Выкуп за Ретифа - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 21

Вопль боли почти потонул в шуме яростной схватки. Соперники топтали кусты, валили крепкие деревца, крича, как бешеные носороги. Вдруг незнакомец резко упал на колени и протаранил головой Смелча в солнечное сплетение. Смелч, видимо, потерявший на какое-то время сознание, стал валиться. Незнакомец подхватил его на свои плечи, раскрутился, словно юла, и вдруг с размаху обрушил Смелча на землю!

Победитель завертел натруженной шеей и плечами, пытаясь быстро перевести дух и восстановить силы. Потом сразу же бросился на Ретифа.

Вокруг было темно, и землянин едва-едва видел направление нападения врага. Но, будучи тренированным борцом, он успел отклониться в сторону, уворачиваясь от первой атаки, и в результате этого нехитрого маневра противник на всей скорости пронесся мимо и зарылся головой в густые сухие заросли около тропы. Когда он, рыча и чудовищно скалясь, показался снова, перед ним уже стоял пришедший в себя Смелч. Без лишних церемоний он встретил противника двумя сокрушительными боксерскими ударами слева и закрепил успех ударом справа.

— Прошу прощения за это недоразумение, Ретиф, — сказал он, глядя на поверженного и недвижного противника. — Мальчуган рассердил меня не на шутку… хоть, наверно, и понимал, что это для него будет стоить.

— Нокаут, без всяких добавок, — прокомментировал Ретиф, раскуривая сигару и выпуская вверх кольца дыма. — Посмотрим на него поближе.

Он нагнулся и, раздвинув в стороны высокую траву, стал рассматривать поверженного, который, как показалось Ретифу в первый момент, уже начинал коченеть. Это был несомненно лумбаганец. Десяти футов роста. Удивительно просто и консервативно сложенный для жителя этой планеты.

Ретиф разглядывал его со все возраставшим удивлением. Только две ноги, только две руки, одна-единственная голова обычной для гуманоида формы, с парой закрытых глаз, один рот, один нос, вполне традиционный подбородок… На ногах, от колен до лодыжек, закрытых сыромятными гетрами, было по пять пальцев, на руках — та же картина…

— Что такое? — спросил заглядывавший через плечо Ретифа Смелч. — На кого-то похож?

— Да. На одного моего коллегу.

— Да-а… Но ведь повезло твоему коллеге. Но ничего, красота — в жизни вещь не главная. Зато у тебя верный шанс вкусить свежатинки, надеюсь, понимаешь, о чем я веду речь?

— Чего ж не понять? Только знаете, Смелч, старина, я на этот раз, пожалуй, упущу свой шанс… — Ретиф не договорил, так как его внимание привлекло своим блеском что-то лежавшее в траве и освещенное светом малой луны. Через минуту он закончил расчищать находку от травы, и перед ним предстал самый обычный телефонный провод… Он тянулся оттуда, откуда они со Смелчем шли, и туда, куда они направлялись.

— Знаешь, Ретиф, а не пора ли нам уматывать? Все-таки Фланг был прав, говоря, что лучше не совать свой нос Сам Знаешь Куда.

— Нос я туда свой совать не буду, — сказал Ретиф.

— Это хорошо, Ретиф, — похвалил Смелч. — Так-то оно безопасней.

— Боитесь никак?

— Да, что скрывать? — вздохнул Смелч. — Я слышал, там умеют делать так, что парень всю жизнь проклинает тот день, когда его левая нога познакомилась с правой. Мне, правда, повезло…

— Кто так говорил?

— Да все, Ретиф! Все здешние ребята ведь оттуда вышли.

— Вы хотите сказать, что и вы вышли оттуда?

— Конечно, — произнес Смелч, делая удивительное лицо. — Откуда же еще?

— А Флант?

— Уже не думаешь ли ты, что его нашли в капусте? — засмеялся Смелч. — Хорошая шутка, а, Ретиф?

— А этот? — Ретиф показал на валявшегося все еще без сознания лумбаганца. — Он тоже?

Смелч даже прихлопнул в ладоши.

— Ты, кажется, что-то не понимаешь… Откуда же еще мог появиться Зунг, как не Сам Знаешь Откуда? Правда, ты сам видишь, он получился неудачный, бедняга.

— Не могли бы вы яснее немного сказать мне насчет него? — терпеливо попросил Ретиф.

— Зунг — один из тех недоделков, которым строго-настрого запрещено выходить в большой красивый мир, в котором живем мы с тобой. Правда, на пару десятков футов он все-таки удаляется, чтобы колошматить тех, кто шатается в округе. Это его работа. Вообще, я думаю… — Тут Смелч понизил голос. — Зунг и такие же, как он… Они что-то вроде брака!

— Брака?

— Шш-ш! — Смелч обеспокоенно заозирался по сторонам. — Что-то мне не нравится этот разговор, Ретиф, скажу прямо. Да еще в такой близи от Сам Знаешь Чего!

— Признаюсь, я имею желание узнать это чуть получше.

— Э! Уж не собираешься ли ты лезть через забор?

— Если вы не знаете, где находятся ворота, то собираюсь.

— Как не знать? Прямо вверх по тропинке ярдов сто, может, сто десять. Точно не помню.

— Ну, тогда я пошел, Смелч. Передайте от меня привет Флангу, когда увидитесь.

— Так ты что, серьезно решил прокрасться Сам Знаешь Куда и глянуть на Сам Знаешь Что? О, парень, парень! Если Сам Знаешь Кто увидит тебя… О!..

— Примерно представляю, что будет. Спасибо за прояснение деталей. Кстати, если вы наткнетесь на парня, который отзовется на имя Глут, то очень прошу оказать ему всяческое содействие.

— Да, конечно. Ты только покажешь его, когда мы его увидим.

— Мы?

— Ну да. Уже не думаешь ли ты, что я полезу Сам Знаешь Куда один? И, кстати, уже давно пора трогаться: Зунг потихоньку очухивается.

Они двинулись дальше по тропинке, и Ретиф опять услышал подозрительный шорох, на который он первый раз обратил внимание еще до встречи со Смелчем. Он остановился сам и сделал знак остановиться своему спутнику. Шорох прекратился. Они пошли дальше — и вновь послышался этот странный в своем постоянстве звук.

Не прошагали и ста футов от того места, где лежал приходящий в себя Зунг, как тропа уперлась в самые обыкновенные массивные ворота из алюминиевых пластин. По разные стороны от ворот разбегались ряды колючей проволоки. Замок был весьма и весьма внушительный.

— Здесь есть еще какая-нибудь охрана? — тихо спросил Ретиф.

— Только внизу. Я, Флант и еще один бездельник. Сюда без нашего ведома все равно никто не пройдет.

— Мудро, — согласился Ретиф. Они подошли к воротам, Смелч попытался открыть их и, кажется, был удивлен, когда они не поддались.

— Никак заперты, — сказал он и, поднатужившись, вырвал замок со всеми причиндалами с сильным металлическим треском.

— Вот это да! — невольно выразил свое восхищение Ретиф. — Хотя, пожалуй, можно было бы как-нибудь обойтись и без этого. Будь я охранником, я удивился бы такому шуму, а потом прибежал бы и повязал нас без всяких разговоров.

— Хорошо, что ты не работаешь этим охранником. Ты такой хороший парень, и мне было бы трудно поступить с тобой, как с Зунгом.

За воротами тропа продолжалась еще несколько ярдов, но потом открылась довольно широкая площадка, огороженная высоким забором.

— Дом, милый родной дом! — ностальгически завыл Смелч. — Как ты изменился с тех пор, как я ушел в большой мир!

— Изменился? — спросил Ретиф.

— Еще бы! Ведь прошло столько времени! Два часа, а то и больше…

— Так вы родились здесь и выросли?

— Да. За этим забором я провел мое беззаботное детство… Все четыре дня!

— Хотелось бы взглянуть на вашу люльку.

— Старику не понравится это, но… черт с ним и с его дурацкими правилами! В конце концов имею я право, как питомец этого дома, или нет? Пойдем, Ретиф!

С этими словами Смелч повел Ретифа ко вторым внутренним воротам, которые не так бросались в глаза, как первые, но были тоже довольно крепкие. Они также уступили силе Смелча, хоть и не без обиженного треска. Одна их половинка вообще слетела с петель, и Ретифу пришлось прилаживать ее обратно. Потом он обернулся и увидел залитое лунным светом открытое пространство, уставленное сплошь множеством клеток. Клетки располагались ровными рядами, чередуясь с проходами между ними, и ряды эти уходили далеко вдаль, к противоположной стене забора. При появлении здесь Ретифа и Смелча площадка с клетками тут же наполнилась разноголосым жалобным воем, что напоминало землянину приемный день в ветеринарной лечебнице. В воздухе носился густой запах животных.