Человек находит друга - Лоренц Конрад З.. Страница 1

Конрад Лоренц

Человек находит друга

ВВЕДЕНИЕ. ЧЕЛОВЕК И ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ

Сегодня я позавтракал поджаренным хлебом с колбаской. И колбасой и жиром, на котором поджаривался хлеб, я был обязан свинье, которую знавал очаровательным юрким поросёнком.

Однако, едва она вышла из этого нежного возраста, я прекратил с ней всякое знакомство, дабы избавить свою совесть от угрызений, когда придёт неизбежный час. Я уверен, что, если бы мне пришлось самому убивать животных, которых я ем, на мой стол никогда не попадали бы существа, по интеллектуальному уровню выше рыбы или — в крайнем случае — лягушки. Разумеется, снимать с себя таким способом ответственность — чистейшей воды лицемерие. Но в любом случае отношение человека к животным, которых он выращивал для еды, носит противоречивый характер. У фермеров оно определяется вековыми традициями и давно уже вылилось в строго определённую, почти ритуальную форму поведения, что полностью освобождает их от ощущения моральной ответственности и вины. Для человека же, профессионально занимающегося изучением умственных способностей животных, эта проблема приобретает совсем иное освещение. С его точки зрения, необходимость убивать домашних животных куда более тягостна, чем отстрел дичи. Охотник незнаком со своей добычей лично — во всяком случае, он сам её не выращивал. А главное, дикие звери знают, что им постоянно грозит гибель.

В моральном аспекте свернуть голову домашнему гусю, доверчиво тянущемуся к вам за кормом, куда труднее, чем, затратив немало терпения и физических усилий, подстрелить его дикого собрата, который не только знает о подстерегающей его опасности, но и имеет возможность избежать её. Однако позиция человека по отношению к тем домашним животным, которых он не ест, а использует для других целей, пожалуй, ещё более сомнительна, чем его позиция по отношению к тем, которых он потребляет в пищу и которые до своей обычно быстрой и безболезненной смерти ведут лёгкую и беззаботную жизнь. Судьба лошади, чьё существование по мере приближения старости становится все более тяжким, слишком трагична, чтобы на ней хотелось останавливаться. К наименее приятным чертам взаимоотношений человека и домашних животных относится хладнокровие, с которым он забивает телят и даже самих коров, когда, выдоенные досуха, они перестают «оправдывать себя».

Только с самой широкой биологической точки зрения, рассматривая не индивидуальные особи, а вид в целом, мы можем считать связь между человеком и домашними животными взаимовыгодным «симбиозом». Ведь, как и лошадь, и корова, и овца, и прочие домашние животные получили от своего одомашнивания бесспорную выгоду, поскольку их дикие предки, не способные существовать в цивилизованных странах, давно уже вымерли.

К тому же человек никогда не брал на себя по отношению к ним никаких моральных обязательств, и, собственно говоря, он обращается с ними так, как в древности даже высокоцивилизованные народы обращались с пленниками, захваченными на войне. А в первобытные времена таких пленников нередко просто ели. И победители при этом испытывали куда меньше нравственных сомнений, чем испытывал их сегодня утром я, завтракая колбасой.

Только два вида животных стали членами домашнего круга человека не как пленники и были приручены не с помощью принуждения. Я имею в виду собаку и кошку. Их объединяют два момента — оба они хищники и у обоих человек использует их охотничьи способности. А во всем остальном, и главное — по характеру своих отношений с человеком, они разнятся между собой, как день и ночь. Нет другого животного, которое так кардинально изменило бы весь образ жизни, всю сферу своих интересов, стало бы до такой степени домашних, как собака; и нет другого животного, которое за долгие века своей связи с человеком изменилось бы так мало, как кошка. Утверждение, что кошки, если исключить несколько декоративных пород, вроде ангорской или сиамской, в сущности, вовсе не домашние животные, а подлинно дикие существа, — во многом справедливо. Кошка, сохраняя полную независимость, предпочитает селиться в домах и хозяйственных постройках человека по той простой причине, что нигде больше мыши не водятся в таком количестве. Сила обаяния собаки заключена в глубине дружбы и крепости духовных уз, которые связывают её с человеком, а очарование кошки объясняется как раз тем, что она не вступила с ним в тесный контакт, что она охотится в его конюшнях и амбарах с таинственной и недоступной даже тогда, когда нежно трётся о ноги хозяйки или ублаготворено мурлычет у огня. Для меня мурлыкающая кошка — это символ домашнего очага, уютного покоя. Мне было бы так же трудно обойтись без кошки в моем доме, как и без собаки, которая трусит со мной по улице или по лугу. С самого раннего детства я всегда был окружён собаками и кошками, и в этой книге я расскажу о них. Деловитые друзья советовали мне написать отдельную книгу про собак и отдельную книгу про кошек, потому что люди, любящие кошек, часто не выносят собак. На мой взгляд, истинная любовь к животным и понимание их доказывается как раз тем, что один и тот же человек испытывает симпатию и к собакам и к кошкам, умея ценить особые качества как тех, так и других. А потому эту маленькую книгу я посвящаю всем тем, кто любит и понимает и собак, и кошек.

КАК, ВЕРОЯТНО, ВСЕ ЭТО НАЧИНАЛОСЬ

Сквозь густые заросли высоких степных трав пробирается кучка нагих людей — первобытная орда. Да, это, несомненно, люди такие же, как мы с вами, их сложение ничем не отличается от сложения современного человека. В руках они держат копья с костяными наконечниками, а некоторые даже вооружены уками и стрелами, однако в их поведении есть что-то, чего в наше время нельзя найти даже у племён, стоящих на самом низком уровне развития, что-то, что мы привыкли замечать только у животных. Эти люди ещё далеко не владыки Земли, бесстрашно взирающие на все, что их окружает. Нет, ни то и дело испуганно оглядываются через плечо, и их тёмные глаза все время беспокойно бегают. Они ведут себя, как олени, как гонимые животные, которые должны быть все время настороже. Они стараются подальше обходить кусты и купы деревьев, где, возможно, прячется хищник, а когда навстречу им, зашуршав ветками, внезапно выскакивает крупная антилопа, нервно вздрагивают и поднимают копья, готовясь обороняться. Но тут они узнают безобидное травоядное, и страх сменяется облегчением: они начинают возбуждено переговариваться, а потом раздражаются радостным смехом.

Однако веселье быстро угасает: орда охвачена унынием, и что вполне понятно. Недавно другое, более сильное и многочисленно племя вытеснило их из привычных охотничьих угодий, и вот они вынуждены уходить все дальше на запад, а эти места им совсем незнакомы, и к тому же здесь встречается больше опасных хищников, чем там, где они обитали раньше. Их прежний предводитель, опытный старый охотник, погиб несколько недель назад — его растерзал саблезубый тигр, который ночью подкрался к стойбищу и схватил девочку. Все мужчины кинулись на тигра с копьями.

Предводитель был впереди, и удар огромной лапы обрушился именно на него. Девочка была уже мертва, а старый охотник умер от ран на другой день. Правда, и тигр, поражённый копьём в брюхо, неделю спустя сдох, но это нисколько не облегчало положение орды. Теперь в ней осталось только пять мужчин, а пятерым мужчинам не под силу защитить женщин и детей от крупного хищника. Да и новый предводитель далеко не так опытен и силён, как погибший. Зато лоб у него выше и выпуклее, а глаза более живые и сметливые. Больше всего орда страдает от недосыпания. В своих родных местах люди спали вокруг большого костра, а кроме того, у них была стража, хотя осознали они это только теперь. По ночам их стоянку тесным кольцом окружали шакалы, которые следовали за ордой, подбирая объедки. Людей и их назойливых спутников не связывала никакая дружба. В шакала, пытавшегося подобраться поближе к костру, летели камни, а иногда и стрела, хотя охотники предпочитали не расходовать стрелы на таких малосъедобных зверей.