Тайна Мага. Страница 19

— Что вам от меня нужно, господа?

Вместо всякого ответа один из полицейских вытащил из кармана бумагу и гнусавым голосом начал читать длинный фирман, в котором объявлялось, что данное Морицу Кардику разрешение производить раскопки в окрестностях Хамадана теряет свою силу, все работы его должны быть немедленно прекращены, и местность очищена.

— Прекратить работы! — запальчиво вскричал Мориц, с такой силой ударяя киркой, что комья земли полетели во все стороны. — Кто вы такие, что смеете говорить со мной подобным образом? Разве вы не знаете, что плохие шутки не всегда оканчиваются удачно?

— Мы и не думаем шутить, — возразил один из полицейских, человек мрачной, угрожающей наружности. — Знайте, что если вы откажетесь подчиниться фирману, мы вынуждены будем силой заставить вас повиноваться.

— Что такое? — вскричал Мориц. — Разве вы не знаете, что миссия моя официальная: я послан своим правительством, и повелитель Ирана дал мне свое разрешение!

— Он дал свое разрешение, — с усмешкой сказал полицейский, — но в его власти и взять его обратно. Не может же «Убежище Вселенной» спрашивать вашего позволения, чтобы переменить свое мнение!

— Так что же, вы посланы сюда его величеством? — спросил Мориц.

— Нет, но мы посланы его превосходительством принцем Абдул-Азисом, светлейшим губернатором Хамадана, — надменно отвечал перс.

— Вот как! Но скажите мне, бывает ли слуга могущественнее своего господина? Что мне ваш губернатор, когда я имею в кармане фирман самого шаха!

— Повторяю вам, — угрожающе сказал посланец, — что если вы осмелитесь не повиноваться приказанию его светлости, то берегитесь!

— Смеюсь я над его светлостью и его угрозами! Французский посланник сумеет заставить его уважать права французов.

— Ну, а те, что работают у вас, — со злостью заметил перс, — они тоже будут смеяться, когда их за ослушание будут сажать на кол, вешать, бить палками? Подчинитесь, повторяю вам!

Угрозы полицейского, действенность которых Мориц хорошо знал, сильно поколебали его решимость. Но, с другой стороны, возможно ли было без сопротивления выполнить это наглое требование, разбивавшее все его надежды? Не зная, что делать, Мориц раздумывал, когда к нему подошел старый гебр.

— Нечего колебаться, — сказал он вполголоса, — нужно подчиниться и прекратить работы.

— Как! — вскричал Мориц, не веря своим ушам, — ты ли говоришь мне это, Гуша-Нишин?

— Подчиниться на время, — сказал гебр на ухо молодому человеку. — Верь мне, это единственный выход. Прошу тебя, не теряй времени.

Но так как Мориц продолжал еще раздумывать, то Гуша-Нишин добавил строгим голосом:

— Обманывал ли я тебя когда-нибудь, молодой человек? Ведь ты достаточно проницателен, чтобы догадаться, что главная ответственность падет на меня… Я тебе повторяю, подчинись для вида…

Чувствуя, что по совести он не имеет права подвергать гебров гневу губернатора, Мориц наконец согласился на предложение мага.

— Я оставляю работы, — сказал он посланным, — но знайте, что прекращаю их лишь на время. Я протестую против насилия и немедленно явлюсь объясниться с вашим губернатором; если же он не удовлетворит мою жалобу, я еду в Тегеран.

— Дело! — сказал полицейский. — Но знайте еще, что мне приказано оставаться здесь до тех пор, пока рабочие не очистят траншей и не возвратятся в свои дома. Я жду!

— Дети! — вскричал тогда Гуша-Нишин, обращаясь к рабочим. — Владыка всех живущих желает, чтобы вы немедленно оставили работы. Возвратитесь в свои жилища и поклонитесь Ему, Оку мира, не вопрошая Его судьбы!

Услышав эту речь, гебры тотчас приостановили работу, сложили инструменты, собрали все пожитки, и выстроившись в ряд, направились мимо своего пастыря в горы.

— Хорошо! — сказал посланец губернатора. — Теперь данное мне поручение исполнено.

— Больше вам нечего здесь делать, — сказал Мориц. — Гаргариди, проводи их!

Когда полицейские скрылись, Катрин с плачем бросилась на шею брата.

— Какое насилие, какая чудовищная несправедливость! — говорила она. — Но ты протестуй, Мориц! Господин Гюйон, нет ли у вас влиятельных знакомых в Тегеране?

— Дорогая мадемуазель Катрин, — сказал лейтенант, — будьте уверены, что я сделаю все от меня зависящее для того, чтобы эта проблема была решена. И думаю, что мои хлопоты не останутся без успеха.

Тем временем Гуша-Нишин отозвал в сторону Морица, который, казалось, не разделял оптимистических надежд лейтенанта.

— Молодой человек, — сказал он, — я читаю твои мысли. Ты не надеешься ни на путешествие в Тегеран, ни на объяснения с губернатором Хамадана. Твои опасения вполне основательны. Но не падай духом!

— Но что же ты предполагаешь делать? — недоумевающе спросил Мориц.

— Положение затруднительное, но столетние притеснения научили нас, что делать в затруднительных случаях. Обманутые сами, мы сами обманем. Нам не позволяют работать днем, так будем работать ночью. Нас могут заметить на поверхности земли, будем продолжать раскопки под землей.

— Под землей! Что ты хочешь сказать?

— Я знаю невдалеке отсюда колодец Гуль-Гек во сто футов глубиною, никому неизвестный. Если из этого колодца проложить подземный ход в этом направлении, какое я тебе укажу, то он приведет вас в узкий коридор, идущий прямо к цитадели. Одно неудобство — тебе придется платить рабочим за подземную работу двойную, может быть, даже тройную плату. Но ведь тебя это не остановит?

— Меня остановит! Да я готов с удовольствием истратить на раскопки все, что имею, до последней полушки!

— Тогда нечего медлить. Хочешь ли ты сегодня же вечером пойти со мною и осмотреть Гуль-Гек? Я предупреждаю тебя, что ты не подвергаешься ни опасностям, ни неожиданным затруднениям.

— Я не боюсь ничего! — вскричал Мориц. — Говори, в котором часу мы отправимся?

— Сегодня вечером, когда спрячется луна.

— Согласен.

— Итак, ровно в полночь ты будешь у подошвы горы Эльвенд, возле упавшего столба, обозначающего место погребения некогда похороненного там чиновника. Я тебя буду ждать там, и мы спустимся вместе.

ГЛАВА X. Гуль-Гек

В полночь, лишь только луна начала скрываться за горизонтом, Мориц, согласно условию, прибыл к разрушенному столбу у подошвы Эльвенда. Старый маг был уже там. Он опирался вместо обычного посоха на тяжелый железный лом и нес в руках свернутую веревочную лестницу.

Обменявшись приветствиями, оба отправились в путь. Ночь была светлая; на небе блестели звезды, и луна, еще не успевшая совсем зайти, проливала слабый свет на дорогу. Старик смелым и решительным шагом шел впереди. Мориц следовал за ним молча, погруженный в свои печальные думы. Внезапная остановка работ крайне расстроила молодого человека, и хотя мадемуазель Кардик употребляла все усилия, чтобы рассеять мрачные мысли брата, старания ее на этот раз остались без успеха.

Время от времени гебр приостанавливался, как бы ориентируясь в окружающей местности. При этом он бормотал невнятные слова на каком-то хрипящем, странном языке, — Мориц предположил, что это или язык древних персов, или тайный язык магов, — а иногда сопровождал их странными жестами: подымал руки вверх, потом опускал их подобно крыльям и запрокидывал назад голову, словно от самого неба ожидал каких-то сверхъестественных указаний. Все это Гуша-Нишин проделывал, как бы забывая о присутствии молодого француза. Между тем последний видел в поступках мага простые уловки шарлатана, имевшие целью его одурачить, и чувство недоверия все более и более стало овладевать им. Наконец, выждав, когда старик остановился и, смотря на небо, вновь начал свои заклинания, археолог положил свою руку на плечо его и холодно спросил:

— Чего ищешь ты, Гуша-Нишин? Не говорил ли ты сам, что хорошо знаешь колодец Гуль-Гек?

— Я его знаю, молодой человек, — замогильным голосом ответил гебр.

— В таком случае, почему мы прямо не идем к нему?