Желтая зона - Лаумер Джон Кейт (Кит). Страница 6

Заговорил полный пожилой мужчина:

– Собирать что? – потребовал он ответа.

– То, что имеется в городе полезного для нашей борьбы с йлокками, – сказал я ему.

– Что еще за «локи»? – осведомился он.

– Мы выяснили, что «йлокки» – это имя, которым называют себя захватчики-нелюди.

– Не ЧТО? – проорал кто-то.

– Йлокки – не человеческие существа, – объяснил я. – Похоже, это грызуны, потомки высокоразвитых крысоподобных предков, уходящих корнями в меловую эпоху.

– Я видела одного парня, на мой взгляд – это человек, – проверещала худая женщина. – Это просто предлог, чтобы убивать безобидных чужаков!

– С какого расстояния вы его видели? – прервал я ее.

– Через полквартала, – проворчала она. – Такой же человек, как и я. На нем было пальто и все такое прочее!

– Если бы видели его так же близко, как я, вы бы знали, что они – не люди, – уверил я ее. – В любом случае, мы не собираемся стоять и смотреть, как они завоевывают нашу страну!

Встал крупный молодой парень.

– Я видел, как двое из них выломали дверь бакалейной лавки, – сказал он. – Свалили человека. Я слышал изнутри крики и взрыв. Люди они или нет, но мы не можем мириться с такими вещами прямо здесь, в нашем собственном городе. Я готов быть добровольцем, полковник, и сделать, что могу, чтобы помочь вышвырнуть их вон.

Начали высказываться другие – кто за, кто против. Несколько человек, получше рассмотревшие крысолюдей, пытались рассказать о них остальным, но встретили удивительно сильное сопротивление, основанное на теории, что правительство преследует иммигрантов. Наконец я прервал дебаты, обрушив стул на двух сурового вида мужичков, которые незаметно подобрались ко мне и пытались оттеснить. Стул был складной, из легкой стали, но они вынуждены были отступить и произвести перегруппировку. Потом мне пришлось вытащить свой табельный пистолет и всадить несколько пуль в потолок, чтобы привлечь всеобщее внимание. В комнате шла чуть ли не свалка, но все быстренько успокоились, когда прозвучали выстрелы. Упитанный парень с расквашенным носом пробился вперед, чтобы схлестнуться со мной.

– Ну, давай, застрели меня! – вызывающе кинул он. – Твои фашистские штучки здесь не пройдут!

– Пойди подлечи нос, – ответил я ему. – Я не собираюсь стрелять ни в кого, кроме противника. Я никогда не был фашистом. Муссолини давно уже помер.

Он фыркнул и, повернувшись лицом к собравшимся, начал речь. Я развернул его лицом к себе, схватив за ворот.

– Я не знаю, жирный, кто ты, – сказал я ему, – и мне на это наплевать. Сядь и заткнись. – Я хорошенько пихнул его в нужном направлении. Он не удержался на ногах, упал на спину и лежал, глядя вверх и пронзительно визжа.

Парень с рассеченным скальпом подскочил к нему и помог встать.

– Ну вот, мистер Борг, дайте я вам помогу, – прокурлыкал он, бросив на меня злобный взгляд. Борг без труда поднялся, бросился вдоль стены к двери и выскочил наружу. Тощая тетка, которая утверждала, что йлокки всего лишь безобидные чужаки, выбежала следом за ним. Уровень шума немного понизился.

– Послушайте меня! – мне пришлось орать, чтобы меня услышали. – Это война! МЫ ее выиграем. Если кто-то здесь не решил, на чьей он стороне, то лучше ему сделать это прямо сейчас. Все, кто за то, чтобы сидеть смирненько и ждать, пока эти крысы нас завоюют, перейдите, пожалуйста, к этой стене.

Люди переминались с ноги на ногу, но никто не сдвинулся с места.

– Прекрасно, – сказал я. – А теперь, когда мы определились, примемся за дело.

Я сделал резюме наших ресурсов: сто пятьдесят более или менее обученных солдат, двести десять жителей города и еще восемьдесят пять беженцев из Стокгольма и других мест, при этом среди них было слишком много женщин, детей и стариков. У нас было шесть автобусов и пять тяжелых грузовиков (один со сломанной осью), одна полевая пушка с пятьюдесятью зарядами, двадцать шесть охотничьих ружей, шесть револьверов с небольшим запасом патронов к каждому, плюс десять новых «противоразбивателей». Сколько угодно воды в городской системе, склад, наполовину заполненный продуктами, – в основном консервами, – одеяла, теплая одежда и тому подобные нужные вещи. Погода в Швеции может быстро портиться.

– Мы здесь вполне можем держаться, – сказал я им. – Но длительной осады нам не выдержать. Свежие овощи из огородов надо экономить, начиная прямо сейчас.

– Послушай, – проорал худой деревенщина, – это о МОИХ овощах ты говоришь!

Я сказал ему, что он получит компенсацию, и он успокоился. Удивительно, как это люди ухитряются думать о деньгах, когда весь образ их жизни, да и сама жизнь в опасности.

Тут пришел Ларс Берман – я посылал его пройтись разведать, сколько неприятеля находится поблизости.

– Мы окружены, – выпалил он, прежде чем я успел попросить его говорить потише. – Они оцепили город, захватили близлежащие фермы и установили повсюду баррикады. Их сотни, может, даже тысячи! Кажется, подкрепления мы не дождемся.

К этому моменту собравшиеся опять взбудоражились.

Я успокоил их, сказал, что у меня для всех есть поручения, и расспросил Ларса подробнее о расположении войск. Они окружили весь городок тонким кольцом – его нетрудно было бы прорвать, если бы нам было куда рваться. Похоже, полевая штаб-квартира в палатке их не очень-то заинтересовала.

– Пока что, – сказал я своим слушателям, перекрывая их гвалт, – мы будем сидеть на месте и ждать их дальнейших действий.

Вперед пробился толстый старикан, который когда-то был армейским офицером.

– Можно предположить, что они начнут сжимать кольцо, когда решат, что мы достаточно ослаблены голодом и нервным напряжением, – сообщил он мне. – Они будут входить в город по главным улицам, и там-то нам и следует их поджидать. Я предлагаю установить нашу пушку на площади, где ее можно будет поворачивать на ту улицу, по которой они будут подходить.

Я согласился с ним и выбрал в толпе десять крепких парней, назначив командирами групп. Каждый должен был набрать до пятидесяти добровольцев, как можно лучше вооружить их и расставить по боковым улицам, чтобы они были готовы напасть на фланги наступающих колонн.

Ларс отошел от окна, в которое смотрел.

– На востоке горит ферма или сарай, – доложил он. – И там крутится масса крыс.

Человечек, от которого было много шума, издал пронзительный вопль.

– Это МОЙ дом! – заорал он так, будто это я приказал его поджечь. Он бросился к двери. Я спросил его, куда он собрался.

Он повернулся и бросил на меня обиженный взгляд.

– Я не собираюсь стоять здесь, пока эти ЖИВОТНЫЕ уничтожают мой дом! – взвизгнул он. В ответ раздалось несколько слабых одобрительных возгласов.

– И что вы собираетесь предпринять? – осведомился я.

– У меня есть оружие, – сказал он, похлопав себя по карману. – Нескольких гадин я захвачу с собой… и, может быть… – Тут он замолчал, сообразив, что собирается совершить самоубийство.

– Оставайтесь-ка здесь, – предложил я, – и вы сможете помочь нам предпринять что-нибудь действенное.

– Наверное, так будет лучше, – уступил он, но, поглядев в окно, повернулся и завопил, что сарай уже совсем сгорел, дом спасать уже поздно, и непонятно, что же я имею в виду. Он снова метнулся к окну, которое было открыто.

– Слушайте! – крикнул он.

Я прислушался. Был слышен стук телег по вымощенному кирпичами тротуару и крики. Я подошел поближе. Экс-капитан Аспман стоял там во дворе и собирал какую-то колонну из фургонов, запряженных лохматыми северными лошадками и нагруженных нашими самыми важными запасами. Непонятно было, куда он собрался.

Я крикнул ему в окно:

– Остановись сейчас же, Аспман!

– Как же, остановлюсь, черта с два! – проорал он мне в ответ. – Я собираюсь спасти жителей Сигтуны, хоть вы и решили их предать!

Вот и все, что потребовалось: набившиеся в комнату почтенные граждане тут же попытались полезть на меня. Мне пришлось останавливать их так, чтобы никто не пострадал. Тогда они образовали полукруг до самых стен по обе стороны от меня, но вне моей досягаемости. Пронзительная тетка, которая, как я понял, заправляла местным высшим светом, оказалась в самой середине напротив меня.