Крысы и ангелы - Лорд Джеффри. Страница 5

Более сложным для изучения и анализа казался вариант с экологический катастрофой, и Блейд присвоил ему второй номер. Если Дыра — во времена оны, разумеется — походила на Землю, то подобный поворот событий совсем не исключался. Тем более, что Дилси что-то эдакое вычитал в своих книгах! Значит, предки этого крысиного племени предвидели возможные неприятности! Другое дело, что таинственные кэши никак не вписывались в рамки природного явления; судя по всему, они являлись боевыми роботами, запрограммированными на уничтожение людей.

Значит, война? Всемирное побоище, после которого люди оказались загнанными в подземелья? Правда, никто из недавних собеседников Блейда не упоминал о войне, но такая гипотеза (он присвоил ей третий номер) напрашивалась сама собой. Вообще же говоря, слова Кести и Джаки служили прямым указанием на эту возможность. Один говорил о Божьем суде, другой — о сковородке Сатаны; что же это такое, как не намек на некий катаклизм, огнем и мечом истребивший человечество несчастного мира Дыры? И уж повинны в нем не Бог и не дьявол, а вполне реальные существа из плоти и крови!

Странник покачал головой. Удивительно, с какой охотой люди склонны обвинять в своих несчастьях трансцендентные силы — Великого Создателя, его извечного врага, силы тьмы, духов, привидений, рок, судьбу! Словно такие рассуждения снимают с них ответственность и способны как-то исправить ситуацию! Стенания слабых, жалобы убогих душ, вопли скудных разумом… Человек не должен перекладывать ни на Бога, ни на дьявола то, в чем повинен сам… В конце концов, оба эти персонажа теологического миропорядка должны нести кару лишь за свои грехи! Первый, судя по слухам, создал род людской, второй не допустил его вымирания, своевременно научив размножаться…

Усмехнувшись, Блейд вернулся к своему расследованию. Итак, гипотеза третья — война! К ней весьма близко примыкала четвертая — бунт роботов. Эту ситуацию тоже нельзя было исключить, и кое-какие любопытные факты свидетельствовали в ее пользу. Например, регулярность нападений! Раз в одиннадцать земных дней спокойные периоды хряпа сменялись ожесточенными сражениями, и такой ритм был весьма многозначительным! Правда, Джаки говорил, что случаются и непредвиденные стычки. Но и тут прослеживалось нечто машинное, автоматическое, раз и навсегда заданное: словно на фоне некоего периодического процесса действовал генератор случайных чисел… Люди так не поступают! Если они хотят дожать, додавить себе подобных, стереть их в пыль, изничтожить на корню, они действуют куда хитрее и изощреннее!

Поскольку Блейд пока не представлял себе, как проверить гипотезу насчет восстания искусственных тварей, он перешел к последнему, пятому предположению. Оно было совсем туманным; возможно, в том, что творилось в Дыре, не стоило обвинять ни пришельцев, ни экологический кризис, ни войну, ни роботов. Причина могла оказаться намного проще и прозаичней, и Блейд, пока что не имевший на сей счет никаких идей, все же обозначил ее, пронумеровал и присвоил название «фактора икс».

Он простоял неподвижно минут пятнадцать, повернувшись спиной к мерцавшим у нор кострам и глядя на темный прогал водяного тоннеля, когда легкая ручка легла на его плечо.

Это была Сейра.

— Еда готова, — сообщила она, — и мне пришло в голову тебя проведать.

— Спасибо, малышка, — Блейд погладил ее по перемазанной сажей щеке, — Значит, лишайник и червяки сварились, и у тебя выдалось свободное время?

— Да, Чарди. — Ее глаза чуть заметно блеснули. — Чем займемся?

Странник нахмурил лоб, на секунду задумавшись.

— Не тем, чем ты полагаешь. Сейчас я отведу тебя к реке и вымою.

— Задница божья! — Сейра пришла в настоящий ужас. — Зачем, Чарди, зачем?!

— Должен же я наконец узнать, какого цвета у тебя волосы!

Схватив девушку за руку, Блейд потянул ее к темному проему тоннеля.

Расследование второе

— Чем ты сегодня занимался, апатам?

— Тяжелый день, Сийра, тяжелый день…

— У тебя все дни тяжелые.

— Что же делать… Я — Дарующий Утешение! Ко мне идут те, кто нуждается в нем… и хотя их немного, каждый переваливает часть своего груза на мои плечи.

— Откуда же груз, апатам? Жизнь прекрасна и легка…

— Для молодых, дочка, для молодых. Чей ближе человек к старости и смерти, тем чаще тревожат его тяжелые думы. Очень неприятные, должен сказать.

— Но почему? Я читала, что раньше человеческий век был коротким, а старость отягощали мучительные болезни… Но теперь! Теперь!

— А что теперь?

— Ну-у… мы живем долго и уходим легко… Мир великолепен, и в нем всем хватает места. И у каждого есть…

— Дом, сад, пища, одежда и десятки слуг-топотунов, это ты хочешь сказать?

— Да… пожалуй, да…

— Значит, тебе непонятно, что же омрачает жизнь?

— Я даже не могу этого представить!

— Ты слишком молода, Сийра.

— Разве это недостаток?

— В данном случае — несомненно. Ты видишь, что мир прекрасен, -значит, он прост. И человек тоже прост, раз он живет в таком прекрасном и простом мире. Обычное заблуждение молодости!

— Но скажи, в чем же я ошибаюсь?

— Ты грешишь примитивизмом. Человек совсем не так прост, он носит в душе целую вселенную, и это чревато самыми неожиданными последствиями.

— Не понимаю, апатам…

— Подумай же сама, девочка! Над нашим миром — там, за гранью атмосферы, — звезды, туманности, облака космического газа… Одни светят ровно и спокойно, другие ярятся и бушуют, третьи — взрываются… Или представь себе, что некое темное облако вдруг начинает расползаться, поглощая звездный свет. А теперь предположим, что все это происходит в душе человека! Что мрак грозит затопить ее!

— Не понимаю… Все равно не понимаю, апатам!

— Хорошо. Я расскажу тебе о жаждавшем утешения, который посетил меня сегодня. Понимаешь ли, этот человек видит сны…

— И что же тут плохого?

— Сны гнетут его сердце. Он странствует по мрачному подземелью, в котором обитают люди… страшные люди, убийцы, никогда не подымавшие лица к небу и солнцу. Ему кажется, что он должен блуждать в вечных сумерках до скончания веков, жить с этими чудовищами, валяться в их смрадных норах, есть мох и червей…

— Это ужасно, апатам! Неужели его нельзя излечить?

— Этим я сегодня и занимался, дочка. Но самое ужасное — в другом. Он утверждает, что мучается чувством вины.

— Вины? Перед кем?

— Ему мнится, что те, подземные, ненавидят и упрекают его… хотят убить… и якобы это — справедливое возмездие…

— За что? Чем же он виноват?

— Поговорим об этом в другой раз, Сийра. Сегодня я очень устал…

Не в первый раз Блейд замечал, что в речи обитателей Дыры встречается довольно много звукоподражаний. Очевидно, они деградировали; возникали новые слова, простые и несложные, заменявшие старые понятия. Самодельный гранатомет назывался дудутом, потому что именно такой звук это жуткое орудие издавало при стрельбе: дуд-ут! Бластер, или лучемет, был кряхтелкой, причем кашель и змеиный шип, которые он производил, служили для наименования еще одного объекта: кх-эшш — кэш!

Эти излучатели, метавшие не то тепловую энергию, не то пучок раскаленной плазмы, сами аборигены, разумеется, смастерить не могли; их отнимали у роботов-убийц. Точнее говоря, выламывали вместе с конечностями, куда было вмонтировано оружие, и переделывали, снабжая рукоятью или прикладом. Запас бластеров пополнялся с каждым побоищем, из чего Блейд заключил, что люди управлялись с ними не хуже кэшей. Однако бойцы посильнее предпочитали базуки: их снаряд, при удачном попадании, превращал кэша в металлолом, тогда как из бластера приходились буквально полосовать его, разрезая живучую тварь на части.

Что касается звучного словечка «хряп», то странник как-то затребовал пояснений на сей счет у Джаки, ссылаясь на то, что в Смоуте-де спокойный период называется совсем иначе. Вождь не поинтересовался, как, а лишь сказал, что хряп — производное от хряпать. Когда наступает Отдохновение Божье, все чувствуют себя не у дел; в это время можно лишь чинить оружие, брюхатить женщин, жрать да хряпать. Спать, иначе говоря.