Ад на двоих - Локхард Джордж "(Георгий Эгриселашвили)". Страница 1

Джордж Локхард

Ад на двоих

Пролог

Тишина, бывает, способна поведать о большем, нежели сотни и тысячи звуков. Я упивался тишиной. Она ласкала меня, нежно и уверенно шептала – ты ещё жив. Никогда не думал, как приятен может быть синий цвет и глубокая, оглушаюшая, всеобъемлющая, неповторимая тишина.

Чувство времени пока не вернулось. Я видел, как где-то в высоте, заслоняя небо, проносятся странные существа, смутно ощущал их прикосновения. Это продолжалось долго, или мгновения, мне было всё равно. Я упивался тишиной.

Потом, очень медленно, тишина стала отступать. Вначале появился ритмичный стук: где-то билось моё сердце. Я долго, или мгновение, слушал его удары. Откуда-то я точно знал, что сердце однажды останавливалось, но ему не дали застыть навеки. Хорошо это, или плохо, мне было безразлично.

Когда сквозь оглушительно тихий гром стали пробиваться первые звуки, я уже понимал, что нахожусь в лесу. Как я сюда попал? Память ускользающим клубком металась в черепе. Впервые, с тех пор как я очнулся посреди синей тишины, вернулась боль.

Я не мог вспомнить. Даже имя. Завеса боли надёжно отделила меня-сейчас от меня-прошлого, боль мешала мечтать. Мечты несли боль. Как долго я здесь? Где – здесь? Кто я?

Чувство времени постепенно оживало. Мечущиеся существа замедлились, обрели знакомый, родной облик. Одно из них – почему-то я твёрдо знал, это она – появлялось особенно часто. Скоро я научился отличать её голос от других. Слова, если то были слова, пока оставались непонятны.

В сознании медленно, слишком медленно, вращались жалкие тени воспоминаний. Мерцающий свет у глаз... Кажется, меня пытаются вернуть к жизни. Она стоит рядом, я чувствую прикосновение. С трудом понимаю выражение её лица. Тревога? Жалость... Сострадание. Я уже мог двигать головой, и попытался кивнуть, желая хоть немного успокоить свою хранительницу. Вот оно. Я вспомнил. Хранительницы, они следят за здоровьем, спасают жизни. Значит, я дома. Как приятно звучит это слово.

Она что-то сказала, я не понял. Наверно, пострадал слишком сильно. Знаний о других языках в памяти не было, но голос хранительницы пробудил во мне странное, незнакомое чувство. Откуда-то пришла уверенность, что я уже слышал этот язык. Где – пока оставалось неясным, но уверенность крепла с каждым мгновением. И следующие слова я распознал без колебаний:

– ...мало времени. Пожалуста, очнись, я не знаю дороги! Ты слышишь меня? Если да, закрой глаза...

В голосе чувствовались тревога и сострадание. Приложив значительное усилие, от которого в голове взорвался чёрный шар боли, я заставил свои губы чуть изогнуться в улыбке.

– Мне... – хотел сказать, что мне уже легче, но это оказалось выше моих сил. Голос сорвался, в горле словно вспыхнул костёр. Хранительница поспешно коснулась моей руки.

– Пожалуйста, не напрягайся. Слава предкам, ты выдержал...

«Что выдержал?» – хотел я спросить, но костёр из горла переместился в разум. К счастью, прежде чем боль стала невыносимой, пришла темнота.

И тишина.

Тишина, иногда, бывает удивительно тёмной.

1: Арденский лес

Второй раз, очнувшись, я расслышал далёкий, очень тихий звук. Разум не помнил, откуда ему знаком этот звук, но сердце уже судорожно забилось, вспенив кровь и погнав её по жилам моего ослабевшего тела. Я знал этот звук. Слишком хорошо знал.

Некоторое время я мучительно терзал память, пока из мутной мглы не всплыла картина: широкая тёмная дорога, окаймлённая изуродованными деревьями. Свора громадных псов. Охотничий рог! Кажется, я сражался... Да, всё верно, я убивал этих собак, кромсал их клинком из белого дымчатого стекла, и каждая капля оранжевой крови дымилась, прожигая мою плоть, а тела мёртвых зверей медленно поднимались к небу, орошая дорогу ядовитой...

Нет! Стиснув зубы, я заставил себя сесть. Это осталось в прошлом. Навсегда. Я поднялся на седой перевал и одолел Грань, в день когда тысячи звёзд пели о тьме, жаждущей пламени. Тёмная дорога сюда не дотянется. Подумав об этом, я впервые обвёл взглядом место, где вернулся к жизни, и невольно замер, потрясённый.

Вокруг и в самом деле был лес.

Но какой...

Изумительные деревья мчались навстречу свету, могучие, гордые, их кроны шелестели в недосягаемой высоте. Лучи Солнца, разодранные в клочья, устилали землю кружевным узором. Трава... Цветы! Я понял, что готов кричать от восторга, видя эти цветы! Бездонное небо простиралось из вечности к горизонту, в каплях росы отражалась Вселенная. Меня окружала жизнь, бесконечная жизнь, чувство силы наполняло воздух. Красота и мощь хлынули в мою душу исцеляющим звездопадом.

На миг все тревоги отступили, подавленные величием леса. Мне пришлось напрячь волю, чтобы согнать наваждение и вернуться в реальность. Оглянувшись, я увидел небольшую пещерку, выкопанную под корнями колоссального дерева. Там горел костерок.

...Она сидела спиной ко мне, вращая над огнём вертел. Линии её тела, их совершенная гармония мгновенно вызвали в памяти лицо. Лэя! Я знал её. Я знал её раньше, очень хорошо знал, мы были близки... Или нет? Тело моё кричало, что да, но разум продолжал сомневаться.

Судорожно втянув воздух, я нашёл в себе силы позвать:

– Лэя...

Голос вновь сорвался. Но она услышала и быстро обернулась. В глубоких, светло-изумрудных глазах промелькнула радость.

– Тебе легче? – подбежав, она опустилась в траву рядом со мной. Аромат её тела коснулся ноздрей, вгляд мой на мгновение помутился. Собрав волю в кулак, я заставил себя отвлечься.

– Что случилось? Как я... Как мы здесь оказались?

Лэя оскалила сверкающие белые клыки в гримасе ненависти:

– Все кроме нас погибли.

Я нахмурил брови, пытаясь вспомнить. Мелькнула смутная картина: крылатые существа, с острыми, хищными клювами, блеск солнца в стальных когтях, брызги крови на песке. Мы бились с ними... Нет! Мы вместе с ними отражали атаку отряда мерзких существ. Я помню! У врагов было странное оружие, они стреляли очередями, перебрасывали друг-другу чуть изогнутые чёрные магазины...

Ахгрррр!

– Проклятие! – я зажмурился. – Автоматы.

Она замерла:

– Ты вспомнил? Вспомнил дорогу?

Мне было больно помнить. Я не хотел помнить!

– Да. Они несли автоматы. В этом мире не должно быть автоматов, но у них были.

Лэя облегчённо вздохнула.

– Слава предкам, мы сможем продолжить путь... Кауран, ты выдержал! Идём, – она поманила меня к костру. – Поешь. Ты дрался как бог, я ещё не видела такого мастерства. Вы с Азретом перебили всех гончих!

Меня зовут Кауран. Теперь я помню. И ещё я вспомнил Азрета, моего брата, с которым постоянно дрался за право обладать Лэей. У меня были дети, я помню – двое. Мои дети. Я целый месяц не подпускал Азрета к логову, чтобы быть уверенным.

– Лэя, Азрет погиб?

Она молча отвернулась к костру. Я невольно издал низкое, утробное рычание.

– Он принял достойную смерть, – не поворачиваясь, сказала Лэя. – Забрал четверых.

С трудом поднявшись, я осмотрел себя. Тот, кто предстал перед моими глазами, был крупным, серебристо-серым зверем с чёрными падпалинами на боках и блеклыми леопардовыми узорами по шерсти. Тигриный хвост, мощные мышцы, втяжные когти на всех пальцах – я был хищником. Однако телосложением я напоминал человека, хотя превосходил их размерами, шириной плеч и шеи. Это казалось необъяснимым. Я помнил, что раньше был другим.

– Что с нами случилось? – спросил я растеряно. Лэя оглянулась:

– После перехода мы получили новый облик.

Мы? Лишь теперь я осознал, что Лэя тоже изменилась. Она стала гибкой, иссиня-чёрной, перламутрово-сверкающей пантерой, столь прекрасной, что одного взгляда в её сторону было достаточно, чтобы...

Стиснув зубы, я яростно дёрнул хвостом. В этот миг вновь раздался звук, вернувший меня из небытия. Лея вскинула голову.