Снега Берглиона - Лорд Джеффри. Страница 6

Ему, решил было, что стоит расспросить прекрасную спасительницу об этой реальности — сейчас он ощущал явный прилив сил; однако смутные образы вдруг закружились у него в голове, становясь все яснее и яснее. Казалось, с каждой секундой он все глубже постигает новый мир, в который его занесла судьба, все полнее впитывает его формы и запахи, вкус и цвет. Он не мог объяснить, каким образом это произошло — может быть, Аквия умела говорить без слов?

Правда, новые его знания еще находились в некотором беспорядке. Единственное, что он твердо помнил и понимал, касалось его назначения в этом заснеженном ледяном мире. Он был Риардом, призванным сопровождать и охранять; не бездомным странником, неведомым никому, а стражем, спутником, покровителем и бойцом… И ему предстоял далекий путь — на север, сквозь льды и снега, в древний замок, где под искусными пальцами мастеров расцветают сказочные великолепные картины…

По кого же он должен охранять? Блейд задумался на миг в своем полусне, и вдруг в сознании его всплыло имя женщины, снежной красавицы, спасительницы. Аквия… Аквилания… колдунья, чародейка, принадлежащая к Дому Властителей… Возможно, она сама навеяла эти грезы, подумал разведчик, иначе откуда он знает такие подробности?

Все идет так, как должно, вдруг решил Блейд с непререкаемой уверенностью и без всякого перехода погрузился в крепчайший сон.

* * *

Он находился в беспамятстве минут десять и очнулся свежим и отдохнувшим

— ощущение тела было каким-то странным, но явно вызывающим положительные эмоции. Жар, как разволновавшийся теплый ветерок, пробегал от пяток до макушки, а затем прокатывался обратно еще более горячей волной. Чувство это было непривычным еще и потому, что Блейд не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но внутренний огонь, опалявший его плоть, будил желание — неистовое, страстное.

Аквия стояла на коленях рядом с постелью, наблюдая за его реакцией. Видимо, возбуждение гостя не укрылось от ее глаз; судя по улыбке и блеску зрачков, в которых заиграли серебристые искорки, она ожидала именно этого.

— Я вижу, Риард ожил… Что ж, я спасла тебя, а теперь ты поможешь мне,

— она снова улыбнулась и с милой откровенностью сообщила: — Уже много дней у меня не было мужчины…

Поднявшись, женщина неожиданно легким движением скинула верхнюю одежду и осталась в тонком, плотно облегавшем тело халатике из серебристого меха. Затем она неторопливо подошла к лежавшим у печки объемистым мешкам и, пошарив в одном из них, достала небольшой сосуд. Острый аромат коснулся ноздрей Блейда; он молча следил за ней, надеясь, что на этот раз ему предложат нечто более приятное, чем прежний мерзкий отвар. Но Аквия не собиралась давать ему питье; она капнула на ладонь янтарный шарик жидкой мази, резким окриком согнала псов и шагнула к ложу, внимательно разглядывая своего пациента.

— Я вижу, ты еще слаб… Значит, мне придется выполнить всю работу за двоих, но я не возражаю. А ты?

Блейд в ответ опустил веки.

— Договорились. Но завтра ты поможешь мне — в любом деле, о котором бы я не попросила?

Блейд хотел сказать, что когда наберется сил, готов помогать своей спасительнице хоть ежечасно, но язык плохо повиновался ему.

Неожиданно его затрясло, как в лихорадке, на лбу снова выступила испарина; сознание разведчика поплыло, стены шатра заколебались, тело вновь вспыхнуло огнем, как после погружения в обжигающую ледяную воду, но теперь, кажется, для этого имелись гораздо более приятные причины. Он видел, как силуэт Аквии, его красавицы, его Снежной Королевы, словно раздвоился; потом обе женщины одинаковым движением протянули к нему руки, что-то нашептывая розовыми губами. Плавными круговыми движениями Аквия начала втирать в кожу Блейда янтарную мазь, и ему казалось, что над ним усердно трудятся четыре нежные ладони.

— Тебе не больно? — спросила одна из Аквий.

Ричард Блейд осторожно повернул голову и с невероятным усилием прошептал:

— Мне хорошо … очень хорошо…

— Скоро тебе станет еще лучше… — она улыбнулась; бледно — алые губы дрогнули на чуть порозовевшем лице.

Она действовала умело и быстро: лицо, шея, руки, грудь, живот… затем, когда разведчик с усилием перевернулся, — спина, ягодицы, ноги… Тело его покрывалось мазью, чудодейственным бальзамом, снимавшем жжение и усталость.

Блейд плыл по волнам блаженства, улыбаясь женщине. Он вес еще находился в странном полусне, лишь иногда испытывая краткие всплески удивления. Неужели пробежка но морозу и купание в ледяной ванне отняли у него столько сил? Нет, не может быть… он слишком крепок, чтобы серьезно пострадать из-за таких мелочей… Или адаптация к новой реальности, негостеприимной и суровой, лишила его последних запасов энергии? Он понимал, что ему едва удалось избегнуть смерти, но не мог сказать, откуда пришло к нему это знание. От Аквии? Но как? Каким образом? Может быть, она…

Закончив с массажем, женщина сбросила свое одеяние, небрежно швырнув его на мешки, Теперь она втирала терпкую мазь в собственную кожу, и в слабом свете подмигивающего очага, в полусне-полубреду Блейд отметил, как прекрасно ее нежное бледно-голубоватое тело. Оно казалось разведчику гибким, хрупким, но в то же время на удивление мягким, округлым и таинственно притягательным; и он вдруг понял, что давно уже не ощущал такого страстного, такого необузданного желания.

Аквия склонилась над ним; тонкие пальцы коснулись его воспрявшей к жизни плоти; груди ее, словно чаши, наполненные прозрачно-голубым соком, слегка покачивались и обжигали живот случайными прикосновениями; их соски заметно набухали и твердели.

— Я нравлюсь тебе? — вдруг спросила она, глубоко вздохнув и приподнявшись над его телом; ее колени стиснули ребра Блейда.

— Да… моя королева… моя Снежная Королева… — разведчик едва слышал свой голос; он плыл в океане блаженного тепла, покачиваясь на волнах сладостного предвкушения.

Аквия оседлала его. Он хотел прижать женщину к себе, положить ладони на талию, затем наполнить их голубоватыми плодами ее грудей, ласкать темные соски, коснуться нежной кожи плеч, спины, шеи… Он обнаружил, что не может шевельнуться.

Наклонившись, Аквия впилась губами в его губы; он чувствовал нежную влажную податливость ее плоти. Поцелуй прервался, она застонала, изнемогая, и вскрикнула; потом затихла, прижавшись к Блейду. Он тихо позвал:

— Снежная Королева…

— Риард… — долетел откуда-то издалека полустон-полушепот Аквии, и Блейд почувствовал, что она продолжила прерванную на миг игру, свое неторопливое влажное скольжение, ритмичное и восхитительно плавное…

В какой-то момент их стоны слились, и вечный поединок, который ведут мужчина и женщина во всех мирах и любых измерениях, подошел к экстазу финала; тело Аквии конвульсивно выгнулось, потом она тонко вскрикнула — словно серебряный колокольчик победы прозвенел над ухом Блейда, — и рухнула на его грудь.

* * *

Ричард Блейд не запомнил, часто ли он слышал этот вскрик; но, судя по загадочной улыбке, которой расцвело лицо спящей Аквии, можно было сказать, что колокольчик звенел не один раз.

Фиолетовая ночь — первая, которую он провел в этом мире, в пока еще безымянной реальности — плыла над снежной равниной; спящему Блейду чудилось, он снова тонет в ледяной купели, задыхается, бьется, пытаясь глотнуть воздух. Тело его опять обдавало то жаром, то холодом, странные покалывания сверлили кожу в тысяче, в миллионе мест, будто он, нагой и беззащитный, был выброшен на мороз, и миллионы снежных пиявок терзали его миллионами ледяных игл. Он стонал и ворочался, не в силах разорвать цепи сонного забытья, но звуки эти, казалось, не тревожили спавшую рядом женщину; ее спокойная поза и улыбка говорили только о блаженной усталости.

Под утро Блейд успокоился и крепко уснул. Кожа у него слегка зудела, и мнилось ему, что целая армия муравьев странствует по его плечам и груди и, переползая то на живот, то на спину, щекочет тело бесчисленными лапками. Но он больше не ощущал холодных укусов снега и ледяной воды; наоборот, ему было тепло, очень тепло, почти жарко.