Венец творения - Лоскутов Александр Александрович. Страница 52

Сейчас она спросит, и я выстрелю. Дверь хлипкая, если стрелять в упор — пробьет навылет…

Она не стала спрашивать. Просто открыла дверь.

Безоружная женщина, находящаяся одна дома, в наше смутное и переполненное опасностью время рано утром, когда большинство людей еще спят, в ответ на испуганную трель звонка просто открывает дверь, даже не попытавшись заглянуть в глазок… Что это? Абсолютная уверенность в собственной безопасности, граничащее с безумием бесстрашие или просто безразличие?

Не могу понять. И потому вместо того, чтобы сразу нажать на спуск, я смотрю ей в глаза.

Первое, что я замечаю, — это сила… Странная и необычная сила, не похожая ни на застывший танец света, ни на ледяное высокомерие тьмы. И то, и другое я видел раньше — они другие. А здесь… Здесь что-то непонятное.

Зеленые глаза смотрят на меня в упор. Я знаю, что они уже заметили в моих руках пистолет. Но в них нет того страха, который я обычно вижу в глазах своих жертв.

Спусковой крючок кажется необычайно тугим, и, чтобы нажать на него, мне приходится напрягать все силы. Мне не хочется стрелять, но я знаю, что по-другому нельзя.

— Это мой долг, — шепчут мои губы…

И в этот момент сильнейший удар в спину бросает меня вперед. Грохает выстрел. Но я уже знаю, что промахнулся. Пуля ушла куда-то вбок.

В последний момент я еще успеваю извернуться и рассмотреть лицо того, кто мне помешал… А потом приходит острая вспышка боли. И вместе с ней — темнота…

Открыв глаза, я не сразу смог понять, где нахожусь. Сбивали с толку голые кирпичные стены и маячивший перед глазами небеленый потолок. Под ним на коротком куске провода повисла заросшая пылью лампочка. Тусклый грязно-желтый свет безжалостно резал глаза.

Несколько раз моргнув, я с трудом сел. Поморщился, прислушиваясь к своим ощущениям… Да, приятного мало.

После подобных снов я всегда чувствовал себя разбитым. Но сегодня что-то уж слишком. Хотя и сон, надо отметить, был необычайно ярким и четким. Святая земля, наверное. Другого объяснения с ходу не находилось.

Святая земля…

Я невольно вздохнул. Да, она чувствуется — словно что-то незаметное, неощутимое и безмолвное, но тем не менее не дающее вдохнуть полной грудью. Мешающее сосредоточиться. Интересно, это на всех так действует или только на меня?.. Второе вероятнее, потому что раньше я ничего подобного не ощущал. И оно же гораздо неприятнее для меня лично.

Чтобы отвлечься, я встал на ноги и в качестве разминки провел несколько фехтовальных упражнений, размахивая воображаемым мечом. Получалось не очень. Если бы у меня сейчас был реальный противник, а не отбрасываемая тусклой лампочкой нечеткая тень, он бы сейчас уже торжествовал победу… Ну и бес с ним.

В голове мягко, но настойчиво пульсировала боль. Я сел на пол и, прислонившись затылком к прохладной стене, постарался собраться с мыслями.

Итак. Я у инквизиторов в подвале. Или, если говорить по-простому, в тюрьме. Неприятно. Впрочем, ничего страшного со мной не случилось. Да я и сомневаюсь, что случится. В конце концов, я нужен им живым и, по возможности, целым. Во всяком случае, пока.

А вот пожрать-то могли бы и оставить. Или мне решили прописать принудительный курс лечебного голодания?.. Впрочем, конкретно сейчас мне все равно бы кусок в горло не полез.

Обрывки сна все еще маячили перед глазами… Проклятье, надо что-то делать.

Я встал и подошел к двери. Пробежал пальцами по неровно расцвеченному ржавыми пятнами металлу. Ради пробы навалился плечом. Глухо. Если только кувалдой. Или моим кинжальчиком. Иначе — никак.

Я отошел и снова сел у стены.

Будем набираться терпения.

Ждать пришлось недолго. Разглядывая голые стены, я не успел даже заскучать, когда снаружи заскрежетал замок. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась чья-то лохматая голова.

— Выходи! — провозгласила она. — Эй!.. Ты где там?

— Да здесь я, здесь, — отозвался я, выходя из-за двери и неожиданно наваливаясь на нее всем телом, отчего голова вдруг закатила глаза и захрипела. — Где же мне еще быть?

Я приналег посильнее, чтобы на как можно более долгий срок вывести инквизитора из строя. Но уже в следующий миг дверь рванулась из рук и с грохотом ударилась о стену — я едва успел отскочить. Как я и ожидал, инквизиторов было двое. И второй сделал единственное, что ему оставалось, чтобы выручить удушаемого товарища: ударил в дверь ногой.

Первый инквизитор упал на четвереньки, содрогаясь в кашле и растирая шею. Второй с разбегу ввалился в камеру. Я попытался с ходу врезать ему, но парень сумел вовремя отпрыгнуть, уходя из-под удара. Ловкий.

Значит, придется драться. Что ж, ладно. Главное — не дать ему вытащить пистолет. А там посмотрим.

Инквизитор, впрочем, за оружие хвататься не торопился. Вместо этого он плавно скользнул вперед, явно намереваясь затеять рукопашную. Я вздохнул и попытался достать его ногой, досадуя на то, что в свое время слишком мало уделял внимания искусству рукопашного боя… Но кто же знал, что это может понадобиться? С нечистью обычно на кулачках не подерешься.

Тем не менее через пару минут я уже вышел из своей камеры, прихрамывая и потирая гудящую челюсть. Инквизитор оказался крепким парнем и вдобавок на довольно приличном уровне владел каким-то боевым искусством. Я смог добиться своего, только огрев его табуреткой. Неспортивно, конечно, но ведь мы же не на ринге выступали. В реальной жизни важна только победа, а не способ, которым ее добиваются.

Однако лицо у меня горело основательно. Ныли помятые ребра. В ушах до сих пор шумело. Удар у этого засранца поставлен неплохо… Черт. Больно.

Уходя, я вновь запер камеру, попутно зашвырнув ключ куда-то под лестницу. Оба инквизитора остались внутри. В коридорах все еще было тихо. Никто, кажется, так и не обеспокоился недавним шумом. Или, может быть, здесь просто никого нет. Не самое уютное место эти подземелья.

Сунув трофейный пистолет под ремень и замаскировав его от постороннего взгляда неряшливо выпущенной рубашкой, я медленно побрел по коридору. Будем надеяться, что мне повезет и я сумею вырваться отсюда живым. О том, что будет дальше, я старался пока не думать. Сначала — домой. А там посмотрим.

Жаль, что вчера я потерял столько времени. Надо было сразу бежать, когда увидел машину у подъезда… Или потом, когда меня под руки вели в здание… Или когда я нокаутировал отца Василия — тоже был шанс. Но тогда я не видел в бегстве особого смысла.

Сейчас — видел. Но зато не знал, будет ли возможность. Оставалось только рассчитывать на удачу.

Поднявшись по лестнице, я вышел в очередной коридор. Пригляделся… Хотя что тут приглядываться — оба конца коридора великолепно просматривались в свете многочисленных ламп. Никого.

Кажется, мне везет. Впрочем, чего в нашем мире стоит дурное везение, я уже успел убедиться. Но пока удача смотрит в мою сторону, глупо этим не воспользоваться.

Вроде бы к выходу — направо… Да, точно направо. Я кивнул сам себе. Вздохнул, прикрыв глаза. И повернул налево. Мимо снова потянулись облицованные гранитными плитами стены и ровные ряды утопленных в них дверей.

И почему церковники так любят подземелья? Вроде куда логичнее было бы тянуться вверх, вытягивая свои храмы в небо, как можно ближе к Богу. Они же, наоборот, стремятся закопаться как можно глубже. Почему?..

Тяжелая стальная дверь находилась на своем месте, надежно преграждая путь в рабочий кабинет верховного инквизитора. Некоторое время я переминался перед ней, раздумывая, как быть дальше. Ключа у меня не было. Кинжала, который мог бы с успехом его заменить, — тоже… Собственно, именно за ним я сюда и пришел.

Что делать?

Но уж точно не терять напрасно время, околачиваясь в коридоре под дверью и привлекая внимание любого церковника, который соблаговолит здесь объявиться.

Я вздохнул. И решил пойти по самому простому пути. То есть вежливо постучал.

— Входите, — донесся изнутри знакомый голос.