Конан и Алая печать - Локнит Олаф Бьорн. Страница 15

Принц Тараск во главе конногвардейской колонны не спеша проезжает от замка до площади (около четверти лиги) под восторженные вопли праздных зевак. На Плацу Знаменосцев принц обязан спешиться, взять в свою левую руку государственный штандарт, в правую же — обнаженный меч, и принять парад четырех гвардейских сотен, двух пеших и двух конных.

Затем начнется «белый фейерверк» — последнее новомодное введение, пришедшее на Закат из Кхитая. Над площадью взлетят пылающие ярким белым огнем звезды, извергаемые специальными стальными трубами.

Замечу, что «красный фейерверк» дается лишь в честь короля, наследного принца или человека, заслужившего титул «Великого защитника Немедии».

«Красным» он называется не потому, что белые огненные звезды заменяются багровыми — на самом деле там используется разноцветная горючая смесь — виновно слово «красивый», постепенно превратившееся в «красный».

После церемонии народ расходится по тавернам, пить за здоровье триумфатора, а люди благородные съезжаются в королевский дворец на Большой прием. Что я сегодня и сделаю.

Приглашение сыграло свою роль. Меня, расфуфыренного до неприличия в бархат, парчу и золото, беспрепятственно допустили на площадь, королевские служки забрали лошадь, препроводили на трибуну, где я едва не оглох от восхищенных криков юных отпрысков самых высокопоставленных деятелей Немедийского королевства и чуть не потерял обоняние от духов и благовоний прекрасных дам.

Бесспорно, торжество вышло на славу. Блестящие кирасы гвардейцев, «драконьи шлемы», десятки знамен, рев боевых рогов… Тараска Эльсдорфа я увидел только издалека. Он показался мне высоким, сильным и достаточно привлекательным мужчиной, недавно вошедшим в возраст, именующийся «зрелостью».

Вот его свиту я рассмотрел плохо, выделялась лишь долговязая темноволосая женщина с крупными чертами лица — некая девица Дженна из Пограничья, носившая, соблюдая приличия, темно-зеленый охотничий костюм, в котором для женщины допускаются штаны и высокие сапоги.

Отгремели возгласы восторга, умолкли трубы, барабанщики уложили палочки в особые ножны на поясе…

Я спустился вниз с деревянного помоста, отыскал свою кобылку и вслед за расцвеченной дорогими тканями вереницей дворян отправился в замок короны.

Дворец Нимеда, его постоянная резиденция в Бельверусе, значительно отличается от местопребывания аквилонского монарха. Если Тарантийский дворец начал строиться лет восемьсот назад, то немедийцы возвели замок всего семьдесят пять лет тому, при дедушке Нимеда.

Стиль классический — квадратная коробка серого камня, по углам круглые остроконечные башни, напоминающие свечи, над самой высокой, выводящей к Полуночи, колышется знамя — красная, белая и черная полосы с вышитым изображением дракона, свившегося в кольцо.

Замок большой, имеющий множество пристроек и прилегающий к беспредельному Оленьему парку, занимающему едва не четверть площади столицы.

На въезде у меня еще раз осмотрели пергамент с приглашением, выдали специальную брошь в виде серебряной драконьей лапы, сжимающей меч — ее следовало приколоть на одежду каждому гостю. Вроде как подарок короля, и в то же время отличительный символ.

На мой кофийский герб бастарда никто не обращал внимания, благо кофийцев при дворе ныне завелось великое множество, спасибо принцу Тараску.

— О, рыцарь, я вижу на вашем гербе знакомые полумесяцы! — ко мне с улыбкой обратился разодетый в пух и прах молодой человек, с которым мы рука об руку поднимались под лестнице в зал Больших приемов. На его одежде мерцали золотом и рубинами символы династии Крейнов, владельцев обширных ленов на полуночи Немедии, возле самых рубежей Пограничья. — Помнится, что ваш сводный брат не столь давно выиграл у меня в кости великолепного стигийского жеребца!

«Начинается, — грустно подумал я. — Барону Гленнору следовало бы выбрать в качестве моей якобы семьи не столь разветвленный род. Придется изворачиваться и врать напропалую».

— А ты не мог бы уточнить, каким именно по счету являлся мой сводный брат? — пытаясь изобразить на лице любезность, ответил я. — Нас, потомков герцога Зимбор, наберется на целый полк.

Крейн расхохотался, чуть критически осмотрел красную перевязь бастарда, видимо, размышляя, достойно ли его графской милости общаться с незаконнорожденным, пускай и носящим герб, дворянином, но тень с его лица тотчас исчезла. Подумав, он доверительно сообщил мне:

— Знаешь, благородная кровь всегда остается таковой, родился ли ребенок в браке или без него. Раньше я никогда не видел тебя при дворе. Позволю себе представиться — наследный граф Эдмар Крейн, владетель области Соленых Озер.

— Влад Зимбор, — поклонился я в ответ. — Наследник лишь одного имени, владеющий только собой и своим мечом.

— Неплохо для начала, — весело согласился молодой граф. — Давно в столице?

— Будешь смеяться — второй день, — честно признался я.

— О-о, — протянул Эдмар. — Как же тебя пригласили на Большой прием? А, понимаю! Принц Тараск наверняка постарался. Он ведь родился в Кофе, и сейчас, пребывая в фаворе, наприглашал в Бельверус множество своих друзей.

— Твоя проницательность достойна уважения, — сдержанно ответил я. — Почтенный Эдмар, я здесь впервые и…

Пришлось сделать многозначительную паузу. Граф Крейн понял с полуслова.

— Разумеется, я тебя со всеми познакомлю! Все-таки я капитан гвардии и не первый год при дворе. Впрочем, давай оставим это дело на вечер. Сейчас все ждут выхода короля.

Мы оказались в чудовищно огромном зале — колонны розового мрамора, обсидиановые скульптуры, мозаичные картины на стенах. Холодное немедийское великолепие.

В отдалении виден трон Нимеда. Трон выполнен умелым мастером в виде сидящего золотого дракона, чей свернувшийся хвост являет собой ступеньки, голова с оскаленной пастью и раздвоенным языком возвышается над монархом, а широкие кожистые крылья прикрывают его справа и слева.

Я невольно усмехнулся — бархатная подушечка, на которой должен восседать Нимед, находилась как раз в той части фигуры дракона, где по любым законам природы должно располагаться причинное место сей чешуйчатой твари. Впрочем, у меня, наверное, слишком извращенное воображение.

— Тихо! — шикнул на меня блестящий королевский гвардеец, он же граф, владетель ленов и придворный кутила. — Смотри, король!

Распахнулись главные двери зала, монарший герольд выкрикнул что-то неразборчивое, но очень торжественное, и на постеленную бархатную дорожку, ведущую через все помещение к трону, ступил король Нимед Первый.

Старик! Боги, это же древний старик! В свои шестьдесят восемь лет Нимед выглядит почти на девяносто.

Два пажа ведут короля под руки, положенная на приемах церемониальная мантия из бархата и шкур горностая заменена на легкую и почти невесомую шелковую, вместо короны Дракона облысевший череп монарха украшает простой золотой обруч. Взгляд блуждающий и отсутствующий.

Попомнишь тут Нумедидеса!

Конан говорил мне, что еще шесть лет назад, во времена Полуночной Грозы, Нимед был крепким и сильным мужчиной, заводил себе любовниц, выступал на турнирах, сам командовал войском, когда немедийцы выступили на стороне Аквилонии против Офира… Что же случилось с королем? Всего за половину десятилетия постареть на двадцать лет? Выглядеть так, будто находишься на краю могилы? Невероятно!

Я отвел глаза от монарха и обратился к людям, которые его сопровождали.

Триумфатор Тараск идет вслед на Нимедом. Без дамы — принц не женат, а появляться на Большом приеме с фавориткой считается неприличным. За ним шествует наследник трона, Нимед-младший с супругой — по виду счастливая пара, обоим чуть меньше сорока лет. Принца недаром прозвали «Вечным Наследником» — папочка может просидеть на троне лет двадцать, хотя что-то я в этом сомневаюсь… Еще три принца крови — Зинген, Халлен и Ольтен с женами. Ничего примечательного.

Канцлер Тимон — государственному управителю уже семьдесят пять, но он являет собой прямую противоположность Нимеду.