Телевидение - Андреев Олег Андреевич. Страница 12
"Макарова”. — Вот какие граждане ездят рядом с нами.
— Ствол-то тебе зачем? — удивился Денис.
— От крыс отбиваться и сигналы подавать, — отшутился Слава.
— А тут есть крысы? — с испугом спросила незаметно подобравшаяся Наташа.
— Нашла, девушка, чего бояться, — усмехнулся “афганец”. — Там посмотрим, кто тут есть.
Минут через десять Слава и присоединившийся к нему Денис собрали по карманам и сумкам погибших (живых не обнаружили) неплохой запас самых необходимых вещей: несколько бутербродов, пяток “марсов” и “сникерсов”, пару бутылок пива, которыми хозяева уже никогда не опохмелятся, и даже шкалик водки, найденный в сумке человека-“динозавра”. Самая ценная находка обнаружилась у несчастного паренька, висевшего на поручне, — на его поясе был прикреплен замысловатый брелок, напоминающий пейджер, с вмонтированными электронными часами и довольно мощным фонариком, так необходимым спасшимся случайным попутчикам. Паспорта жертв Наташа завернула в пустой полиэтиленовый пакет и спрятала в карман куртки.
— Что ж, не так уж и плохо! — повеселел Слава, залпом выпив треть водки из чекушки.
— Может, не надо было? — сглотнул слюну Денис.
— На дорожку — сам Бог велел, не то пути не будет. На подкрепись — тебе же меня тащить. А идти придется далеко — до вентиляционной шахты метров сто, судя по маркировке на стене. Я как раз при ее сбойке ног лишился, так что запомнил то место до конца жизни.
— Ну сто метров не проблема.
— Не говори гоп. Мы еще не знаем, что там впереди. А с таким рюкзаком, как я, тяжеловато передвигаться. Пей!
"И то правда, — подумал Хованский, глотая обжигающую жидкость. — На тележке ему не проехать. Но ничего! В бедняге веса-то как в ребенке”.
Дверные рамы были сжаты жутким усилием настолько, что нераскрытые двери выпучились наружу, и выбить их ударом ноги не составило большого труда. Денис первым спрыгнул на служебную дорожку, проходящую уступом вдоль тоннеля, потом помог спуститься Наташе и наконец покорно подставил спину Славе. Тот и впрямь оказался удивительно легким. Хованский обернулся в конец вагона и сделал снимок, на котором запечатлелись гирлянды тюбингов, свисающих с прижатой ими крыши, окна, превратившиеся в сплошную узкую щель, номер вагона на залитой жижей стенке и глухая стена глины и обломков бетона, отсекающая его “уцелевшую” половину от тоннеля, далекой станции и всего мира. Потом он зажег фонарик и пошел вперед, к спасительной шахте, в сторону которой в луче слабого света улетал дым Славиной сигареты.
Москва
Алина пробегала глазами текст, а сама все время косилась на мобильник, словно гипнотизировала его взглядом — зазвони!
Ее опоздание на студию было, как всегда, бурно отмечено начальством, с пониманием — равными по должности коллегами и совершенно безразлично — обслуживающим персоналом.
Готовился к эфиру утренний блок новостей. Царили обычные сутолока и беготня, подносили свежие тексты, тут же их правили, машинистки кричали, что они не успевают, Ирина Долгова — любимица Крахмальникова — зычным голосом отдавала распоряжения.
"Он не пойдет, — монотонно вертелось в голове у Алины. — Струсит в последнюю минуту и не пойдет”.
— Алина, вот этот текстик глянь, — попросила Долгова.
Алина улыбнулась рассеянно, взяла бумагу, снова бросила взгляд на мобильник.
— Так… “Чрезвычайное происшествие в Санк-Петербурге”… “У известного предпринимателя”… “Пожар… “Вобохины палаты” .. “Станция метро “Северная”…
Алина оторвалась от бумажки:
— Ир, я не поняла.
— Что не поняла? — раздраженно обернулась Долгова, уже выясняющая отношения с Червинским.
— А метро тут при чем?
— Какое метро? — наклонилась к бумаге Долгова.
— Вот, — ткнула пальцем в текст Алина. Редакторша пробежала глазами сообщение и мотнула головой:
— Азээшники! Дайте мне питерский материал на монитор.
Через несколько секунд побежали кадры пожара, снятого в Питере. Алина вполголоса попыталась наложить на изображение текст. Про метро там ничего не было.
— Кто монтировал материал?
— Вторая, — ответил усиленный динамиком голос.
— Вторая монтажная! Червинский, вызови!
— Вторая монтажная! — закричал в микрофон режиссер.
— Да.
— Сколько минут перегнали из Питера?
— Десять.
— Сколько?!
— Сейчас… Шестьсот двадцать секунд.
— Кто монтировал?
— Я.
— Я не вижу ничего про метро.
— Какое метро?
— Текст видишь?
— Момент… Вижу. Сейчас… А! Так там ничего интересного. Какой-то мужик в больнице.
— Какой мужик?
— Машинист какой-то…
— Какой?
— Вот и я подумал — при чем тут машинист на пожаре?
То ли Ирине надоело выяснять отношения с невидимым собеседником, то ли терпение просто лопнуло, но она рванула дверь студии и помчалась в монтажную.
Алина подумала, что Саша должен был уже встретиться с президентом. А сразу после этого он обещал позвонить.
Ее так и подмывало самой набрать номер. Но она не стала — мало ли. Хотя почти уверена была, что Казанцев сидит дома или в кабаке и заливает свою трусость коньяком. Ладно, она позвонит ему после эфира.
С таким же шумом распахнулась и снова захлопнулась дверь в студию, и фурией влетела Долгова.
— Так, переверстка! — гаркнула она с порога. — Питерский материал ставим первым. Десять минут. Ищите, что можно выбросить.
— Что, пожар того стоит? — неумело съязвил Червинский.
— Там не пожар. Там поезд метро пропал.
— Как “пропал”?
— Пропал, — по слогам повторила Долгова.
И это было страшно.
В студию сбежались люди, поднялся совершенно невероятный гам. Побежали копаться к архивах, на скорую руку стряпать компьютерную графику, которая бы наглядно показала, как и где пропал поезд. Тут же на дикторском столе дописывали комментарий.
— Слушай, — тихо позвала Долгову Алина, — а у Гуровина спрашивали?
— В смысле?
— Питерское метро, если помнишь, — это же козырь тамошнего Хозяина. А он ставленник Самого. — Алина выразительно подняла глаза.
До эфира оставалось всего двадцать минут.
Телефон молчал.
И теперь Алина молила Бога, чтобы Казанцев оказался трусом.
Питер
Когда Лева Ильин вернулся и перегнал на РТР свою информацию, добавив в конце еще и никитинскую панораму, у них с Валерой осталось еще минут пятнадцать для разговора.
— Лев, — как можно индифферентней начал Валерий, — помнится, ты у нас в свое время делал серию репортажей о метро.
— Было дело, — согласился тот. — Чуть тогда воспаление легких не схлопотал.
— И на “Северной” бывал?
— А как же! Она же была темой дня. Правда, там не очень-то давали работать: мол, некогда отвлекаться на ерунду. Только с начальством пообщался да на открытии поснимал Хозяина и прочих шишек.
— А из строителей никого не знаешь?
— Тебе зачем? — удивился Ильин.
— Да так, — уклончиво ответил Валера. — Когда-то Москва и Ленинград соревновались. И в строительстве метро тоже. Наши хотят сравнительную ретроспективу дать, — на ходу импровизировал он. — Так есть кто-нибудь?
— Сейчас. — Ильин достал из портфеля записную книжку. — Вот записывай: Копылов Евгений Петрович, начальник управления. Он непосредственно руководил работами. Ушел за полгода до сдачи очереди. Сейчас возглавляет кафедру в бывшем ЛИИЖТе… Слюсаренко. Был замом начальника Метростроя. После сдачи ветки стал начальником… А вот и сам Ломов Василий Палыч. Ну его, как теперешнего вице-мэра, тебе представлять не надо. Помнишь мою нетленку в репортаже с открытия?
— А как же! — притворился восхищенным Валера, вообще не смотревший год назад “сериал”, посвященный благодеяниям переизбираемого мэра. — Это которую из них?
— Когда он и мэр перерезают красную ленточку и из ее кусочков делают себе красные банты. Говорят, что эти кадры прибавили Хозяину голосов левых. Он после этого взял Ломова к себе в замы по строительству.