? Было бы понятно, тянись лесенка от самых монастырских пещер. Еще понятнее было бы, не окажись никакой лестницы ваще, а продолжайся и дальше эти сволочные тропинки по краю бездны или закончись все вообще и карабкайся дальше диким альпинистом, цепляясь за уступы, нашаривая ногой опору. Но лестница посередине… М-да. Артем так и сяк прикинул, но даже примерно подходящего ответа на это свое «зачем» не подыскал.

Ну, и, в общем-то, и ладно, все хорошо, что хорошо. После нервотрепной тропинки идти по лестнице было сущим отдыхом, тут уж можно себе позволить разные вольности, например, красотами полюбоваться. Для чего имелись все подходящие условия вплоть до смотровой площадки. Именно так. В какой-то момент лестница уперлась в нависающий над головой уступ и, ввиду невозможности продолжаться по вертикали, продолжилась по горизонтали в виде самой настоящей галереи.