Ниточка памяти - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 29

Когда дверь лифта отворилась, я бойко вскочил в него. Толстяк вошёл вслед за мной и нажал кнопку вестибюля. Не переставая насвистывать, я улыбнулся и утвердительно кивнул.

Лифт остановился, двери открылись. Я подождал, пока толстяк выйдет, осторожно выглянул наружу и, сжав молоток покрепче, последовал за ним. На улице перед входом мелькали фонари, вдалеке слыша вой сирены, но на меня в вестибюле никто не обращал внимания. Я подошёл к боковому выходу, прислонил брус к стене, заткнул молоток за пояс брюк и ступил на тротуар. Мимо спешили сотни людей, но никто даже не взглянул на босоногого плотника — это была Лима.

Я не спеша двинулся в путь. Дорога отсюда до Иценки, маленького городишки, возле которого в каньоне спрятан модуль, будет нелёгкой, но я надеялся за неделю её преодолеть. До утра мне ещё нужно было придумать, как обеспечить себя некоторыми вещами первой необходимости. Но это меня не очень-то волновало: после успешного выступления в середине своей жизни в роли человека-мухи украсть пару ботинок вряд ли представит для меня какую-либо трудность.

Фостер стартовал к себе домой три года назад по местному времени, хотя там, на борту корабля, прошло, наверное, всего несколько недель. Мой спасательный модуль был карликом по сравнению с кораблём-маткой, на котором он летел, но обладал хорошим запасом скорости. Мне бы только добраться до своего судёнышка… тогда я смогу чуток оторваться от этих плохих мальчишек, против которых взбунтовался.

Я использовал для маскировки модуля лучшую систему камуфляжа из тех, что знал. Полудикие местные носильщики, которые выгружали мои валлонианские сокровища и несли их через пустыню к ближайшей железнодорожной станции, были не из болтливых. Если ребята генерала Смейла и прослышали о модуле, то мои аборигены вряд ли что-либо к этому прибавили. Ну, а если всё-таки что-то сказали, то решать эту проблему будем тогда, когда доберёмся до места. В моем уравнении ещё оставалось несколько “если”, но в такого рода арифметике я становился все сильней и сильней.

ГЛАВА XIII

Из предосторожности я пробрался в модуль глубокой ночью. Хотя я мог и не таиться: корабль с опечатанным люком был в том же состоянии, в каком я его оставил. За исключением, может быть, того, что маскировочные сети превратились за это время в лохмотья. Не знаю почему, но команда Смейла так и не смогла найти его. Будет над чем подумать, когда я отлечу от Земли достаточно далеко.

Мне долго пришлось добираться от Лимы до каньона, но, к счастью, все прошло гладко. Я махнул своё платиновое кольцо на старенький пистолет 33-го калибра, который мне так и на пригодился. В одной из лежащих на моем пути деревень по разбитому приёмнику в убогом баре мне удалось услышать последние известия. Но о штурме острова или о моем побеге не упоминалось. Обе стороны явно хотели утаить происшедшее, сделать вид, что ничего не случилось.

В Иценке я зашёл на почту и получил посылку с копией памяти Фостера, которую выслала мне Маргарета. Проверяя, не перехватили ли холуи дядюшки Сэма посылку и не подменили ли в ней мою морковку, я почувствовал, как что-то трётся о мою щиколотку. Я посмотрел вниз и увидел серо-белую кошку, умеренно грязную и явно голодную. Не знаю, то ли накануне ночью я попал в заросли кошачьей мяты, то ли ей просто понравилось, как я почесал у неё за ухом, но она последовала за мной из города прямо в каменистую пустыню. До самого модуля она не отставала, а большую часть времени даже бежала впереди меня. И первой прыгнула на борт.

Я не стал тратить времени на формальности. Когда-то давно я “прослушал” инструкции по управлению этим модулем, даже не подозревая, что в один прекрасный день мне придётся воспользоваться этими сведениями, чтобы поднять его в космос. Оказавшись в модуле я сразу же бросился к ручкам управления, и корабль выписал в воздухе такую загогулину, что в Вашингтоне, наверное, себе пальцы отдавили, тыкая в кнопки пожарной связи с Москвой.

Я не знал, сколько недель или даже месяцев чистого досуга ожидает меня сейчас. Но было ясно, что времени хватит и для детального обследования модуля, и на текущие дела; я успею ещё проанализировать в подробностях обе мои памяти и разработать план своих действий после прибытия в мир Фостера, на Валлон. Но прежде всего я должен увидеть зрелище, которое давалось только для меня и только один раз: вызывающий чувство священного трепета вид удаляющейся Земли.

Я упал в кресло напротив экрана и щелчком тумблера вызвал появление на нём большого светящегося клубка шерсти, который был моей родной планетой. Я надеялся в последний раз увидеть свой остров, но мне это не удалось. Весь шар был укутан покрывалом облаков, местами тонким, но всё-таки сплошным. Зато луна красовалась во всем своём блеске — круг эдамского сыра с характерными признаками рокфора. Около четверти часа я следил, как она разрасталась, заполняя собой весь экран. Мне стало неуютно от такого близкого соседства. Я сбросил с коленей свою полосатую спутницу и покрутил ручки. Мёртвая планета пронеслась по экрану мимо меня. На короткое мгновение я увидел синие кратеры, похожие на остатки лопнувших пузырей, которые слились в глаза, рот и оспины презрительно отворачивающегося от меня лица. Потом черты родной мне планеты стали уменьшаться и пропали навсегда.

Оснащение модуля было рассчитано на любые ситуации, так что я без труда нашёл себе удобное жилое помещение. Кнопка на панели в наблюдательной рубке обеспечивала доступ к большим запасам продовольствия. Насколько я понял, моему предшественнику со стоматологическими украшениями на шее обнаружить эту хитрость не удалось. За время своего первого самостоятельного полёта на Землю и в ходе посещений модуля в сухом доке с целью пополнения запаса пользующихся спросом безделушек, я освоил большинство из имеющихся на борту удобств. Поэтому без труда сделал себе роскошную горячую ванну из рециркулированной воды, после чего вытерся одноразовым полотенцем, смоченным ароматизированным веществом, покормил кошку и поел сам и улёгся поспать недельки на две.

К началу третьей недели я достаточно хорошо выспался и отдохнул. Следы моих недавних схваток с тем, что у нас считалось законом, стёрлись. Я уже перестал жалеть об игрушках, которые бросил на острове, о деньгах в банках Лимы и Швейцарии и даже о Маргарете. Я направлялся в другой мир, и тащить с собой туда старые привязанности не имело смысла.

Я начал осознавать, что кошка моя была настоящим божьим даром. Я нарёк её Иценкой — по названию городишка, где она меня усыновила, и часами разговаривал с ней. Для меня всегда существовала едва ощутимая разница между разговором с самим собой и беседой с кем-то другим. Первый через несколько дней начинает надоедать, вторую же можно вести до бесконечности. Поэтому в ходе нашего путешествия Иц часто выступала в роли слушателя.

— Иц, — спрашивал я её, — где бы ты хотела расположить свой ящик с песком? Здесь, прямо перед экраном телевизора? Ну что ж, можно, сейчас здесь будет полный покой, ведь мы вышли за пределы солнечной системы. Теперь это место — полностью в твоём распоряжении.

— Нет, — сказала Иценка кокетливым взмахом хвоста и зашла за стойку с ящиками, которую я так и не успел полностью опустошить на Земле.

Я вытащил оттуда один ящик с барахлом и заменил его ящиком с песком, к которому Иценка тут же потеряла интерес. Она впрыгнула на ящик с моим хламом, и тот упал со скамейки, усеяв весь пол мелкими предметами из хаффа и металла.

— Вернись сюда, негодница, — сказал я, — и помоги мне собрать этот мусор.

Но Иц погналась за тускло-серебристым предметом, который продолжал ещё катиться. Я быстро настиг её и выхватил из-под носа этот цилиндр. Вся возня резко прекратилась: штуковина была чьей-то памятью.

Я уселся на скамеечку, чтобы обследовать цилиндр; пульс учащённо забился в предвкушении новой валлонианской загадки.

— Откуда, черт подери, он мог взяться, кошка? — спросил я.

Иц прыгнула мне на колени и ткнулась в него носом. Я попытался мысленно вернуться на три года назад, к тем дням, когда загружал модуль своими трофеями в таком количестве, какое только он способен был поднять и доставить на Землю.