Поцелуй во мраке - Логан Кимберли. Страница 39

Неожиданно послышался тихий, сдавленный всхлип, ладонь Дейрдре легла на плечо Тристана, и он почувствовал влагу на своей щеке. Ее слеза скатилась к уголку его рта, он ощутил на губах слегка солоноватый вкус. Она плакала молча, беззвучно.

Тристан выпрямился, взял ее лицо в ладони. Он даже и представить не мог, какое впечатление произведут на него ее слезы. Ему вдруг показалось, что кто-то со всей силы ударил его в живот, и он потерял способность дышать.

– Это моя вина.

– Нет, не нужно так думать. – Не зная, что еще ей сказать, он просто взял и поцеловал Дейрдре в лоб, потом в щеки. Его теплые губы прикасались к ее лицу, вбирали в себя влагу, ласкали, утешали, стирали с души печаль. Но слезы все бежали и бежали из ее глаз, словно кровь сочилась сквозь бинты. Сердце Тристана разрывалось на части.

Что ж, ведь именно этого он и хотел, этого и добивался. Она плакала, она больше не таила своего горя. Но теперь Тристан стал сомневаться, что был прав и стоило вызывать эти слезы. Слишком дорогой ценой ей достанется эта возможность облегчить свои страдания.

– Уверяю тебя, ты ни в чем не виновата. – Он провел пальцем по ее щеке.

– Я должна была защищать их, заботиться о них.

– А кто станет оберегать тебя? Ты не можешь взять на себя ответственность за всех обитателей Тотхилл-Филдз.

Она ничего не ответила, только покачала головой и вдруг зарыдала во весь голос, ее тело била сильная дрожь.

Тристан был больше не в силах выдержать этого. Он обнял ее и прижал к себе, зарылся лицом в ее пахнущие клубникой волосы.

– Все хорошо, дорогая, – хрипло проговорил он. Слово «дорогая» легко слетело с его губ, совершенно без всяких усилий. – Поплачь еще. Я здесь, с тобой. И буду с тобой столько, сколько потребуется.

Тристан стал качать ее в своих руках и шептать ей на ухо успокаивающие слова. В этот момент открылась дверь и на пороге появился Арчер с чаем и сандвичами. Граф махнул ему рукой, давая понять, что сейчас входить не нужно. Дворецкий молча удалился и тихо закрыл за собой дверь.

Так Тристан и Дейрдре просидели до самого вечера, пока комната не погрузилась в сумерки.

Дейрдре не шевелилась в его руках, позволяя теплу обволочь себя, убаюкать, снять напряжение. Она очень давно не ощущала ничего подобного и уже отвыкла прибегать к чьей-то помощи и защите. Только Найджел мог утешать ее вот также, но теперь его не было рядом, и ей приходилось находить опору в самой себе.

Когда она немного успокоилась, в комнате стало уже темно, очертания окружающих предметов сделались нечеткими, расплылись. Дейрдре вдруг осознала, что она на коленях у Тристана, который ее обнимает.

Они по-прежнему сидели на диване, ее голова лежала у него на плече, и Дейрдре слышала, как сильно стучит его сердце. Вероятно, именно этот ритмичный и такой неожиданно громкий звук усыпил ее.

Виконтесса не на шутку испугалась. Господи, что она наделала! Она позволила себе расслабиться, заплакать и уснуть. Что о ней подумает Тристан? Это все так унизительно!

– Ты не спишь?

Его тихий, немного удивленный голос заставил Дейрдре вздрогнуть и выпрямиться. Их глаза встретились.

– Д...да.

– Хорошо. Я уже не чувствую свою правую ногу.

– О Боже! Прости! – Ее лицо густо покраснело, и она собралась было вспорхнуть с его колен, но Тристан осторожно взял пальцами ее за руку.

– Не волнуйся, Дейрдре, я просто пошутил, – В его фиалковых глазах вспыхнул странный свет. – Собственно говоря, мне это было очень приятно.

– Ну да, все было бы хорошо, если бы я не залила тебя слезами.

Лицо Тристана сделалось серьезным.

– Тебе это было нужно, Дейрдре. Не стоит извиняться. Мне кажется, люди не должны подавлять в себе обычные человеческие чувства. Если не дать им выхода, они разорвут нас изнутри.

Это было правдой, Дейрдре и сама думала так же. С тех пор как умер Найджел, она старалась не поддаваться горю, быть сильной, всегда держать себя в руках. Не хотела показывать окружающим, что творится у нее в душе. О, она умела прятать свои истинные чувства! Но смерть Мауса стала для нее последней каплей, переполнившей чашу эмоционального напряжения. И хлынул безудержный поток.

Но вот он остановился, и надо признать, что стало легче. Не то чтобы она и вовсе освободилась от этого груза, но он перестал давить на нее с прежней силой. Ей уже не было стыдно, что она выплеснула свои чувства на графа.

Дейрдре внезапно ощутила, какими крепкими и сильными были его ноги. Она встала, чуть пошатываясь, сделала несколько шагов. Ее глаза упорно избегали его взгляда.

– Что ж... спасибо... за все...

– Всегда готов утешить леди.

Она посмотрела в окно и только сейчас заметила, что тьма опустилась на землю.

– Сколько я спала?

– Часа два, полагаю.

– Два часа? – Она почти выкрикнула эту фразу. Резко обернувшись, Дейрдре посмотрела Тристану в лицо. – Почему ты не разбудил меня? У нас ведь столько дел. Мы должны искать Эмили, и Каллен, должно быть...

– Дейрдре, прошу тебя, успокойся. Каллен уже давно пьет на кухне чай и поедает изысканное малиновое печенье – вершину творчества моего повара. Да, честно говоря, я и сам немного прикорнул. – Он взглянул Дейрдре в лицо. – Вероятно, мне было очень удобно...

От его взгляда у нее перехватило дыхание. Нельзя поддаваться его чарам, надо подумать о чем-то еще... Но тут ее внимание привлек висевший на стене портрет. Она подошла к нему поближе и стала внимательно вглядываться в черты изображенного на нем человека. Это был мужчина, взгляд его темных выразительных глаз сразу же вызывал странные ощущения. Он притягивал, манил и в то же время подавлял, лишал собственной воли.

– Это твой отец? – с любопытством спросила Дейрдре.

Тристан встал с дивана, чтобы включить настольную лампу на стоявшем рядом позолоченном столике. Не оборачиваясь, он ответил напряженным и каким-то отстраненным голосом:

– Да.

Сходство между Тристаном и мужчиной на портрете было очевидным. Тот же властный взгляд, прямой аристократический нос, высокие скулы, темные волосы, та же гордая посадка головы. Только глаза у Тристана были, как у матери, фиалковые. И в них не было такой жесткости, если не сказать жестокости, которую источали черные глаза на портрете.

Тристан подошел к виконтессе и встал рядом.

– Вы не ладили? – спросила она.

Он как-то неопределенно тряхнул головой, его нижняя челюсть напряглась.

– Он ни с кем не ладил, кроме моей матери. Думаю, она была единственным существом на свете, которое он любил. Что же касается меня, то что бы я ни сделал, все подвергалось суровой критике. Меня считали совершенно никчемным. Я не годился ни на роль сына, ни на роль наследника. – Тристан пожал плечами. – Возможно, он был прав.

– Что за вздор! Ты вернулся домой. Ты хочешь взять на себя ответственность за свой дом, род и свою сестру. И полагаю, ты все сделаешь так, как того требуют обстоятельства.

– И тем не менее это не будет так хорошо, как могло бы быть. – Граф резко отвернулся и направился к камину. Встал около него, его голова уныло склонилась на грудь. Похоже, мысли о собственных неудачах не давали Тристану покоя. Вдруг он посмотрел через плечо на Дейрдре, ей показалось, что он пришел к какому-то решению.

– Вчера ты спросила меня, где я жил все эти годы и чем занимался, – тихо заговорил граф. – Так вот, сначала я действительно полностью соответствовал тому, чем меня считал мой отец. Я был мотом и прожигателем жизни. Переезжал с места на место, нигде не задерживаясь подолгу, много пил, старался вином заглушить боль от потери матери. Менял женщин. – Он нервно провел рукой по волосам. – Затем, совершенно случайно, я встретил в таверне в Брайтоне моего старого школьного приятеля. Мы сели, выпили, стали разговаривать, обмениваться ничего, не значащими шутками и анекдотами, и я внезапно понял, насколько убогой и пустой была моя жизнь. Мой приятель много говорил о себе. К тому времени он уже успел обзавестись женой, ребенком, приобрел значительное состояние и занял довольно высокий пост в крупной компании. – Тристан бросил на Дейрдре отчаянный взгляд. – В тот день я решил круто изменить свою жизнь, наполнить ее смыслом и доказать моему отцу, что он ошибался на мой счет.