Поцелуй во мраке - Логан Кимберли. Страница 1

Кимберли Логан

Поцелуй во мраке

Пролог

Лондон, 1819 год

– Черт возьми, что же опять вытворяет эта девчонка?! – Тристан Найт, пятый граф Эллингтон, свирепо взъерошил полосы и возбужденно зашагал по комнате. – Она просто сводит меня с ума своими выходками. Так дальше, Арчер, продолжаться не может.

Стоявший у камина пожилой дворецкий не мог скрыть сноси озабоченности, в его водянистых светло-голубых глазах притаилась тревога.

– Она еще очень молода, милорд, и в последние годы подле нее никого не было, кто мог бы мудро руководить ею. Боюсь, это вина вашего отца. Он не уделял ей достаточного внимания.

– Мне хорошо известно, как вел себя отец. – Тристан неожиданно остановился и резко повернулся к слуге: – Его двойные стандарты и пренебрежение своими обязанностями привели к тому, что мы сейчас и имеем. А распутывать этот узел придется мне.

Так как к сказанному добавить было нечего, Арчер лишь кашлянул.

Тристан окинул взглядом строгое убранство кабинета. Здесь ничто не изменилось за те восемь лет, которые он провел вдали от дома. Все та же массивная мебель красного дерева, те же внушающие почтение длинные ряды книг. Лишь внимательный и пристрастный наблюдатель смог бы заметить, что края дорогого ковра слегка обтрепались, а шторы на окнах выцвели.

– С тех пор как умерла ваша матушка, его сиятельство очень изменились, – наконец проговорил Арчер, переступая с ноги на ногу. – Все вечера он проводил в своем клубе или в игорном доме, а возвратясь домой, был... я бы сказал, не в том состоянии, чтобы заниматься делами.

При упоминании о покойной графине сердце Тристана болезненно сжалось. Тяжело вздохнув, он опустился в кресло перед камином и слегка потер пальцами виски.

– Да, я знаю. И ради Бога, Арчер, прости, что накинулся на тебя. Ты, разумеется, ни в чем не виноват. Мне порой так трудно сдерживать себя.

– Понимаю, милорд. С леди Эмили действительно непросто справиться.

– Это еще мягко сказано. Сколько у нее сменилось гувернанток за последнее время? Три? Четыре?

– Пять, полагаю.

Пять мадам всего за четыре месяца! Черт возьми! Похоже, его сестра намерена воспользоваться услугами всех гувернанток Лондона!

– Но, говоря откровенно, – осторожно заметил Арчер, – в случае с миссис Эверсли я бы не стал во всем обвинять только леди Эмили. Уксусная бутылочка с укрепляющим средством, которое миссис Эверсли принимала на ночь, выглядела весьма подозрительно. Выводы напрашивались сами собой.

– Едва ли миссис Эверсли согласилась бы с вашими выводами. Особенно если учесть, что она и в самом деле наглоталась уксуса. А какое оправдание можно придумать Эмили, после того как она налила меда в туфли мисс Дэлрпмпл? Или подбросила похожую на змею подвязку в постель миссис Питершэм? Будь бедняжка несколькими годами старше, то ее просто хватил бы апоплексический удар. К счастью, она ограничилась лишь истерикой.

Усталое лицо дворецкого сделалось пунцовым.

– Леди Эмили, конечно, очень живая девушка, но, милорд, в эти месяцы ей пришлось привыкать к новому образу жизни. А это нелегко. После смерти его сиятельства и вашего возвращения все так изменилось. Ей нужно немного времени...

– Я дал ей достаточный срок – целых четыре месяца, но положение стало еще хуже. Я уже исчерпал свой арсенал воспитательных средств, не говоря уже о гувернантках. Миссис Питершэм – уважаемая особа, у нее были рекомендации из лучших домов. Из-за выходки Эмили она продержалась у нас всего неделю.

– Позвольте напомнить, милорд, вы проделали нечто подобное со своим последним учителем, который сбежал от вас через двадцать четыре часа.

Уголки губ Тристана слегка приподнялись. Это правильно. Он никогда не был образцовым сыном и наследником. После долгих лет, в течение которых Тристан тщетно пытался угодить отцу, что оказалось невозможным в принципе, сын взбунтовался.

Тристан в задумчивости посмотрел на большую грифельную доску, висевшую в углу кабинета, и перёд его мысленным взором возник Синклер Найт, имевший обыкновение сидеть в кресле под этой самой доской и читать сыну нотации о том, как подобает вести себя наследнику графского титула. Они никогда и ни по одному вопросу не сходились во мнении, и лишь присутствие леди Эллингтон в доме успокаивало и останавливало отца и сына от попыток перегрызть друг другу горло.

Как обычно, воспоминания о матери, мягкой, любящей и терпеливой, отзывались в душе Тристана глубокой болью. Улыбка на его лице растаяла. Трагедия с новой силой напомнила о себе. Вспыхнувшее в темноте лезвие ножа. Хлынувшая на холодные каменные плиты кровь.

Пытаясь выбросить из головы эти мрачные картины, Тристан тряхнул головой и посмотрел на Арчера.

– Эмили ненавидит меня, – почти шепотом проговорил он. – И я не виню ее за это. Ябросил ее, оставил рядом с человеком, который оказался не в состоянии справиться со своей болью и позаботиться даже о себе, не говоря уже о дочери.

Дворецкий подошел к Тристану и положил узловатую руку ему на плечо.

– Она не питает ненависти к вам, милорд. Она просто не привыкла к тому, что кто-то занят ею.

Тристан встал с кресла и подошел к окну. Отодвинув штору, взглянул вниз, на улицу. Приземистые дома Беркли-сквер медленно погружались в фиолетовые сумерки. Лишь одинокий фонарь мерно описывал оранжевые круги.

– Для меня это очень важно, Арчер. Я готов заботиться о ней, хотя и сомневаюсь в том, что она примет мою опеку, – сказал он не оборачиваясь. – Я хочу для нее только самого лучшего, но у меня нет никакого опыта в воспитании четырнадцатилетней девушки. – Тристан наклонил голову. – Мне не стоило уезжать...

Теперь все казалось очевидным. Но раньше, когда он был моложе, ему и в голову не могло прийти, что отец так резко переменится и станет с пренебрежением относиться не только к обязанностям, возложенным на него графским титулом, но и к родительскому долгу.

– Надо набраться терпения, милорд, – проговорил Арчер. – Нельзя за четыре месяца устранить проблему, которая тлела восемь лет. Рано или поздно леди Эмили поймет, что вы пытаетесь помочь ей.

Тристан ослабил узел галстука и вновь стремительно зашагал по комнате.

– Если бы все дело было лишь в моем желании ускорить: этот процесс! Существует еще один нюанс. И ты, Арчер, и я прекрасно знаем, что скажет леди Дракон, когда по нее дойдут новости о последнем фиаско.

Леди Дракон была сестрой их отца – Руэлла Палмер, маркиза Овертон. Такая же жесткая и властная, как и ее брат. С тех пор как Тристан вернулся, эта женщина стала для него постоянным источником раздражения, так как не скрывала своего неудовольствия по поводу неудачного с ее точки зрения, выбора опекуна для племянницы.

– У нее достанет власти и влияния, чтобы лишить меня опекунства и отнять у меня Эмили. Она время от времени угрожает мне этим. – Тристан повернулся к дворецкому: – Я не могу потерять сестру, Арчер. Не в силах.

Мысль о том, что у него могут отнять Эмили, вызывала ноющую боль в груди. Он поднял голову и посмотрел на портрет Виктории Найт, висящий над камином, изящная женщина со светлыми волосами, строгими правильными чертами лица и загадочными фиалковыми глазами, устремленными вдаль. Точно такие же глаза были и у него, Тристана, и у Эмили. Эмили так сильно походила на мать, что порой у Тристана перехватывало дыхание, когда он глядел на сестру.

«Прости меня, мама, – подумал Тристан. – Яне смог уберечь тебя, но сохраню Эмили. Клянусь тебе!»

Он тяжело вздохнул и снова повернулся к Арчеру:

– Наверное, нужно отправить ее в Найтхевен. Скоро начнется сезон, и ей лучше уехать из Лондона.

– Чтобы она не натворила еще чего-нибудь и не попала в беду?

– Да, да, надо что-то предпринять до возвращения тети Ру из имения, иначе та попытается прибегнуть к своим излюбленным методам, чтобы исправить положение, – Тристан пожал плечами. – Придется поговорить с Эмили. Где она сейчас?