Погибший Мир - Лорд Джеффри. Страница 27

Миновало несколько томительных долгих часов, прежде чем о нем вспомнили. За стенами хижины послышались голоса, раздался глухой стук, и дверь с грохотом рухнула наружу. Два волосатых копьеносца перешагнули порог и встали по сторонам дверного проема, грозно выставив вперед оружие; за ними торчала высокая фигура горца с обнаженным мечом. Вслед за стражами вошла мохнатая самка, и Блейд принялся с интересом рассматривать ее — до сих пор он видел только представителей сильного пола. Впрочем, дикарка не многим отличалась от них; она была такой же рослой и крепкой, почти столь же волосатой и не менее грязной. Теперь странник понял, почему сенары предпочитают женщин-бреггани; самая страшная из них могла бы считаться украшением любого волосатого гарема.

Самка притащила горшок со свежей водой и грубую плетеную корзину с кусками жареной рыбы и желтыми клубнями. Поставив свою ношу на пол, она сразу вышла; за ней последовали бленар с копьеносцами, и дверь с грохотом встала на место. Все стихло.

Пища оказалась вполне съедобной, если не считать того, что приготовлена она была практически без соли. Блейд, однако, так проголодался, что готов был закусить куда менее аппетитными вещами, чем несоленая рыба и овощи. Опустошив за несколько минут корзинку, он напился и снова сел на солому, ожидая дальнейших шагов своих пленителей. После еды он чувствовал себя бодрее; к тому же стало ясным, что его не собирались ни вешать, ни жечь, ни расчленять на части — по крайней мере сегодня. Может быть, его пустили в откорм, приберегая как лакомое блюдо для какого-нибудь дикарского празднества? И куда, черт побери, упрятали Вайалу?

Ответа на свои вопросы Блейд не получил ни в этот день, ни на следующий. Утром и вечером ему исправно таскали еду — все ту же пресную рыбу с печеными овощами, которая вскоре опротивела ему до судорог. Однако покой и обильная пища пошли страннику на пользу, он выспался, отдохнул и принялся изучающе поглядывать на стражей. Ссадина на голове зарубцевалась -Блейд не первый раз замечал, что после визита в мир Золотого Шара раны его исцеляются быстро — и теперь он не отказался бы попытать удачи, схватившись с тремя охранниками. Удерживало странника только одно: Вайала. Волосатые отвечали на его вопросы невнятным бурчанием, а рослый бленар лишь бросал злобные взгляды.

Прошло еще четыре дня, столь же скучных и томительно-монотонных. Самка носила корзину с едой и свежую воду, выплескивала за порог содержимое параши, швыряла пленнику охапку чистой соломы. Она была такой же угрюмой и молчаливой, как сенары-самцы, и пахло от нее так же отвратительно. Даже ради спасения своей души от адских мук Блейд не решился бы соблазнить ее; впрочем, и повода к тому не представлялось.

Наступило утро седьмого дня, и вместе с солнцем в хижине появилась все та же компания охранников. Самки на сей раз с ними не было; вместо нее у порога выстроилось четверо бленаров в полном вооружении — кожаные куртки, круглые небольшие щиты и мечи наголо. Бороды, русые и пегие, спускались до груди, пряди светлых волос торчали из-под низко надвинутых шапок, угрюмые лица покрывал темный загар. Выглядело это воинство сурово и внушительно.

Его предводитель выступил вперед, поднял меч и рявкнул:

— За мной, чужак! Рильгон, вождь, хочет видеть тебя!

— Вот как! — Блейд поднялся, скрестил руки на груди и язвительно произнес: — Почему бы вождю не прийти ко мне? Я могу предложить ему отличное кресло. — Он покосился в сторону параши.

Тон его был холоднее льда. Конечно, он знал, чем рискует, но коль скоро на него перевели столько рыбы, значит, не собирались убивать. И сам вождь прибыл сюда! Это вселяло определенные надежды, но с самого начала переговоры должны вестись на равных. Блейд уже догадывался, что потребует от него великий вождь.

— Ну? — он устремил пронзительный взгляд на бленара. — Кто такой ваш Рильгон, и что ему надо?

На бородатой физиономии старшего воина отразилось замешательство; он отступил на пару шагов, опустив клинок. Последовала долгая пауза. Блейд продолжал сверлить горца взглядом — настолько упорным, что остальные начали нервно переминаться с ноги на ногу; бленар же, сдвинув шапку на затылок, озадаченно чесал в голове. Наконец он принял решение и заговорил опять, несколько понизив голос.

— Рильгон — великий вождь всех бленаров. Ему надо…

— Всех бленаров? — прервал воина Блейд. — И тех, что живут у соленой воды?

Лицо воина перекосилось.

— Там — выродки! Мы вырежем их сердца, а трупы спустим в Бурую!

— Возможно, возможно, — странник покивал головой: — Если Рильгон и в самом деле такой великий вождь, он превратит Бурую реку в Красную.

Бленар уставился на него, не в силах разобраться, как понимать это замечание. Блейд спокойно продолжал:

— Так что же нужно великому Рильгону от чужеземца, который прибыл издалека?

— Он тоже прибыл издалека, из самого Сеймидана, чтобы увидеть тебя, -сказал бленар. — Говорят, воина, подобного тебе, еще не знали в Триречье. Наверно, Рильгон захочет, чтобы ты присоединился к нашему войску. Мы пойдем на север, в степи, где стоит город, полный добычи и женщин… — он причмокнул от предвкушения.

— Добыча — это хорошо, — заметил Блейд, — а женщины — еще лучше. Ты ответил на мои вопросы, приятель, и я, пожалуй, прогуляюсь с тобой. Но сначала пусть мне дадут какую-нибудь одежду. Разве могу я появиться перед своим будущим вождем в таком виде? Он не доверит мне и десятка воинов, а я могу командовать сотней!

Казалось, эта просьба и вскользь брошенное замечание о чине сотника еще больше смутили бленара. Снова последовала долгая пауза; затем горец что-то негромко приказал, и один из его людей стрелой вылетел из хижины. Через несколько минут он вернулся с туникой и сандалиями в руках. Блейд не стал требовать оружия и не пытался расспросить о судьбе Вайалы, ибо помнил: желающий многого не получает ничего.

Четверка бленаров окружила его, и старший кивнул на дверь. Блейд вышел, с интересом осматриваясь по сторонам. Без сомнения, перед ним лежала главная и единственная улица стойбища, вдоль которой тянулись землянки и редкие бревенчатые хижины вроде той, где он отсидел почти неделю. Перед каждым неуклюжим строением был сложен очаг из закопченных камней; рядом устроились на корточках самки, помешивая варево в больших горшках. Мохнатые самцы сновали взад-вперед, нагруженные вязанками хвороста или корзинами с рыбой -вероятно, сенары этого клана промышляли на реке. Детеныши, совершенно голые и еще более грязные, чем их родители, носились вокруг, иногда замирая и с любопытством провожая круглыми глазенками Блейда и его эскорт.

Мирная картина, решил странник. Портило ее только большое строение из бревен, высившееся поодаль, за рядом землянок. У его крыльца слонялось с десяток бленаров, и Блейд понял, что видит казарму или местную разновидность форта. Теперь его не удивляла хорошая организация облавы, в которую он угодил: вероятно, Рильгон держал в этом и в других селениях постоянные гарнизоны.

Стражи обогнули казарму. За ней Блейд увидел ровное расчищенное пространство вроде плаца, за которым просвечивала сквозь листву речная гладь. На одном краю этой поляны были вбиты в землю деревянные столбы в рост человека с поперечинами, носившими следы зарубок от ударов мечей; на другом стояли три хижины — очевидно, склады. Взгляд Блейда метнулся к крайнему, дверь которого подпирала толстая жердь. Не там ли держали его бреггани?

От плаца тропинка шла вниз, к реке. Тут следов цивилизации было еще больше: вдоль берега тянулась длинная пристань из неошкуренных стволов трехфутового диаметра, у которой покачивался довольно большой палубный баркас. Это посудина, сколоченная прочно и грубо, без претензий на изящество, с высокими бортами, мачтой с квадратным парусом и дюжиной весел, с которыми управлялись гребцысенары, напомнила Блейду сармийскую галеру. Вероятно, на ней Рильгон спустился с верховий реки, из неведомого Сеймидана, в стойбище дикарей — самую восточную точку контролируемой им территории.