Любимых не отпускают (СИ) - Коваленко Мария. Страница 27

Запрещаю себе смотреть вниз. Упрямо держу взгляд на уровне лица Лео.

Теоретически это должно помочь. Пусть знает, что зря старается. Практически… сгораю заживо от вида его потемневших глаз и напряженно сжатых чувственных губ.

Завожусь от этой темной мужской красоты еще сильнее, чем от крупного, увитого венами члена, который он сжимает в своей ладони.

— Раньше ты была смелее. — Щурится Рауде. — Я еще помню девчонку, которая продолжала петь даже с отключенным микрофоном и не боялась рисковать. Известность сделала тебя слабой?

— Это наглая провокация! — Загребаю воду и брызгаю ему в лицо.

— Слишком топорно? — отвлекаясь от своего занятия под водой, смеется Лео.

— Раньше ты был изобретательнее! — плачу этому умнику той же монетой.

— Извини. Когда смотрю на тебя, с фантазией становится плохо. — Левый уголок губ опускается вниз.

— Сомневаюсь, что ты видишь что-то, чего не видел прошлые пять лет.

— Хочешь спросить, сколько женщин у меня было?

Сволочь!

Гад!

Мерзавец!

Он по-прежнему читает меня, как раскрытую книгу!

— Твой гарем касается только тебя! Мне плевать, даже если ты переспал с половиной Питера.

Слова вылетают быстрее, чем я успеваю успокоиться.

— И не интересно, скольких из них я оставлял в своей кровати дольше, чем на одну ночь? — Выгибает черную левую бровь.

— Да хоть всех! Штабелями! Пачками!

Злости так много, что совсем себя не торможу.

— Ревнивая врунья!

Лео наклоняется вперед и хватает меня за талию.

— Отпусти! Не смей! Не прикасайся! — луплю по его рукам, плечам и груди. — Я не одна из твоих подстилок. Убирайся к ним, и их лапай!

— Ревнивая и охуенная.

Подонок прижимает меня к себе. Накрывает губами губы. И раздвинув их, проталкивает между зубов горячий язык.

«Нет! — кричу мысленно. — Нет!»

Вонзаюсь ногтями в его плечи. Стараюсь сделать, как можно больнее, пустить кровь и… чувствую, как толстая головка члена нагло без защиты и согласия врезается в мою плоть.

— Ненавижу, — шепчу я прямо в его рот, загибаясь от ощущений.

— Знаю. — Лео опускает мои бедра ниже. Насаживает на себя. Так глубоко, что не могу дышать.

— Видеть тебя не могу… — Жадно хватаю ртом воздух и тихо скулю от тесной заполненности.

— Верю, родная.

Крепко прижав к своей груди, Лео начинает вколачиваться в меня… таранить своим тяжелым членом мою нежную плоть. Жестко, быстро, словно одержимый.

— Проклинаю тот день, когда я тебя встретила. — Захлебываюсь от слез и сумасшедшего удовольствия.

— Никого. — Вдруг произносит мой мучитель, замирая на мгновение.

— Что?

Я растерянно пытаюсь рассмотреть его лицо сквозь пелену слез.

— Я никого не оставлял в своей постели. Никаких повторений. Ни с кем. Никогда!

Глава 39. Без шипов

Ева

После ванны Лео переносит меня в свою спальню.

Битва уже проиграна, потому я не сопротивляюсь. Разрешаю промокнуть каждый сантиметр тела теплым пушистым полотенцем. Послушно подхожу к кровати, встаю на колени и прогибаюсь в пояснице.

Наша вторая близость мучительно-медленная и горькая. Я умираю от его плавных толчков. Срываясь на всхлипы, умоляю ускориться. Сама насаживаюсь на тугой член. И проклинаю Рауде, когда он выходит и переворачивает меня на спину.

— Пошёл ты к черту! — ругаюсь я, пытаясь встать. — Убирайся! — рычу маленьким раненым зверьком. — Убрал руки!

Звонко луплю его по плечам, а уже через секунду до крови прикусываю нижнюю губу.

— Шизануться можно от твоего запаха! — Лео раздвигает мои ноги и проводит языком по чувствительной плоти. — Вкусная! — обдает горячим дыханием.

Растерянная, я вздрагиваю всем телом. Приподнимаюсь на локтях. И окончательно шалею от голодного взгляда моего личного божества.

Это больше, чем похоть.

Это такая жажда, которой невозможно сопротивляться.

Ни один мужчина не смотрел на меня с такой потребностью. Ни с кем я не чувствовала себя такой жизненно необходимой.

— Ты все еще только моя. — Этот наглый собственник прокладывает дорожку из поцелуев с живота вниз. Вставляет в меня сразу два пальца. И быстрым языком высекает предательский стон.

— Гори в аду, Лео Рауде! — цежу я сквозь зубы, падая на подушку. — Гори… — хриплю, выгибаясь дугой.

Отключаюсь я где-то среди ночи.

Не знаю, сколько времени на часах. Не помню, в чьей я комнате. В моей маленькой вселенной есть лишь горячие руки, которые гладят по спине. Жар сильного мужского тела. И какая-то особая гравитация, притягивающая меня к Лео.

Сквозь сон я слышу тихие слова. То ли клятвы, то ли раскаяние. Чувствую влагу на своих ресницах. А потом… намного позже — музыку.

Тягучая мелодия льется из-за двери. И словно это не рояль, а волшебная дудочка Нильса, я заворачиваюсь в одеяло и иду на звук.

Как можно было догадаться, за роялем Лео. Растрепанный, босой, в белоснежном халате, он не похож на самого себя. А тусклая напольная лампа — единственный источник света — делает его настоящим падшим ангелом. Все еще могущественным, но уже неспособным оторваться от земли.

— Не спится? — Я останавливаюсь рядом с роялем, поправляю свой пышный ночной «наряд».

— В комнатах Вики и няни хорошая шумоизоляция. Я им не помешаю. Можешь не волноваться.

Рауде бросает на меня быстрый взгляд. Чувственные губы изгибаются в полуулыбку. И пальцы вновь начинают свой танец по клавишам.

— В квартире, где мы жили между моими турами, тоже был рояль. Девочки привыкли к тому, что иногда я играю по ночам.

— Тебя пустить?

Лео встает, но я предусмотрительно делаю шаг назад.

— Нет, спасибо. Сегодня во мне не осталось сил даже на это… — Прячу улыбку. — Лучше послушаю.

— Можешь сделать заказ. Что для тебя сыграть?

— Последнюю мелодию. Это что-то новое?

Так странно — не воевать с ним, не прятаться, а вот так… говорить о спящей дочке и музыке. Будто он действительно всего лишь композитор. А я одна из девиц, оставшихся на ночь. Первая за пять лет, если верить его словам.

— Это будет твоя новая песня. У меня пока нет слов. С ними в последнее время… трудности, — с паузой произносит Лео.

— Со словами у нас всегда были трудности, — не могу не согласиться.

— Когда-нибудь мы это исправим.

Лео говорит это с такой уверенностью, что за ребрами больно цепляет.

— Не хочу о будущем. — Опускаюсь в своей «тоге» на пол. В доме тепло, но я все же закутываюсь. Как бабочка в кокон, с ног до головы. — Завтра мы с тобой снова будем ругаться, злиться друг на друга. А сейчас… я пока не готова.

— Тогда можем о прошлом. Далеком прошлом, — предусмотрительно уточняет Лео и повторяет проигрыш моего нового хита.

— Расскажи о музыке, — спрашиваю о самом безопасном. — Когда ты стал писать песни? И как вообще умудряешься быть «тем самым Леонасом Рауде». Владельцем фабрик, заводов, газет, пароходов и… — мучительно ищу нужное слово. — … творцом.

Глава 40. Откровения

Ева

— С творцом ты загнула, — смеется Лео. — Моя задача обслуживать публику. Желательно по высшему разряду.

— Каждая твоя песня становится хитом. Если бы не ты… не было бы никакой Евы. Да и других.

— Это называется знание запросов аудитории.

— Зануда! — морща нос, отмахиваюсь от него.

— Еще одно слово, и я так занудно тебя трахну, что сорвешь голосовые связки.

— А вот угрожать не нужно. Там все и так… натерто. Лучше расскажи, как ты во все это ввязался.

На всякий случай я отсаживаюсь от этого эротического маньяка на пару шагов назад и изображаю внимательного слушателя.

— Когда-то я достаточно серьезно занимался музыкой. — Лео поднимает голову вверх, словно на потолке должны появиться титры с подсказкой.