Полуночные грехи - Логан Кимберли. Страница 18

– Я говорю серьезно, леди Джиллиан. Если вы будете настаивать на том, чтобы видеть во мне какого-то героя, уверяю, в скором времени вы разочаруетесь. Вы понимаете?

Воцарилась мучительная тишина. Их взгляды скрестились в молчаливой борьбе, но леди Джиллиан первой отвела глаза, признавая свое поражение.

– Конечно. – Она высвободила руку. На ее лице появилось выражение ледяного высокомерия. – Как вы думаете, не пора ли мне взглянуть на письма?

От резкой перемены темы у Коннора едва не закружилась голова, но ему удалось без запинки ответить таким же невозмутимым голосом:

– Разумеется. – Он махнул в сторону столика, на котором оставил их. – Они вон там.

Его гостья повернулась и направилась через комнату, чтобы взять бумаги. Она держалась прямо, но в каждом звуке шагов и шорохе юбок леди Джиллиан чувствовалась охватившая ее злость. Коннор положил часы Хайрама к себе в карман и пошел вслед за ней, сожалея, что из-за его слов она опять стала враждебно к нему относиться. Но это было сделано для ее же блага. Он не сомневался.

Жаль, что эти мысли не уменьшали чувства разочарования, не помогали бороться с желанием еще раз ощутить устремленный на него мягкий одобрительный взгляд.

Он увидел, как леди Джиллиан взяла письма со стола и уселась с ними на небольшой двухместный диванчик, стоявший перед камином.

Она сняла перчатки и положила их рядом с собой на подушку. Туда же леди Джиллиан поместила сумочку. Сдвинув очки на самый кончик носа, она кинула на него ледяной вопрошающий взгляд:

– Это все письма?

Коннор кивнул. Вдруг, по какой-то непонятной для него причине, какой-то злой духдернул его сесть рядом с ней. Он знал, что это была глупая затея, потому что таким образом его левое бедро оказывалось слишком близко от ее правой ноги. Их тела могли случайно соприкоснуться в любой момент. Такое положение было губительнымдля его душевного спокойствия. Видимо, он не имел сил сопротивляться желанию еще раз досадить ей.

Леди Джиллиан нахмурилась, но решила, что не стоит выражать свое неудовольствие вслух. Она лишь надменно фыркнула, а потом склонилась над бумагами.

Минуты летели одна за другой. Его гостья все продолжала изучать письма. Большинство посланий было написано едва понятным почерком на каких-то скомканных и грязных клочках бумаги. Они состояли из одного-двух предложений, смысл которых варьировался от коротких утверждений до язвительных насмешек. Например: «Явернулся!», «Готовпоспорить, тынепомнишь меня».

Коннор наклонился вперед и оперся локтями о колени, пытаясь понять по выражению лица леди Джиллиан, о чем она думает, читая эти письма.

– Как я сказал раньше, первую записку я получил около месяца назад, – сказал Коннор. – Через неделю или две после убийства Хайрама. Я не придавал им особого значения. Они выглядели безобидными. Немного сбивали с толку и раздражали, но я отмахивался от них. Я был уверен, что скоро все прекратится.

Леди Джиллиан внимательно посмотрела на него.

– Но этого не случилось? – подняв брови, спросила она.

– Да. Наоборот, после смерти Пег я начал еще чаще их получать, а тон стал... несколько менее дружелюбным.

«Твоигрехиидутзатобойпопятам. Янеуспокоюсь, покатынезаплатишьзато, чтосделал. Всеблизкиетебе людивопасности...»

Слова из последнего письма этого негодяя были словно высечены в памяти Коннора огромными буквами. Это письмо он получил вчера утром, перед тем как уехал в контору и нашел там мертвого Стюарта. Монро сжал зубы, вспоминая о бессильной ярости, охватившей его в тот момент. Он понял, что его мучитель был ответствен не только за написание злых посланий.

Если бы только он начал действовать раньше!

Леди Джиллиан отложила бумаги в сторону.

– Вы говорите, что сыщики с Боу-стрит не проявили к ним интереса?

– Ни один из них, – покачав головой, ответил Коннор. – Кроме Толливера. Но видимо, он не имеет там особого влияния.

– Надо признать, на первый взгляд весьма трудно установить связь между записками и тем, что случилось. Как вы сами сказали мне, все они, кроме последней, составлены таким образом, что их нельзя считать явными угрозами. В них нет упоминаний о жертвах, с которыми, кстати, мм-м... разделались разными способами. Ведь обычно убийцу выдает его почерк. Но разбой, смерть от несчастного случая и жестокое убийство? – Она загнула три пальца, а потом покачала головой. – Между ними, по-видимому, нет ничего общего.

Коннор почувствовал, как под его безупречно-спокойной маской начинает закипать гнев. Вчера он несколько часов разговаривал с детективами, пытаясь убедить их в том, что для его опасений есть основания. Будь он проклят, если станет тратить время на то, чтобы теперь убеждать в этом леди Джиллиан.

– Если вы не верите мне... – Он был готов продолжить, но недовольный вздох девушки остановил его.

– Я не говорю, что не верю вам, мистер Монро. Просто хочу сказать, что этот человек очень искусно скрывает свое участие во всех этих убийствах. Они не похожи друг на друга, что необычно для преступлений, совершенных одним и тем же человеком. В глазах закона три смерти никак не связаны между собой, не говоря уж о том, что в них замешан один и тот же злоумышленник. И он был очень аккуратным. Ведь он оставил только те улики, которые важны для вас.

Коннор почувствовал, что не может не восхищаться ее оценкой ситуации, и гнев его моментально испарился. Конечно, леди Джиллиан вызывала доверие с того момента, как он позволил ей войти в кабинет Стюарта. Коннор ожидал, что она сбежит. И хотя сначала ей действительно стало нехорошо от увиденного, она никуда не делась. Наоборот, леди Джиллиан надела на нос очки и стала осматривать место преступления с такой уверенностью, которой позавидовали бы иные опытные полицейские. Да еще к тому же ей удалось обнаружить очень важную улику. Ту, которую упустили и он, и детективы с Боу-стрит.

Вот почему он не послушался внутреннего голоса, кричавшего ему о том, что это ошибка, а разрешил ей принять участие в дальнейшем расследовании. Толливер был прав насчет нее: Джиллиан оказалась очень умной и способной девушкой.

– Каким образом их доставляли? – вдруг спросила она, возвращая его назад в реальность.

– Большинство просто подсовывали под дверь ранним утром, – ответил Коннор. – Вероятно, хотели, чтобы я нашел их перед тем, как уйти на работу. Некоторые приносили уличные мальчишки. Когда же я их просил описать, как выглядел человек, заплативший им за это, все они ссылались на забывчивость.

– А вы не знаете никого, кто бы мог иметь причину затаить на вас злобу?

Да, таких он знал. По крайней мере на ум сразу пришло два имени, и оба из его прошлой жизни. Но из этих двух один был мертв, а другой гнил в Ньюгейтской тюрьме, поэтому никто из них не мог быть замешан в убийствах.

– Нет, – ответил Коннор. – Никогда в своей жизни я не сделал ничего такого, за что меня нужно было бы наказывать подобным образом.

Поднявшись на ноги, леди Джиллиан принялась расхаживать по залу, сжав руки за спиной и задумчиво уставившись в потолок.

– Совершенно ясно, – проговорила она, – что автор этих писем считает вас ответственным за какие-то неприятности, случившиеся с ним.«Янеуспокоюсь, покаты незаплатишьзато, чтотысделал»... Очень точно сказано. Преступник совершил эти убийства, чтобы наказать вас. Но если, как считает этот человек, вы виноваты в его страданиях, почему он не причиняет вред именно вам?

Ответ пришел к нему мгновенно, озарив его, словно вспышкой молнии. Коннор ни секунды не сомневался в его правильности:

– Потому что он знал, что самую страшную рану нанесет мне в том случае, если станет убивать дорогих мне людей, за которых я несу ответственность.