Искатели золота. Страница 12

— О, этого нельзя сказать, мадемуазель Колетта! Не надо беспокоиться из-за такой дряни… да, когда они увидят в воде человека, то обыкновенно подплывают к нему сзади, и трах!.. Вы не успеете опомниться, как они откусят у вас руку или ногу — Но с лодкой они ничего не могут поделать…

— Однако они любят плыть за судами; доктор Ломонд несколько раз показывал мне акулу.

— Это потому, что они знают, что с кораблей бросают кости, куски говядины, овощи, а так как эти твари очень прожорливы, то они и надеются поживиться лакомым кусочком. А вот эту, конечно, привлекло свежее мясо…

— Ой! какой ужас!.. — воскликнула Колетта, вздрагивая.

— Да, это противные животные, — заметил Ле-Гуен, потряхивая головой. — Но бояться их нечего: мы постараемся не попасться им…

— О, скорей бы пристать к земле, — не удержалась бедная Колетта, но, встретив взгляд испуганной Лины, которая прижималась к ней, она попыталась улыбнуться.

— Мы скоро приедем, не бойся! Благодаря этим добрым людям, которые так дружно гребут, мы можем быть спокойны. Подумай, как хорошо, что у Жерара есть компас!.. Мы уже наверное не потеряемся, ведь правда, Ле-Гуен?

— Совершенно верно, мадемуазель Колетта; с этим инструментом нельзя заблудиться; разве только если ослепнешь…

Солнце уже давно поднялось, и жара делалась нестерпимой.

Утренний ветерок совсем прошел. Море было спокойно. Только легкие волны шли к западу, что значительно облегчало труд гребцов, так как земля должна была находиться именно в этом направлении. Жара сделалась такой сильной, что пот градом катился со лба потерпевших крушение. Жажда поскорей пристать к земле чувствовалась всеми, тем более, что опасность всегда могла застигнуть врасплох простую лодку, да и провизии было очень мало: мешок сухарей и небольшой бочонок пресной воды, брошенные наскоро в лодку при ее отплытии. Из десяти гребцов было только два матроса, кроме Ле-Гуена. На всех лицах отражалась безмолвная тоска.

Но Колетта не унывала; от нее никто не услышал никакой жалобы; она изо всех сил старалась утешить своих несчастных соседок: Лину, изнемогавшую от усталости, и Мартину, которую один вид акулы довел до жалкого состояния. Эта шестнадцатилетняя девушка с самого момента несчастья выказывала сокровища своего сердца — храбрость и покорность; вместо того, чтобы упасть духом под гнетом ужасающего одиночества и беспомощно хныкать, подобно большинству ее спутников, ее глаза не переставали вглядываться в горизонт во всех направлениях, и в них никто не мог заметить ни на одну минуту выражения страха. Такая энергия Колетты служила для всех уроком. Вскоре и Мартина, следуя ее примеру, перестала ныть. Она взяла к себе на колени Лину, отяжелевшая голова которой повисла на руке Колетты, и, покрыв своей юбкой ее плечи, начала укачивать ее как малого ребенка; скоро девочка заснула, забыв все свои невзгоды.

День казался нескончаемым благодаря всем пережитым страданиям: голоду, жажде и жаре. По всеобщему согласию, Ле-Гуену поручено было хозяйство. Боясь, что еще, пожалуй, предстоит пять или шесть дней пути, он очень скупо оделил всех пищей.

Потерпевшие крушение особенно страдали от жажды, а вид сверкающей перед их глазами воды еще усиливал ее.

Наконец солнце зашло. На небе показались мириады звезд, серебристая луна осветила несчастных своим бледным светом, показавшимся им благодатным после дневного зноя.

Настала ночь, тихая и приятная. Мужчины гребли по очереди; Жерар, умевший прекрасно грести, исполнял свою обязанность наравне с другими. Второй день был такой же мучительный, как и первый, и тоже прошел без приключений, если не считать того, что путешественники увидели на горизонте дым большого корабля, который прошел мимо и исчез, не зная или не заботясь о несчастных, простиравших к нему руки.

Вечером, около девяти часов, выпили весь остаток воды до последней капли.

Следующая ночь показалась всем чересчур длинной; жалобы и стоны возобновились. Лишь только на востоке показалась заря, Колетта, не смыкавшая глаз, посмотрела на горизонт. О, радость! На западе виднелась масса темных туч. Слишком привыкшая к морю, чтобы принять эту массу за простые тучи, она радостно воскликнула:

— Жерар!.. Мартина!.. Ле-Гуен!.. Земля!.. Земля!..

Все вскочили. Действительно, там, вдали, была видна земля.

Несколько минут продолжалось радостное волнение, восклицания, крики, счастливый смех…

Взялись за весла с новой силой. Вскоре все подробности обозначились. Это был остров, красовавшийся как жемчужина среди голубых волн океана. Середина острова, покрытая густым лесом, выступала из песчаных берегов, на которые набегали пенящиеся волны.

Жерар и Колетта, несмотря на радость при виде земли, не могли удержаться от горького сожаления, что это был только остров, так как им больше всего хотелось бы пристать к Африке, к которой, конечно, стремились и их родители, и где они надеялись встретиться. Но все же они разделяли счастье своих спутников, и когда наконец киль лодки задел за песок, и их ноги почувствовали под собой столь пламенно желанную землю, брат и сестра обнялись с облегчением.

Первым долгом все набросились на кокосовые пальмы, росшие совсем близко. Молодой матрос в один миг вскарабкался наверх и набросал оттуда массу орехов к ногам своих спутников. Все стали пить свежее душистое молоко и делить сочную мякоть; в ста шагах журчал ручеек, вода в нем была пресная, и все с наслаждением напились из него. Остров казался необитаемым. Дикие фрукты росли на нем в изобилии; на берегу огромные черепахи отложили свои яйца, которые многие из вновь прибывших принялись высасывать сырыми. Масса птиц летала, никого не пугаясь, вероятно, потому, что еще впервые видела человека. Один из путешественников, пустивший в них камнями, дал им первый урок, что следует бояться присутствия человека.

После того как все отдохнули, Ле-Гуен, Жерар и другие отправились исследовать остров. Они возвратились только к вечеру и объявили, что остров совсем пустынный, что он имеет около двадцати километров в окружности, что в середине его непроходимый лес, но что местность вообще вполне годится для обработки и удобна для поселения. С небольшого холмика на горизонте к западу виднелась огромная темная стена. Все единодушно решили, что это должна быть Африка.

И тут же подняли вопрос, ехать ли туда или нет.

— Но, право, торопиться нечего! — воскликнул один из матросов, Петр Денвер, разваливаясь на песке. — И здесь совсем не худо!.. Не надо чистить медь, не надо мыть палубу!.. Только ешь, пей да спи… просто земной рай!..

— А потому и я намерен остаться тут, пока меня не вытребуют! — добавил второй матрос.

— Как! — возразил Жерар. — Значит, мы не можем рассчитывать добраться до Африки?.. Остаться здесь, без всяких сообщений с цивилизованным миром, отрешиться от надежд… Нет, это было бы безумием. Чего же проще переправиться к тому берегу, раз у нас есть хорошая лодка?.. Подумайте, через каких-нибудь двенадцать или пятнадцать часов мы были бы в Африке!

— Благодарю покорно! — резко ответил Петр Денвер. — Отправляться на поиски большой земли? Разве у нас тут не земля, не все ли равно, велика она или мала?.. Найдем ли мы еще землю лучше этой, с такой массой фруктов, деревьев, рыб и птиц? Лучше удержать то, что имеешь, а не гнаться за неизвестным.

— Но наши родители! — вступила Колетта в разговор, складывая руки. — Если они не погибли, то они отправятся в Африку. И только там мы можем встретиться с ними.

— Найдете ли вы их или нет, до этого мне нет никакого дела! — возразил Денвер. — Если вы рассчитываете таскать меня с собой в поисках их, то ошибаетесь, предупреждаю вас.

— Ну, что ж! Вам никто не мешает остаться здесь, если вам это нравится, — решительно заявила Колетта — но отчего же желающим не попробовать отправиться в Африку.

— Та, та, та!.. Моя хорошенькая малиновка… Для такой маленькой птички вы поете слишком громко… Спросите-ка лучше других, что они думают по этому поводу…