Стальная кожа - Андреев Николай Ник Эндрюс. Страница 8

Первым по лестнице начал подниматься самурай. До люка оставалось не меньше десяти метров. Падение вниз вполне может привести к серьезным переломам. Действовал Тино осторожно. Легкое нажатие на рычаг – и тишину подземелья разорвал мерзкий, скрипучий скрежет. От неожиданности земляне даже вздрогнули.

На устах тасконца появилась снисходительная улыбка. Орэл прекрасно знал, что этот звук, кроме них, никто не слышит.

Один за другим воины выбирались на поверхность. Крышку закрывать не стали. В случае преследования будет дорога каждая секунда.

Ориентироваться в кромешной темноте необычайно сложно, и японец включил фонарь. Значительная часть подвала представляла собой сплошные руины. Тем не менее, наемники сразу заметили выход. Луч света тотчас погас. Спотыкаясь о глыбы, тихо ругаясь, земляне брели на ощупь.

С улицы донесся дружный вопль сотен глоток. Затем длительная пауза – и новый крик... Вот и каменные ступени. Само собой, дверей в здании не оказалось.

Мимо дома шла огромная толпа людей с зажженными факелами – мужчины, женщины, дети...Старики в Морсвиле – большая редкость. Слишком тяжелые условия жизни. Абсолютное большинство оливийцев не имело одежды. Наготы тасконцы не стеснялись. Смуглые тела были тщательно намазаны черной краской. Во мраке ночи эти темные, причудливые фигуры производили пугающее впечатление.

Колонна двигалась куда-то в западном направлении. Послышался высокий надрывный голос. Мгновение – и, вскинув руки с факелами, оливийцы восторженно заорали. Разобрать слова Храброву никак не удавалось. Эхо подъезда искажало звук, делая его объемным и нечленораздельным.

Земляне предусмотрительно прижались к стене. Выходить из здания сейчас будет равносильно самоубийству. Вооруженные черти сразу бросятся на чужаков.

Ждать пришлось почти четверть часа. Наконец, человеческая волна схлынула. Улица опустела. Аято выглянул из дома, осмотрелся и призывно махнул рукой. Четыре тени тихо скользнули вслед за толпой.

Путь до музея искусств Сфин описал очень точно. Несколько поворотов – и воины вышли на широкую магистраль. Впереди колыхалось море огня. Тысячи факелов сливались в единое зарево, освещая близлежащие строения и огромную площадь. Указав на трехэтажное вытянутое здание, расположенное справа, японец тихо сказал:

– Нам туда.

– Но возле него морсвилцы! – изумленно выдохнул шотландец.

– Мы войдем с другой стороны, – пояснил Аято.

Миновав еще один квартал, группа покинула проспект и, обогнув неказистый, полуобвалившийся дом, достигла цели. Минут пять наемники внимательно наблюдали за музеем, оценивая ситуацию. Им не сразу удалось разглядеть узкий вход недалеко от торца. Его наличие выдавало движение пары охранников. Второй пост находился на углу строения, возле площади.

Коснувшись плеча русича, самурай прошептал:

– Часовых надо снять аккуратно. Издадут хоть звук – рухнет весь план. Жак и Пол займут место убитых. Сигнал опасности – продолжительный свист.

– А как мы найдем Аиндла? – спросил Олесь. – Здание огромное...

– Мерзавец наверняка любуется церемонией с высоты третьего этажа, – ответил Тино. – Обзор оттуда великолепный. Времени на поиски у нас достаточно.

– Внутри могут оказаться и другие люди, – вымолвил Храбров.

– Придется их убрать, – бесстрастно произнес японец. – Главное – не ошибиться.

Быстрым шагом земляне направились к музею. Они даже не собирались прятаться. В действиях отряда должна чувствоваться уверенность. Малейшее подозрение – и тасконцы поднимут тревогу.

Охранники у входа замерли. Оливийцы упорно пытались рассмотреть приближающихся людей. Промедление оказалось для часовых роковым. Кинжалы мгновенно лишили их жизни. Обмякшие тела затащили внутрь и бесцеремонно бросили на пол.

Де Креньян и Стюарт, взяв копья убитых, вышли на улицу, а Храбров и Аято начали подниматься по лестнице. Вот и третий этаж! Под ногами предательски хрустела мелкая каменная крошка. В этот момент с площади донесся очередной вопль. Судя по частоте и громкости криков, ритуал приближался к своему апогею.

Благодаря свету факелов у воинов не возникало проблем с осмотром помещений. Как и в Нейтральном секторе, выставочные залы оказались пусты. О былом предназначении строения напоминали лишь осыпавшиеся мозаичные панно, мраморный пол и поблекшие рисунки на стенах и потолках.

Русич с ужасом созерцал уходящий вдаль коридор. Поиски Брука вполне могут затянуться. А если тасконец на втором или первом этаже? Об этом не хотелось даже думать.

Рев толпы стал оглушающим. Невольно наемники приблизились к окну. Зрелище действительно потрясало. Тысячи оливийцев плясали и подпрыгивали. В самом центре площади в виде звезды стояли пять столбов с выступающими перекладинами. На них висели привязанные за руки обнаженные рабыни. Снизу черти разложили гигантские костры. Несчастные девушки извивались и кричали, но мольбы жертв тонули в вопле обезумевших морсвилцев. Жрецы одновременно подожгли все сооружения. Огонь мгновенно охватил сухое дерево, а языки пламени взметнулись вверх и лизнули тела невольниц.

Толпа впала в экстаз. Мужчины и женщины в едином порыве буквально набросились друг на друга. Олесю даже в голову не приходило, что бывают столь массовые оргии. Теперь понятно, почему тасконцы ходят без одежды.

Между тем, жертвы продолжали кричать от боли. Костровища были сложены так умело, что огонь убивал рабынь медленно и мучительно. Жрецы и охранники внимательно следили за толпой.

– Вот сволочи! – с ненавистью прошептал Храбров.

Откуда-то донесся едва различимый женский стон. Земляне сразу стремились на звук. Преодолев метров сто, они увидели в одной из комнат потрепанный диван. С него тотчас встал худощавый, чуть сгорбленный мужчина. Определить его возраст оказалось сложно. Недовольно взглянув на нежданных гостей, оливиец грозно сказал:

– Вы кто такие? Я же приказывал никого не впускать!

– Брук Линдл? – уточнил самурай, приближаясь к тасконцу.

– Само собой, – надменно проговорил морсвилец, еще не осознавая, что происходит.

Мощный удар в челюсть опрокинул мужчину на пол. В тот же миг русич метнулся к девушке. Умелым движением русич лишил ее сознания. Воины связали пленников и засунули им в рот кляп.

Вторая часть плана выполнена. Теперь предстояло допросить Брука. Похлопав оливийца по щекам, Тино приставил лезвие кинжала к горлу Линдла и спросил:

– Хорошо меня слышишь, ублюдок? Тасконец утвердительно кивнул.

– Один лишний звук и я перережу тебе глотку, – предупредил японец.

Как только извлекли тряпку изо рта, морсвилец тяжело прохрипел:

– Что вам надо?

– Вот это совсем другой разговор, – заметил Аято. – Слышал когда-нибудь о Конзорском Кресте?

Брук удивленно посмотрел на воина. Подобного вопроса он никак не ожидал.

Только сейчас Храброву удалось разглядеть оливийца. Длинный утонченный нос, гладко выбритый остроугольный подбородок, узкие, хитрые черные глазки, коротко стриженные темные волосы. На вид Линдлу лет тридцать пять – сорок.

Признаться честно, русич ожидал встретить человека постарше.

Выдержав небольшую паузу, тасконец ответил:

– Да, кое-какие упоминания в книгах попадались.

– Превосходно! – произнес самурай. – Нам нужен каталог с его изображением.

– Боюсь, такого у меня нет, – пожал плечами морсвилец.

– Не стоит с нами шутить, – процедил сквозь зубы Тино. – Сначала я прикончу твою девицу...

– Пожалуйста... – усмехнулся Брук. – В секторе любая женщина считает за честь разделить со мною ложе.

В голосе оливийца зазвучал металл. Смелости и уверенности ему не откажешь. Он прекрасно понимал, что нужен чужакам. А потому намеревался улучшить свое положение и выиграть время. Скоро оргия закончится, люди разбредутся по домам, а охрана займет привычные места. Тогда выбраться из музея незаметно будет очень сложно.

Однако Линдл недооценил решительность японца. Зажав рот пленнику, Аято резанул кинжалом по его левому плечу. Кровь обильно потекла по груди. Тасконец дернулся от боли и скорчил мученическую гримасу.