Берег динозавров - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 28

Интересно, сколько миллионов лет прошло с тех пор, как ветер и море уничтожили последние следы человеческой деятельности? Об этом можно было только догадываться. Я проверил различные частоты аварийного перехода — эфир молчал по всем диапазонам.

Да, мне удалось уничтожить адскую машину, каннибальский механизм, который жил тем, что пожирал сам себя, и взрыв вышвырнул меня за его пределы, в вечность. Я выполнил свою миссию, использовав все возможности, чтобы отыскать силу, толкнувшую время новой эры в хаос, и нейтрализовать ее.

И остался жив.

Карг, фанатичный сверхкалека, был безжалостен; я его превзошел, использовав все и всех для достижения намеченной цели.

И все же потерпел неудачу.

Собранная мной ценная информация, которая могла бы в конце концов спасти положением уже никому не поможет. Она умрет со мной на сером берегу в конце времени, разве что произойдет чудо.

— Четко мыслишь, Рэвел, — произнес я вслух; голос прозвучал потерянно и одиноко.

На берегу было холодно. Непривычно огромное Солнце не давало тепла. Интересно, поглотило ли оно уже Меркурий? Исчерпала ли свои ресурсы цепная водородная реакция, стала ли Венера расплавленным миром, скользящим по поверхности умирающего чудовища, заполнившего половину неба?

Меня интересовало многое. И ответ пришел сам собой.

Сама идея казалась довольно простой, но в ее осуществлении заключались кое-какие сложности.

Я активизировал некоторые сенсоры, встроенные в нервную систему, и пошел вдоль берега. Волны лениво накатывались и отступали; унылый шум прибоя, казалось, повествовал о том, что они делают это на протяжении многих миллиардов лет и что такое занятие им порядком надоело. Мне были понятны из чувства.

Место, которое я искал, находилось меньше чем в полумиле вдоль побережья. Пару секунд я подсчитывал, где окажется линия прилива, прежде чем вспомнил, что теперь ни о каких приливах не может быть и речи. Луна сначала удалилась на максимальное расстояние, превратившись в горошину на небе, а затем начала свое долгое падение на Землю. Миллионы лет назад она достигла предела Роше, и умиравшая Земля любовалась великолепными ночами, когда ее спутник взорвался и образовавшаяся пыль приняла форму кольца, мостом, протянувшегося от горизонта к горизонту.

Размышлять было некогда. Меня ждала работа.

Я нашел место и взял пробу. Следы обнаружились на глубине восемнадцати футов. Неплохо, учитывая, сколько прошло времени. Стекловидная корочка давным-давно снова стала песком, но оставалась слабая, трудноразличимая прерывистая линия, обозначавшая границы чаши.

Восемнадцать футов — четыре фута песка, четырнадцать — твердой почвы.

Мне предстояло всего лишь проделать в них дыру. В активе имелось две руки, сильная спина и неограниченное количество времени.

Я взялся за дело, выгребая песок пригоршнями.

35

Будь данная проблема посложнее, мне было бы гораздо легче решить ее. Я был готов преодолеть всевозможные технические препятствия; мог без опасения вступить в борьбу со сверхмозгом, отразить удар энергетического оружия; не боялся даже бронированных людоедов.

Выгребание песка относилось к совершенно другой категории.

Я очертил круг диаметром в десять футов прямо над целью. Двое суток ушло на освобождение его от песка. Правда, к концу этой работы из-за того, что песок ложился под малым углом, диаметр ямы увеличился до двадцати футов. Итак, я мог приступать к настоящей работе.

На то, чтобы сделать в скальных породах первую трещину, у меня ушло полтора дня. В трех милях дальше вдоль берега мне удалось найти камень, достаточно большой и в то же время не слишком тяжелый. Ширина его составляла четыре фута; нетрудно представить себе, сколько раз мне надо было приподнять, толкнуть, приподнять, толкнуть и снова приподнять, прежде чем установить его на насыпи, выросшей вдоль границы раскопок. Полчаса ушло на выгребание песка, осыпавшегося за время моего отсутствия. Затем, подняв свой двухсотфутовый орехокол, я сделал пару шагов вперед и бросил его вниз.

Потом еще раз.

И еще.

Наконец подошвы мои коснулись обнажившегося камня. Я снова поднял глыбу и бросил ее вниз острым концом. Высота падения составляла лишь три фута, однако в результате все же откололся тонкий слой песчаника. Я убрал его и проделал все еще раз.

При шестом ударе камень раскололся. Теперь я поднимал меньшую его часть и швырял ее с вершины песчаной насыпи высотой почти в восемь футов. Результаты были обнадеживающими.

К концу пятого дня я продолбил в центре песчаной ямы неровное круглое отверстие более фута глубиной.

К этому времени меня уже начал по-настоящему мучить голод. Морская вода темно-зеленого цвета, в которой не было ни водорослей, ни рыб, представляла собой насыщенный раствор всех элементов: специальным устройством, имплантированным мне как агенту Центра Некса, удалось извлечь из нее пользу. Особого удовольствия это не доставляло, однако как-то поддерживало силы.

По мере продвижения вглубь высота падения возрастала, и удары становились все эффективнее, но одновременно усложнялась проблема извлечения обломков и подъема валуна. Достигнув шестифутовой отметки, я начала прорубать в стене шахты ступеньки. Груда кусков песчаника росла, уровень опускался. Восемь футов, десять, двенадцать… Тут валун ударился о более твердый слой ракушечника. Работа пошла еле-еле. Под ракушечником начиналась смесь известняка с глиной, легкая для рытья, но очень влажная.

Всего четыре фута вязкой глины… Я набирал пригоршню, при помощи одной руки карабкался по отвесной стене высотой в десять футов, выбрасывая глину, снова спускался… Работа шла уже под футом воды, под двумя футами… Три фута воды. Жижа просачивалась со всех сторон, заполняя углубление почти с такой же скоростью, с какой мне удавалось ее выгребать. Но цель была близка. Я глубоко вдохнул и, пошарив руками в месиве глины и ракушек, нашел то, что искал, но не успел достать.

Это удалось сделать во время третьего нырка.

Только разжав кулак и посмотрев на добытый предмет, я осознал, насколько малой была вероятность найти его здесь и притом в целом виде.

Однажды, в другом времени, я прыгнул с темпоральной станции Берега Динозавров вдоль собственной линии жизни и оказался на палубе атакованного корабля как раз вовремя, чтобы помочь каргу застрелить своего двойника, выполнявшего задание. И использовал его аварийный запас, чтобы вернуться на Берег Динозавров, плюхнуться в заболоченную яму, отмечавшую место, где когда-то, за тысячу лет до того, находилась станция.

Туда же, конечно, плюхнулся и труп. Возбужденный, с полным ртом густой клейкой грязи, я не особенно задумывался тогда о судьбе своего мертвого альтер эго. А он погрузился в жижу и спокойно лежал, ожидая, пока геологические изменения не замуруют его намертво.

Так он оказался под четырнадцатью футами скальных пород и четырьмя — песка. От него, конечно, ничего не осталось — ни пряжи от пояса, ни гвоздя от ботинка.

Но то, что я держал сейчас в руке, сохранилось.

Это был дюймовый кубик из синтетического материала, известного под названием «этерниум», совершенно не подверженного хронодеградации, включавшей в себя кристалл настройки, энергоблок и миниатюрный генератор поля захвата — аварийный привод, находившийся во мне во время выполнения задания, память которую стерли после отчета, но она пробудилась при чрезвычайных обстоятельствах.

Я выкарабкался из шахты, взобрался на кучу камней и, стоя на холодном ветру, попытался свыкнуться с мыслью, что выиграл в этой безвыигрышной игре. Бросив последний взгляд на усталое старое солнце, пустой пляж, шахту, которую проделал с таким трудом, я почти пожалел, что должен покинуть это место так быстро.

Затем установил в сознании код нужной операции; зажатый в руке кубик обжег ладонь, поле сомкнулось вокруг меня…

36

Кто-то тряс меня. Я попытался собрать силы, чтобы застонать, но ничего не вышло, зато открылись глаза.