Красавица и шпион - Лонг Джулия Энн. Страница 14

Так весьма дипломатично он намекал, что следить за ним было большой ошибкой. Джон, к его чести, не стал фыркать.

– Ты ему поверил, Кит?

– На бред его история вовсе не смахивала, если ты это имеешь в виду.

– Считаешь, Каролина знает что-то об убийстве Локвуда? В письме она пишет еще: «...наши прошлые дела».

– Именно поэтому я и рассказал тебе сейчас историю Джеймса. Может быть, вся история звучит дико, но мне кажется, она как-то связана с Каролиной и с Морли. Видимо, это дело теперь поручат тебе...

Джон, черт бы его побрал, нагло улыбнулся – он прекрасно знал, как разочарован Кит невозможностью заняться этим загадочным делом.

– Ну, а что бы ты стал делать, Кит, если бы Джеймса не убили?

– Выудил бы у него остальные подробности, конечно. А скажи, почему ты вообще начал проверять Морли? – быстро спросил Кит.

– Прекрасная попытка. Но ты же знаешь, я не могу сказать.

Кит негромко выругался, а Джон расхохотался.

– Но ты нам очень помог. Не зря я полез в окно, хотя и староват для таких упражнений.

Кит криво улыбнулся. Бренди только согрело ему желудок, но мозг продолжал пребывать в боевой готовности.

– Помянем Джеймса. – Он поднял бокал.

– Да, помянем.

Они выпили, какое-то время каждый думал о своем.

– Кит, – неуверенно начал Джон, и Кит выжидательно посмотрел на него. – Ты ведь понимаешь, что, если Каролина помогала Морли переправлять информацию французам, она такая же изменница, как Морли. А теперь она пытается разыскать тебя.

Но Кит и сам пришел к этой мысли. Если сын лорда Уэстфолла будет уличен в сношениях с изменницей родины, произойдет ни больше, ни меньше политический катаклизм. И не одна жизнь окажется загубленной. В том числе и его собственная. И жизнь его отца в частности.

И есть, без сомнения, люди, которые весьма этому обрадуются. Интересно, кому – отцу или ему самому – тщательно готовят столь сокрушительное падение?

Кит небрежно откинулся на стуле, привычно сохраняя невозмутимый вид. Подложил ладони под голову и блаженно потянулся. Джону наверняка известно, что все это лишь спектакль, потому что Кит вел бы себя в подобных обстоятельствах точно так же.

Вместо того чтобы продолжить разговор, Кит подлил себе и Джону бренди, поднял бокал и кивнул другу.

– Так куда ты направился после того, как мы расстались тем вечером? Домой к леди Баррингтон?

Самодовольная улыбка Джона явилась тому подтверждением.

– Говоря точнее, к ней в постель.

– Поздравляю, – сказал Кит, и они снова чокнулись. Некоторое время Джон добивался расположения леди Баррингтон.

Джон допил бренди, звякнул бокалом о стол и кивком предложил Киту снова его наполнить.

– А ты сам-то что здесь делаешь? – спросил он так, словно эта мысль только-только его осенила. – Я не знал, что ты покинул Лондон.

– Да вот решил поработать над книгой.

– Над чем?

Довольно забавно объяснять людям значение слова «книга».

– Решил на некоторое время удалиться от лондонской суеты и заняться изучением флоры и фауны окрестностей Барнстабла.

Отвисшая челюсть Джона вознаградила его сполна. Кит даже позволил себе философски заметить:

– Видишь ли, Джон, природа – бесконечно увлекательная штука. А все эти убийства, разврат, жестокость...

Джон закрыл рот. Вид у него был не на шутку встревоженный.

– Но ведь ты профессиональный агент, Кит. И всегда любил Лондон. Не говорю уже о твоей графине...

Кит расхохотался и звонко шлепнул ладонью по столу. Джон обиженно насупился.

– Ну скажи мне наконец правду.

– Ладно, скажу. Отец отправил меня сюда и заставил писать книгу. Если я за месяц ее не закончу, мне грозит Египет.

– Так ты тут в ссылке? – догадался Джон.

– В каком-то смысле.

– Гм...

– Гм? – возмущенно повторил Кит. – Что ты хочешь этим сказать?

– В последнее время ты был не в себе, Кит.

– Не в себе? Как это понимать?

– Ты стал слишком много пить, – сказал Джон, и прозвучало это первым пунктом в длинном перечне. – Гораздо больше, чем в прежние времена. Нетерпим к людям. Преследуешь замужних графинь, что, по-моему, слишком сложный способ избежать брачных уз.

– Избежать брачных уз? – Только Джону Карру эти слова могли сойти с рук. – А ты сам-то?

– Я берегу себя.

– Для чего?

Джон с загадочной улыбкой некоторое время выдерживал негодующий взгляд Кита.

– Ну, может быть, мне в последнее время и впрямь стало немного скучновато, – пробормотал наконец Кит.

– Нам всем время от времени становится «немного скучновато». Но только ты со скуки мог назвать Чизолма идиотом!

Кит молча признал правоту друга. Для человека, который гордится своим самообладанием, его поведение в последнее время мало о нем свидетельствовало. Его беспокойный ум жаждал сложных задач, энергичное тело – активности. Ему требовалась цель. Он глубоко вздохнул и раздраженно выдохнул воздух. Да, в последнее время он не чувствовал себя счастливым. Джон поднял глаза к потолку.

– Думаю, в твое отсутствие графиня может почувствовать себя одинокой...

Кит зловеще рассмеялся.

– У тебя духу не хватит.

Впрочем, Кит не слишком беспокоился. Может быть, Джон и красавчик, но оба они хорошо знали, что Кит во всем и всегда из них двоих был первый – в стрельбе, в беге, в верховой езде, в плавании, в умении нравиться женщинам. Просто оставаясь самим собой – независимым и упрямым. Но может быть, потому, что он очень старался?

«Нет, – решил Кит бодро. – Я просто лучший».

Напряжение ослабло, и они дружески помолчали.

– Можешь на меня положиться, Джон, – сказал Кит. – Я ничего не скажу – ни отцу, ни кому другому.

– Знаю, – откликнулся Джон, чуть помедлив, и в его словах послышалась непонятная грусть. – А если услышишь что-то от Каролины...

– Сразу же сообщу тебе, Джон. А теперь раз ты допил бренди, то пожалуй, сам найдешь выход?

– Ты меня выпроваживаешь? – притворился рассерженным Джон Карр.

– Я хочу спать. Не забудь, кстати, заглянуть к матери, раз уж ты в Барнстабле, а то я непременно ей скажу, что ты был здесь и не удосужился ее навестить. Только сейчас выйди через дверь.

– Ну ты и скотина, – сквозь зубы процедил мрачно Джон.

Кит захохотал.

После ухода Джона Кит придвинул стул к столу, налил себе бренди, но, вспомнив слова Джона, выплеснул его обратно в графин. Подойдя к окну, уставился в темноту и задумался. Как здесь тихо. Еще пару ночей, и он станет различать звуки леса – крики птиц, беличий писк, стрекотание сверчков. Этот шум ни в чем не уступит оживленному лондонскому шуму. От ночной духоты тело покрылось испариной. Он машинально потер шею, по которой пробежала струйка пота.

Кит присел рядом с кроватью и вытащил сундучок, который хранил со времен детства. Откинув крышку, порылся в сокровищах далекого прошлого – камешки, кости, листья, книжки. Отодвинул свой первый пистолет и наконец достал письмо.

«Мне страшно жаль!» Вот и все, что было в нем сказано. Этот почерк он узнал бы из тысячи других. Два безумных года они обменивались записками. Прятали их в дупле дерева на опушке леса, там, где потом он разрядил пистолет в своего лучшего друга. У Каролины были нелады с правописанием, вспомнил он. Но «мне страшно жаль» она сумела написать без ошибок.

Он ясно вспомнил утро дуэли: хмурый рассвет, птичий трибунал, восседающий на голых ветках деревьев. Облачко пара, вылетевшее изо рта Джона и повисшее в воздухе, словно призрак слов, которые он только что произнес:

– Она этого не стоит, Кит!

Слова были одновременно язвительными и умоляющими.

Но она все-таки стоила этого. По крайней мере, для семнадцатилетнего подростка. Она разрешала Киту гладить свою обнаженную грудь, и ему иногда казалось, что это было самым главным переживанием всей его жизни.

И вот Кит, который всегда опережал в стрельбе, прицелился Джону в плечо...

После дуэли отцы немедленно отправили их в военную академию, где в отсутствие Каролины дружба и раненое плечо благополучно исцелились.