Укротитель времени - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 16
— Грубо, — ответил Лафайет. — Очень грубо. Я считаю, что фехтование более подходящий вид спорта для джентльмена. Я как раз в прошлом месяце читал классную книгу об этом. Главное в фехтовании — это укол кончиком шпаги, а не удар лезвием. Знаешь, сабля и эспадрон…
— Я не новичок в фехтовании на рапирах, — мрачно произнес Алан. — И был бы рад иметь возможность проучить тебя.
Лафайет снисходительно рассмеялся:
— Ты собрался меня проучить? Ал, старина, если бы ты знал, как все это глупо. В конце концов, что ты можешь такого, чего бы я не смог?
— В таком случае, сэр Никто, может быть, вы соблаговолите снизойти, чтобы принять мой вызов?
— Алан… — начала было Адоранна.
— Все в порядке, ваше высочество, — остановил ее О'Лири. — Есть возможность позабавиться. Завтра днем, устроит?
— Завтра? Ну нет! Сегодня — сейчас! Я не сомневаюсь, что ты с утра пораньше уберешься куда-нибудь в надежное место со всеми своими амбициями, только тебя и видели! Но тебе это не удастся, негодяй! На внутреннем дворе достаточно светло и от лунного света. Я хочу проучить тебя прямо сейчас, без дальнейшей болтовни!
Рядом с Лафайетом появился Никодеус.
— Алан, — мягко сказал он. — Если позволите, я бы хотел предложить…
— Не позволю!
Глаза Алана и О'Лири встретились.
— Я буду ждать вас во дворе.
Граф кивком головы поклонился принцессе, повернулся на каблуках и начал прокладывать себе дорогу среди плотной толпы зевак, которая тут же устремилась за ним.
— И весь этот ажиотаж вокруг урока фехтования! — воскликнул Лафайет. — Эта публика — настоящие спортивные фанаты!
— Сэр Лафайет, — еле слышно произнесла принцесса, — не обращайте внимания на глупую выходку графа. Я потребую, чтобы он принес вам свои извинения.
— Не волнуйтесь, Адоранна. Я думаю, что немного свежего воздуха пойдет мне только на пользу. У меня еще не весь коньяк выветрился.
— Лафайет, вы слишком хладнокровны перед лицом опасности! Вот. — Она вынула откуда-то кружевной платочек и вложила его в руку Лафайета. — Носите его при себе и, пожалуйста, я прошу вас, обойдитесь с графом благородно.
Сказав это, принцесса ушла.
— Адоранна… — начал было О'Лири, но кто-то тронул его за руку.
— Лафайет, — Никодеус говорил ему прямо в ухо. — Вы просто не знаете, на что идете. Алан непревзойденный фехтовальщик в полку гвардейцев.
— Да я просто покажу ему несколько приемов владения шпагой. Он…
— Приемов? Да он блестящий фехтовальщик! Ты и ойкнуть не успеешь, как он воткнет тебе шпагу под ребро!
— Глупости. Мы просто немного разомнемся, забавы ради.
— Забавы? Да ведь он просто взбешен!
Лафайет задумался:
— Вы действительно думаете, что он это все серьезно?
— Еще чуть-чуть, и у него пена изо рта пойдет, — заверил его Никодеус.
— Последнее время он был фаворитом принцессы, пока не пришли вы и не перебежали ему дорогу.
— Так он что — ревнует? Бедняга! Если бы он только знал…
— Знал что? — отрывисто спросил Никодеус.
— Ничего! — Он сердечно похлопал Никодеуса по спине. — Ну, пошли, — выйдем и посмотрим, что можно сделать.
5
Мрачный прямоугольный двор был огорожен гранитной стеной, сзади неясно вырисовывались крылья дворца, которые занимала прислуга. Все было залито мрачным холодным лунным светом. Заметно похолодало, приближались заморозки…
Лафайет оглядел толпу, собравшуюся, чтобы посмотреть урок фехтования. Группы зрителей, стоящие как вкопанные, образовали нечто вроде импровизированной арены. Слышались тихие, но возбужденные голоса. Заключались пари. О'Лири заметил, что большинство ставило два к одному в пользу его противника.
— Давай подержу твой плащ, — живо предложил Никодеус.
О'Лири скинул его и тут же передернулся от порыва холодного, промозглого ветра, ударившего в спину и заставившего трепетать рубашку, словно флаг. Граф Алан, с засученными рукавами, огромный как никогда, стоял в двадцати футах от Лафайета. Он небрежно разговаривал с двумя элегантными секундантами, которые, взглянув на О'Лири, холодно кивнули и больше не обращали на него внимания.
— Ну, я вижу, хирург уже готов, — Никодеус указал на дородного человека в длинной серой накидке, — хотя не думаю, что у него будет много работы. Граф всегда наносит укол прямо в сердце.
Алан принял от своего помощника шпагу, проверил ее на гибкость, попробовал пальцем острие и несколько раз рубанул по воздуху.
— Мне бы тоже надо согреться, — заметил Лафайет.
Он потянулся за своей шпагой, но, чтобы вытащить ее из ножен, одной руки ему было явно недостаточно, пришлось помогать второй.
— Какая-то она слишком длинная, не правда ли? — сказал Лафайет.
Помахав оружием, он принял боевую стойку.
— Надеюсь, тебе приходилось драться с опытными противниками? — спросил Никодеус.
— Да нет, я практиковался сам с собой.
О'Лири сделал выпад, но не рассчитал, и ему пришлось дважды переступить для того, чтобы сохранить равновесие.
— Эта штука слишком тяжелая, — заметил он, опуская шпагу к земле. — Я привык к оружию полегче.
— Скажи спасибо, что она такая тяжелая. У графа великолепный удар — легкое оружие он тут же выбивает из рук, и оно летит как щепка.
— Эй, — Лафайет подтолкнул локтем фокусника, — глянь-ка туда, вон — в черной накидке. Похоже, что это…
— Да, да, это она, — подтвердил Никодеус, — только не смотри туда. Все делают вид, что будто невозможно узнать, кто скрывается под этой накидкой. Сам понимаешь, в ее положении не пристало присутствовать на такого рода зрелищах.
Лафайет вытащил платочек, помахал им в сторону Адоранны и засунул его в карман рубашки. Граф Алан, находясь на противоположной стороне импровизированной арены, заметил это, но продолжал разогреваться, разрубая воздух шпагой и упирая свободную руку в бедро. О'Лири с восхищением смотрел на свистящую сталь.
— Послушай, Никодеус, — пробормотал он задумчиво, — а ведь он чертовски хорош!
— Я же говорил тебе, что ему тут нет равных. Но если ты считаешь, что сможешь победить его…
— Послушай, может, я несколько поторопился, а?
Он наблюдал, как граф, молниеносно описав серию восьмерок, изысканно закончил повторную атаку и, уперев острие шпаги в землю, испытующе посмотрел на О'Лири.
— Давай, — зашептал Никодеус, — покажи ему немного из того, что ты умеешь. Ты получишь психологическое преимущество, если тебе удастся выполнить приемы хоть немного лучше, чем это сделал он.
— Послушай-ка, Никодеус, я думаю, что будет не очень-то благородно с моей стороны, если я проучу его на глазах у друзей?
— Ну что ж, пусть сам расхлебывает. В конце концов, это ведь он настаивал на поединке.
Секунданты Алана, о чем-то посовещавшись, направились через двор к О'Лири.
— Никодеус! — Лафайет схватил своего секунданта за руку. — Все идет совсем не так, как я предполагал. Я хочу сказать, я предположил, что поскольку Алан — ну, то есть, я не понимаю, как…
— После! — Никодеус высвободил руку, подошел к секундантам графа и стал с ними о чем-то серьезно говорить.
Лафайет взял шпагу и сделал пару неуклюжих взмахов. В его онемевших от холода пальцах шпага смотрелась топорно, как будто он орудовал ломом. Теперь Алан сделал несколько шагов вперед и стоял, выжидая, — его изящная шпага в бронзовой от загара руке выглядела почти невесомо.
— Ну, начнем, Лафайет, — Никодеус уже стоял возле него. — Сейчас я взмахну белым платком, и вы скрестите шпаги.
О'Лири почти не слышал, что говорил ему Никодеус, а тот заговорил еще быстрее, настойчиво предлагая Лафайету начать.
«Может, упасть и притвориться, что сильно повредил колено, — лихорадочно соображал Лафайет. — Нет, это не годится. А может, чихнуть и изобразить сильнейший приступ астмы? Нет, это тоже не подойдет. Итак, остается только одно… Черт! И как раз в тот момент, когда все для него так хорошо разворачивалось. Ничего не поделаешь — другого выхода нет. Но хоть бы на этот раз все сработало».