Океаны Айдена - Лорд Джеффри. Страница 26

С большим трудом они поставили паруса и, пользуясь попутным западным ветром, направили бег судна к северо-востоку. Сейчас каравелла по диагонали пересекала Зеленый Поток — вернее, северную ветвь могучего течения, -устремляясь к подводному хребту, разделявшему два океана. Вероятно, здесь существовал разрыв в полосе саргассов, либо водоросли подходили к берегу где-то севернее. Если так, то морская дорога для «Катрейи» будет перекрыта, и их путешествие завершится — во всяком случае, его водная часть.

Еще через день, находясь уже в тысяче миль от экватора, они впервые увидели земли. По правому борту вздымались бурые, серые и черные скалистые массивы, уходившие ввысь на две-три тысячи футов — вершины чудовищных гор, таившихся в океанской глубине. У отвесных берегов — ни бухты, ни разлома, ни трещины! — кипели буруны; среди белой пены торчали остроконечные темные клыки рифов. Высадиться тут было невозможно — и ни к чему. Каменные склоны, мертвые и бесплодные, сожженные яростным солнцем, сулили только гибель, смерть от голода, жажды и безысходной тоски.

Блейд направил «Катрейю» на север и спустил паруса, чтобы западный ветер не сносил корабль к скалам. Многие из вершин дымились — вероятно, то были действующие вулканы. Они шли на расстоянии двенадцати-пятнадцати миль от этих неприветливых берегов, стараясь держаться в самом стрежне течения. Прошел день, затем — другой. Прибрежные скалы стали ниже, рифы у их подножий исчезли; постепенно на камнях появилась почва, питавшая чахлую траву. Каравелла подошла ближе к земле.

Тут уже можно было высадиться — многие острова, особенно крупные, тянувшиеся на сорок-пятьдесят миль, имели бухты. Тут даже можно было как-то просуществовать, однако Блейд продолжал править к северу. «Как-то» его не устраивало.

Выпуклые щиты островов продолжали понижаться. Хотя в целом сохранялся гористый характер местности, теперь от берега океана вглубь простирались равнины, поросшие травой и кустарником — уже пышными и зелеными, что свидетельствовало об изобилии влаги. Стали появляться первые деревья; сначала — одиночные, потом — целые рощи, похожие на огромные пестрые букеты, расставленные на изумрудной скатерти прибрежных равнин. Наконец далекие горы зазеленели от подножий до иззубренных верхушек; в подзорную трубу, которую принесла Найла, Блейд разобрал, что некоторые деревья достигают исполинской вышины — футов пятисот.

Странники могли уже целых день находиться на палубе. Легкий морской бриз делал вполне терпимой тридцатиградусную жару, губительная радиация светила больше не беспокоила их. Блейд подозревал, что озоновый экран над планетой имеет разрывы; вероятно, над экваториальной зоной он был слишком тонок либо отсутствовал вовсе. Может быть, барьеры саргассов, опоясывавших Айден в низких широтах, являлись результатом мутации каких-нибудь безобидных водорослей, разросшихся до чудовищных размеров под действием ультрафиолетового излучения? Может быть… Его образование в части генетики и экологии оставляло желать лучшего — впрочем, человек не обязан знать все на свете! Как бы то ни было, саргассы нигде не подходили близко к берегу, и каравелла продолжала свой путь на север.

Они находились уже в трех тысячах миль от экватора, когда заметили первый дымок костра. Острова шли один за другим, разделенные проливами пяти-десятимильной ширины; казалось, что «Катрейя» плывет вдоль континентального берега, изрезанного бахромой фиордов и устьями рек. Несомненно, навигация в глубине островного лабиринта была непростым делом; струи Зеленого Потока то ответвлялись в одни морские рукава меж островами, то вливались обратно в главное течение из других. Блейд чувствовал это по поведению корабля: проливы или жадно всасывали их судно, словно стремясь вырвать его из могучих объятий Потока, или выталкивали каравеллу далеко от берега. Теперь они с Найлой стояли вахту и пользовались и парусом, и рулем; беспечные дни, когда течение несло их на своей спине прямо на восток, миновали.

Столб дыма был замечен рано утром во время вахты Найлы, когда девушка стояла у руля, а Блейд отсыпался в каюте. Неожиданно он почувствовал, как маленькие руки трясут его, пытаясь вырвать из мира сновидений, и, открыв глаза, тут же повалил Найлу на себя. По его мнению, могла существовать только одна причина для подобной бесцеремонности; его руки пробежали привычный путь от стройных бедер до хрупких плеч девушки, освобождая ее от легкого прозрачного наряда. Он уже начал раздвигать ей колени, когда вдруг понял, что Найла сопротивляется изо всех сил.

— Пусти, Эльс! — маленькие кулачки колотили его в грудь. — Сейчас не время и не место!

Блейд поймал губами розовый сосок.

— Насчет времени — согласен, — промычал он, — тебе сейчас надо стоять на вахте. Но место, на мой взгляд, самое подходящее. — Он попытался поцеловать ее в другой сосок.

Вертясь, как юла, в его сильных руках, Найла прошипела:

— Оставь меня, ты, глупый хайрит! На берегу дым! Дым! Слышишь, что я говорю?

Странник сел, продолжая придерживать ее за плечи. Найла нахмурилась и, вырвав из его рук подол туники, потянула вниз невесомую ткань, спрятав золотистые чаши грудей, плоский живот и темный треугольник меж бедер, так неудержимо манивший Блейда. Сейчас это была Найла-которой-тридцать.

— Дым? — он соскочил с дивана на пол. — Клянусь всеми Семью Ветрами и хвостом Йдана в придачу! Что же ты сразу не сказала, глупая девчонка!

Найла метнула на него взгляд — не из самых ласковых, надо признать, -и выскочила на палубу. Блейд торопливо последовал за ней.

«Катрейя» шла в двух милях от побережья большого острова, пересеченного с юга на север зубчатой стеной горного хребта; его центральная трехглавая вершина вздымалась тысячи на четыре футов. Зеленые заросли джунглей мягкой волной стекали с горных склонов, сменяясь равниной, покрытой травой, над которой кое-где торчали исполинские деревья с похожими на раскрытый зонтик кронами. Вдоль самого берега тянулись дюны, почти незаметные на фоне желтого песка; из-за одной вздымался столб черного дыма.

Это явно было делом человеческих рук. Что еще может гореть на песчаной почве, кроме костра — жаркого большого костра, в который бросают свежую зелень? И дым, мрачными клубами уходивший к ясным небесам, являлся сигналом. Пока Блейд следил за тем, как черная колонна уплывает за корму судна, впереди взметнулась еще одна; сигнал был принят и повторен.

— Трубу! — он протянул руку, и Найла покорно вложила в нее тяжелый медный цилиндр; ее глаза расширились от возбуждения и страха.

Блейд поднес трубу к правому глазу, осматривая пляж. Это оптическое устройство намного превосходило зрительные трубы айденитов; обитатели Калитана недаром считали себя морским народом. Дюны и золотой песок словно прыгнули к самому борту корабля; казалось, до них не больше двухсот ярдов. Он чуть приподнял трубу, и в поле зрения попал клочок зеленой равнины. Сначала под одним, потом под другим деревом ему удалось заметить крошечные дома и человеческие фигурки рядом с ними.

Опустив свой увесистый инструмент, он задумчиво: поглядел на мачты «Катрейи». Фок нес один прямой парус; обычно этого хватало, чтобы обеспечить устойчивое управление судном. Но сумеет ли их немногочисленный экипаж поднять все паруса и справиться с ними? Возможно, решение этой задачи скоро будет означать для них жизнь или смерть; кроме домов и людей, Блейд заметил еще кое-какие подробности, вызвавшие у него самые мрачные предчувствия.

На пляже и между дюн темнели корпуса лодок. Увы, это не были утлые рыбачьи челны или безобидные неповоротливые баркасы; боевые пироги на тридцать-сорок гребцов вытягивали к прибою острые хищные носы. Длинные, стремительные, прочные — похоже, выточенные из цельных стволов, — они несли носовой таран и два ряда овальных щитов, закрепленных по бортам, напомнив этим Блейду драккары викингов. Он ни минуты не сомневался, что видит суда, предназначенные для военных походов, погонь и грабежа; что люди, плавающие на них, не погнушаются разбоем, насилием и убийством. Впрочем, другого он не ожидал; медовый месяц с Найлой подходил к концу, запах крови и стали начал щекотать его ноздри.