Искатели золота. Страница 2

— Однако все возможно! — сказал господин Массей. — Вы же сами восхваляете его необыкновенные способности?

— Да, действительно, это правда. Его пациенты удивляются сами, с какой легкостью он совершает над ними всевозможные операции. После всего очень возможно, что он, при такой ловкости в пальцах, способен и к фокусам; в самом деле, этому человеку все удается.

Капитану весьма понравилась мысль оживить свой концерт выдумкой Жерара, и он добавил:

— В сущности, это действительно находка. Если только Ломонд согласится принять участие, то наше дело выиграно, хотя, конечно, немаловажную роль будет играть и музыка.

— О! капитан! — воскликнула Колетта. — Прошу вас, не говорите о музыке. Уверяю вас, что я ни на минуту не задумывалась бы, если бы предложили выбор между хорошо исполненным фокусом или искаженной сонатой.

— О! мадемуазель! — запротестовал капитан Франкер.

— Нет, нет, — сказала Колетта совсем искренне. — Я отлично знаю, что вовсе не гожусь в музыкантши. Если бы вы знали, сколько от страха прибавится фальшивых нот к тем ошибкам, которые я обыкновенно делаю, то, наверное, вы вычеркнули бы из программы несчастную сонату! — добавила молодая девушка.

— Вычеркнуть вашу сонату? Ни за что! — ответил капитан. — Это один из самых лучших моих номеров!

— Ну, что ж, Колетта, — рассудил господин Массей, — покорись, дитя мое; если твое самолюбие пострадает, утешай себя, что это ради бедных.

— Господа, — воскликнул Жерар, которому не стоялось на месте, — не отправиться ли нам сейчас к Ломонду?

— Полно, мой мальчик, — возразил его отец. — Доктор теперь в своей каюте; нельзя же так врываться к ученому человеку во время его занятий.

— Но, папа, — возразил Жерар с очаровательной уверенностью, свойственной молодежи, которая воображает, что ей всюду рады, — я вхожу к Ломонду, когда мне хочется, и он всегда очень рад видеть меня.

— Это ты так думаешь! Но с годами ты перестанешь верить радости людей, которую они показывают из воспитанности даже тогда, когда им надоедают непрошенными визитами.

— Пойдемте со мной! — не унимался Жерар, ничуть не смущенный отцовскими словами, — и вы увидите…

Собственно говоря, всем хотелось поскорей узнать, удастся ли задуманный проект, а потому многие и решились в кои веки раз прервать занятия доктора, и к нему отправилась целая делегация под предводительством Жерара.

Ломонд показался сначала очень смущенным такой неожиданной просьбой и начал уже отказываться. Но Жерар так опечалился, что доктор в конце концов согласился принять участие в празднике.

— Пусть будет по-вашему, — сказал он, вздохнув, — я согласен взять на себя роль фокусника и балагура… Но, Жерар, я не ожидал от вас, что вы меня выдадите!

— О! доктор! неужели же я в самом деле злоупотребил вашим доверием? — огорчился Жерар.

— В наказание вы должны быть моим помощником, — улыбнулся доктор. — Вы сами заслужили его.

— Ах, как я рад! — воскликнул Жерар. — Неужели это правда, вы позволяете мне быть вашим помощником? Какое счастье! Я не уступлю моего места никому, даже за золото всего Трансвааля. Ты увидишь, Колетта, и вы все увидите, какие мы покажем вам чудеса! Вы не поверите своим глазам и не будете знать, наяву это или во сне!

— Вот уж он начинает свое заманивание! — сказал доктор. — Уймите ваш пыл, Жерар; после такой громкой рекламы мои скромные фокусы покажутся совсем ничтожными.

— Ах! чего вам бояться? — вздохнула Колетта, которую преследовала ее соната, точно кошмар. — Представьте себе, доктор: капитан и мама, все решили, что я должна сыграть сонату «Clair de lune»; но чем больше я работаю над ней, тем меньше она дается мне. Я так боюсь надоесть всем!..

— Выбор кажется мне прекрасным, — сказал доктор серьезно, — и, что касается меня, то я буду в восторге прослушать такое дивное произведение.

— Да, если бы оно было порядочно сыграно, то конечно!

— Знаешь что, — вмешался Жерар, — вывеси над пианино объявление с просьбой «извинить ошибки исполнительницы из уважения к цели».

— Ошибки! вы бы лучше подумали о своих собственных ошибках, Жерар, о тех промахах, которые мы вместе с вами натворим! — сказал доктор Ломонд.

— А! уж этого-то мне бояться нечего! — проговорил Жерар с уверенностью. — Зачем себя унижать напрасно; я убежден, что мы преподнесем им «самое лучшее блюдо»!

— Подумайте, какое тщеславие! — сказала Колетта. — А ведь он прав! Хорошо, что хоть вы-то заинтересуете зрителей и доставите им удовольствие.

— Вы в этом отношении счастливее нашего, — ответил доктор и мысленно добавил: «Достаточно взглянуть на это очаровательное лицо, выражающее такой наивный страх не понравиться, чтобы остаться довольным ее игрой, какова бы она ни была. «

Таким образом шли долгие беседы, споры и соображения. Наконец, после всех переговоров артистов-любителей, наступил торжественный час. Большая часть программы прошла без особенного успеха, но довольно гладко.

Два матроса внесли на сцену белый деревянный столик, на котором были поставлены графин с вином, стаканы и еще несколько вещей. Ломонд и Жерар, выйдя из публики, взошли на эстраду.

Высокий, стройный блондин в безупречном костюме, доктор производил впечатление властного и незаурядного человека; и все-таки среди публики нашлась кумушка, которая начала критиковать его, находя его внешность не соответствующей «настоящему» фокуснику, а его приборы — незначительными.

— Это Мартина пускается в рассуждения! — проворчал Жерар, лицо которого сияло от радости и заранее предвкушаемой победы. — Но мы поразим ее!

— Вот графин, в котором смешали воду с вином! — начал доктор слегка насмешливым тоном. — Не возьмется ли кто-нибудь определить, в каких количествах сделана смесь?

— Попробовав, я сразу могу определить! — вызвался длинный и толстый субъект, который незадолго перед тем разыгрывал на флейте невинные мелодии.

— Жерар, потрудитесь наполнить этот стакан и передать его.

Толстяк попробовал и прищелкнул языком.

— Превосходное Понте-Кане! — объявил он. — Жаль, что в него подлили воды на треть.

— Мы можем проверить, правильно ли вы определили дозу примеси! — сказал Ломонд. — Жерар, наполните, пожалуйста, эти стаканы.

Жерар взял графин и вылил содержимое в три стакана.

— Я могу вас поздравить, милостивый государь, с тонкостью вашего вкуса, — продолжал доктор, — вы совершенно верно определили пропорцию примеси. — Действительно, один из стаканов оказался наполненным чистой водой, в других же двух было вино.

Все ахнули.

— Как же это он мог сделать?

— Я видел, как он наливал!

— Я следила за каждым его движением!

— Не может быть!

— Но ведь стол ничем не закрыт! Однако не чародей же он! Я решительно ничего тут не понимаю! — и так далее, и так далее.

Среди этого шума послышался голос того, который пробовал:

— Господин доктор, не согласитесь ли вы влить в графин содержимое в стаканах?

— С удовольствием. (Жерар исполнил требование.)

— А теперь позвольте мне самому разлить?

— Пожалуйста.

Толстяк влез на эстраду, взял графин и разлил смесь по стаканам; но на сей раз жидкость оставалась смешанной. У него появилась торжествующая улыбка:

— А! вот видите!

— Значит, вы не сумели разлить, — пояснил доктор.

В одну минуту доктор влил опять в графин жидкость и разлил ее по стаканам, и на этот раз вино и вода опять были отделены.

Со всех сторон раздались аплодисменты. Что же касается толстяка, он остался неудовлетворенным; осмотрев подозрительно ножки стола, остававшегося незакрытым, он пошел обратно к своему месту, ворча себе: под нос:

— Тут что-то не так, неясно!

— Э! сударь, если бы все было ясно, так не для чего было бы давать представление, — заметил сердито его сосед, господин Массей, который не выносил воркотни, когда все веселились.

— Никто лучше меня не умеет отличить подделки вина, — не унимался сварливец, который до путешествия находился при складах вина в Марселе, — и в моих подвалах я никогда еще не встречал ничего подобного.