Венец творения - Лоскутов Александр Александрович. Страница 43

Сковавший меня изнутри колючий лед медленно отступает. Я вздрагиваю, роняю пистолет и оборачиваюсь…

В дверях с искаженным, белым как мел лицом стоит капитан. Пистолет в его руке смотрит прямо мне в грудь. А за плечом маячит застывшая в предвкушении морда вампира. Но капитан ее не видит.

— Сзади! — кричу я.

И получаю в ответ пулю…

Тупой удар в грудь. Больно… Не понимаю: за что?..

Второй раз капитан выстрелить не успевает. Стоящий за спиной вампир хватает его за плечо, разворачивает к себе и жестом злого ребенка, отрывающего голову кукле, ломает шею. После чего сразу же припадает к горлу.

Прямо мне в лицо брызжет кровь. Мир становится красным.

Господи, что же я наделал?.. Как же так?..

Падаю лицом вниз.

Темнота. Лишь противный визг электромоторов, сжигающих себя в упрямом стремлении захлопнуть заклинившие ворота, продолжает звучать в ушах, постепенно становясь все громче и громче, превращаясь в настойчивый звон…

— Алеша… Алеша, проснись!

Я вздрогнул и открыл глаза. Рядом стояла Ирина, держа в руке телефонную трубку.

— Тебя к телефону. Говорят — срочно.

Пока я, моргая спросонья, выпутывал из простыни дрожащую руку, она тихо спросила:

— Опять сон?

Помедлив секунду, я неохотно кивнул. И, заметив, как дрогнули ее губы, поспешно отвернулся к стене. Приложил трубку к уху.

— Ну?

— Алексей, это ты?

— А тебе кто нужен?

Голос был настолько искажен помехами, что мне потребовалось немало времени, чтобы понять, с кем я говорю. Димка Осипов… Проклятье, к своему стыду, я вынужден был признать, что вчера даже не поинтересовался, выжил ли он вообще в той драке… Забывчивость или безразличие?

Сжав пальцами переносицу, я несколько раз тряхнул головой, разгоняя плывущий перед глазами туман.

Интересно, что это ему с утра пораньше понадобилось? Хочет забрать снаряжение?.. Кстати, о времени.

Я посмотрел на часы и поморщился. Утро-то, конечно, утро, но отнюдь не раннее… Я беззвучно выругался. До каких пор это будет продолжаться? Сколько еще меня будут мучить эти сны? Черт побери, нельзя сказать, что они мне не нравились. Нет. Они мне абсолютно и совершенно не нравились!

В трубке потрескивала тишина. Я устало вздохнул:

— Эй… Ты еще здесь?

Еще пару секунд сухого треска помех, потом голос вернулся:

— Извини, отвлекся… Алексей, ты в курсе, что случилось?

— Не в курсе, — буркнул я в ответ. — Я вообще-то только что проснулся. И угадай, кто меня разбудил?..

— В районе юго-западных ворот прорыв! — В трубке что-то металлически звякнуло, заглушая и без того неразборчивые слова Осипова. — Говорят, самый крупный со времен Дня Гнева. Через стену прошли почти четыре десятка тварей.

Я передернулся. Сегодняшний сон врезался в память, словно раскаленный нож… Наседающая на периметр нечисть. Отчаянная перестрелка. Бьющий по своим пулемет. Лежащие вповалку армейцы. Тощий, изголодавшийся кровосос, разорвавший горло командиру заставы… Картины побоища все еще стояли перед глазами.

Сердце тяжело толкнулось в груди… Неужели — правда?..

Я облизнул губы.

— Кто?.. И как?

— Вампиры! Какая-то сволочь открыла им ворота… Армия блокировала проход, но слишком поздно. Примерно половина кровопийц ушли в город. Рассыпались кто куда… — Снова тонкий и протяжный звон. Будто меч ударил по металлу. — Алексей, их необходимо зачистить. Ты представляешь, что будет, если хоть одному удастся уйти?..

Я представлял. Лучше кого бы то ни было представлял.

Если упустить хотя бы одного вампира, то уже через три дня их будет несколько десятков, и все придется начинать заново. Дорвавшись до вожделенной крови, вампир не остановится до тех пор, пока не раздуется, как бурдюк. После чего начнет убивать просто для развлечения. И каждая его жертва потенциально способна через пару дней восстать точно таким же убийцей.

Сколько людей погибнет… Сколько их уже погибло!..

Представлял я также и то, насколько нелегко будет найти вампира, затаившегося в примыкающем к периметру районе трущоб. Среди этих мусорных куч и старых домов кровосос легко добудет себе вдоволь пищи, но отыскать его самого будет ох как непросто.

Подобное уже случалось. Когда я еще только начинал службу в Управлении и ходил в зеленых новичках, на севере города произошел прорыв. Конечно, не такой крупный, как сегодня, — меньше. Гораздо меньше. Через стену прошли всего шесть или семь тварей. Я не выходил на зачистку — третью группу тогда держали в резерве, — но был на том месте, где прикончили последнего из ворвавшихся в город кровососов, и читал официальные отчеты.

В тот день погибли почти пятьдесят человек. В большинстве — простых, не способных постоять за себя горожан.

— От меня-то ты чего хочешь? — мрачно спросил я.

— Помощи, конечно… — Кажется, Осипов даже удивился моей непонятливости. Зачастил, глотая слова: — Василий Федорович поднял по тревоге Управление. Даже штабные резервисты здесь. Все на улицах. Ужас, что творится… Всюду мертвецы, но нигде нет крови. Просто ни капли… Алексей, приходи. Сейчас каждый человек на счету. Ты же лучший… Ты сможешь их выследить!

Я угрюмо молчал. Видения из сна маячили перед глазами. Если все это правда… Сегодня у городского крематория будет очень много работы.

— Я знаю, что ты ушел, Алексей, но все равно прошу! Помоги уничтожить этих тварей… Здесь люди гибнут! Олег Скворцов уже в больнице! И Вовку Данилова убили… Алексей!..

Торопливый, теряющий слова говор прервался, сменившись сухим треском помех. Далеким эхом простучала автоматная очередь. И все затихло. Теперь из трубки доносились только короткие гудки отбоя.

Запрокинув голову, я слепо уставился в потолок. Вздохнул, машинально погладив рукоять прислоненного к спинке кровати меча. Плетеная кожа отозвалась едва слышным поскрипывающим звуком.

Я должен был вернуть меч еще вчера, но не сделал этого. Случайно или нет?.. Случаен ли этот прорыв, или все было предопределено? Бывают ли вообще случайности в этом мире, или все, что таковыми кажется, на самом деле не более чем отголоски извечной борьбы двух равновеликих сил за эфемерные человеческие души?

Аккуратно присевшая рядом со мной Ирина локтем толкнула меня в бок.

— Ну ты идешь или так и будешь мечтать?

Я промолчал, не зная что ответить.

Если я не приду, никто и ни в чем не сможет меня обвинить. Я подал заявление об отставке. Я больше не работаю в Управлении. И не обязан исполнять приказы… тем более что это даже не было приказом. Это была всего лишь просьба, открытый вопль о помощи…

И он был важнее тысячи любых, даже самых важных приказов.

Но Ирина… Я не мог оставить ее. Особенно сейчас, когда инквизиция буквально заглядывает через плечо, ожидая моей ошибки, а где-то за городом терпеливо строит свои планы демон.

Я не знал, что делать. Я разрывался между желанием пойти и необходимостью остаться. И, стиснув плетеную рукоять меча, молчал.

Ирина тихо вздохнула:

— Иди, Алеша. Помоги своим друзьям. Ведь это твой долг — спасать жизни людей.

— Сейчас мой долг — защитить тебя. А тем, кто живет на окраине, я не должен ничего. Я их даже не знаю.

— Какая разница, Алеша? Это не важно, знаешь ты их или никогда раньше не видел. Значение имеет только то, что они — люди. Они люди, и как раз сейчас их убивают те, кто уже перестал быть людьми.

— Эти самые люди в умении творить тьму подчас могут дать сто очков вперед любой, даже самой опасной, нечисти, — раздраженно буркнул я.

По губам Ирины скользнула грустная всепонимающая улыбка. Улыбка бывшего мессии… Мне она никогда не нравилась. Слишком уж много усталого спокойствия в ней было. Слишком болезненные воспоминания она вызывала.

Слишком много льда я видел в последнее время. И я не хочу видеть его снова. Особенно в глазах любимой женщины.

— Иди, Алеша. Иди и сделай то, что должен сделать.

Ирина встала. Подошла к окну. Поправила слабо колышущуюся от ветра занавеску.