Время-не-ждет - Лондон Джек. Страница 35

И он продиктовал письмо до конца.

Вскоре он обнаружил, что, когда у нее нет работы, она читает книгу или журнал, либо занимается рукоделием.

Как-то, проходя мимо ее стола, он взял в руки томик стихов Киплинга и с недоумением заглянул в него.

— Вы любите читать, мисс Мэсон? — спросил он и положил книгу обратно.

— Люблю, — ответила она. — Очень люблю.

В другой раз он увидел на ее столе «Колеса счастья» Уэллса.

— Про что это? — спросил он.

— Да просто роман, любовная история.

Она умолкла, но он медлил уходить, и она почувствовала, что неудобно не прибавить еще что-нибудь.

— Один скромный лондонский клерк во время отпуска отправился путешествовать на велосипеде и влюбился в девушку гораздо выше его по общественному положению. Она дочь известной писательницы и все. Это очень увлекательная история и печальная, не трагическая. Хотите почитать?

— А он женился на ней? — спросил Харниш.

— Нет, не женился, в этом все дело. Ведь он…

— И вы прочли такую толстенную книгу, чтобы узнать, что он на ней не женился? — с недоумением бормотал Харниш.

Мисс Мэсон стало смешно, но в то же время слова Харниша задели ее за живое.

— Но вы же читаете целыми днями биржевые котировки и сообщения о состоянии рынка, — возразила она.

— Так ведь тут есть польза. Это нужно для дела. Как можно сравнивать? Мне мое чтение приносит деньги. А что вы находите в ваших книгах?

— Новые мысли, убеждения, просто жизнь.

— Гроша ломаного это не стоит.

— Не всегда можно переводить жизнь на деньги, — ответила она.

— Ну что ж, — сказал он с чисто мужской снисходительностью, — если вам это нравится, то нечего и спорить. О вкусах вообще спорить не приходится.

Хоть это и было сказано несколько свысока, тоном превосходства, его кольнула мысль, что мисс Мэсон, по-видимому, очень ученая, и на минуту он почувствовал себя дикарем, лицом к лицу столкнувшимся с явлением недоступной ему, неизмеримо более высокой культуры. В глазах Харниша культура не имела никакой цены, и в то же время ему смутно представлялось, что не так уж она бесполезна, как кажется.

Однажды он опять увидел на ее столе книгу. Но эта книга была ему знакома, он сразу узнал обложку, — и он прошел мимо, не останавливаясь. Книгу написал один журналист, побывавший на Клондайке, и Харниш знал, что там написано про него и есть его портрет, и еще он знал, что целая глава посвящена трагической смерти одной женщины, поторопившейся уйти из жизни, «потому что время не ждет».

После этого Харниш больше не говорил с мисс Мэсон о книгах: нетрудно вообразить, какое превратное мнение о нем она составит себе, когда прочтет эту главу. Обиднее всего, что приходится терпеть напраслину. Уж что-что, но чтобы он, Время-не-ждет, прослыл сердцедом, из-за которого женщины кончают с собой! И надо же случиться такому несчастью, что из тысяч написанных книг именно эта книга попала в руки стенографистке! Целую неделю Харниш испытывал тягостное сознание вины в присутствии мисс Мэсон; и он готов был поклясться, что однажды перехватил пристально устремленный на него взгляд, словно она изучала его, пытаясь понять, что он за человек.

Он обратился к своему бухгалтеру, в надежде выудить у него какие-нибудь сведения о мисс Мэсон. Но тот сначала дал волю своим оскорбленным чувствам и только после этого сообщил то немногое, что знал о ней.

Она родом из округа Сискийу. Конечно, работать вместе с ней хорошо, но очень уж важничает, никого до себя не допускает.

— Почему вы так думаете? — спросил Харниш.

— Да потому, что она не желает водить знакомство со своими сослуживцами, считая себя выше их. Ни с кем знаться не хочет. Вот я, например: сколько раз я приглашал ее и в театр, и в парк на аттракционы, или еще куда-нибудь. Ни за что. Говорит, что любит поспать вволю, что должна рано ложиться и до дому далеко — она в Беркли живет.

До сих пор Харниш слушал Моррисона с большим удовлетворением. Понятно, она не такая, как все, о чем тут говорить. Однако от дальнейших пояснений бухгалтера у него защемило сердце.

— Но все это отговорки. Просто она дружит со студентами. Она, видите ли, любит поспать и поэтому не может пойти со мной в театр, но танцевать с ними у нее находится время. Я слышал, что она не пропускает ни одной вечеринки в университете. Вообще я нахожу, что для стенографистки она слишком горда и независима. Лошадь верховую держит. По воскресеньям уезжает в горы. Ездит по-мужски, я сам видел. Да, она ни в чем себе не отказывает; и должен сказать — не понимаю, как это у нее получается. На шестьдесят пять долларов в месяц? И еще она содержит больного брата.

— С родителями живет? — спросил Харниш.

— Нет, она сирота. Я слышал, что родители были состоятельные люди. Должно быть, это правда, иначе ее брат не мог бы учиться в Калифорнийском университете. У отца было скотоводческое ранчо, но он начал играть на акциях золотопромышленных компаний или что-то в этом роде и разорился. Вскоре после этого он уехал. А мать ее давно умерла. Содержание брата, понятно, стоит ей уйму денег. Он когда-то был здоровый, играл в футбол, увлекался охотой, много ездил по горам и тому подобное. Несчастье случилось с ним, когда он объезжал лошадь, а потом он заболел ревматизмом или еще чем-то. Одна нога так и осталась короче другой он сохнет, так что ходит он на костылях. Я их видел как-то раз на переправе. Врачи уже много лет мудрят над ним. Сейчас он, кажется, во Французской больнице лежит.

Эти отрывочные сведения о мисс Мэсон еще более подогрели интерес к ней Харниша. Но личные отношения с ней, как сильно ни желал этого Харниш, никак не налаживались. Он часто подумывал о том, не пригласить ли ее позавтракать вместе, но против этого восставало прирожденное рыцарство, свойственное пионерам Дикого Запада, и он ни разу не поддался искушению. Честный, уважающий себя человек не должен приглашать в ресторан свою стенографистку. Многие это сделали, — он достаточно наслушался сплетен в своем клубе; но к таким людям он относился с презрением, а девушек жалел. Он считал, что мужчина имеет меньше прав на женщину, которая служит у него, чем на просто знакомую или даже незнакомую. Несомненно, не будь мисс Мэсон служащей его конторы, она давно побывала бы с ним в театре или в ресторане. Но поскольку время служащей в рабочие часы принадлежит хозяину, любые притязания на ее свободное время равносильны злоупотреблению властью. Так поступать может только человек грубый, без стыда и совести. Ведь это значит пользоваться тем, что заработок девушки зависит от ее хозяина. Может быть, она принимает приглашения только потому, что боится рассердить его, а вовсе не из симпатии к нему.

А ему-то уж тем более не пристало навязываться мисс Мэсон, — разве не читала она эту злосчастную книгу о Клондайке? Хорошего она, должно быть, мнения о нем, если даже с таким красивым, воспитанным молодым человеком, как Моррисон, не желает водить знакомство. А помимо всего, ему мешала робость. Только женщин он и боялся в жизни, и всю жизнь боялся их. И даже сейчас, когда впервые в нем зародилась тоска по женской любви, он не сразу победил эту робость. Им все еще владел страх, что женщина подчинит его себе, и он невольно искал предлогов не сближаться с Дид Мэсон.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Судьба явно не благоприятствовала более близкому знакомству Харниша с Дид Мэсон, и интерес, который она возбудила в нем, постепенно угасал. Иначе и быть не могло: он ворочал огромными делами, и биржевая игра, которую он вел со свойственным ему азартом, поглощала без остатка даже его недюжинную энергию. Только этим и были заняты его мысли, и образ миловидной стенографистки мало-помалу, почти незаметно для него самого, стушевался в его сознании. Первые слабые уколы сердечной тоски, толкавшие его к Дид Мэсон, вскоре притупились. Он уже не думал о ней, как о женщине, а только испытывал удовольствие от мысли, что в его конторе такая симпатичная стенографистка.