Высшая ценность - Лоскутов Александр Александрович. Страница 27

Аваддон задрал голову к небу. Зачем-то понюхал застывший в абсолютной неподвижности воздух. И вдруг, резко оттолкнувшись хвостом, встал. Аура окутывающего его зла, резко усилившись, шибанул а в ноздри. Я отпрянул.

— Кажется, тебе пора уходить, человек. — Демон оскалился, очевидно, изображая нечто вроде улыбки. — Счастлив был познакомиться. Если захочешь пообщаться еще, заходи в любое время.

Я молча кивнул, и, не спуская глаз с мрачно застывшей посреди пустынной улицы чешуйчатой фигуры, начал медленно пятиться. Аваддон на меня не смотрел. Вытянувшись во весь рост, словно собираясь заглянуть в окно третьего этажа, он шумно втягивал воздух, будто бы к чему-то принюхиваясь.

Когда нас разделяли уже метров двадцать, демон вдруг вновь повернулся ко мне:

— Человек! Еще один маленький совет напоследок… Будь очень осторожен и никому не верь. Инквизиция уже ищет тебя.

— Спасибо. Я учту.

Высокомерно проигнорировав мой уверенный кивок, демон тяжело побрел в сторону. Остановился перед бессильно распластавшейся на грязном асфальте девушкой-вампиршей. Брезгливо перевернул ее лапой. Вывалив истекающий густой слюной язык, посмотрел на слабо подергивающееся у его ног тело…

А потом поднял тяжелую чешуйчатую лапу и с силой опустил ее вниз.

Громко затрещали ломающиеся ребра. Сухо хрустнул переломившийся позвоночный столб. Вампирша коротко всхлипнула, бессильно обхватив слабыми тонкими ручками безжалостно втоптавшую ее в асфальт лапу и, дернувшись всем телом, обмякла.

Я судорожно сглотнул.

Сколько раз мне приходилось убивать вампиров? Сколько раз, не чувствуя ни малейшей жалости, я вколачивал в мертвенно-бледную грудь неподатливое дерево осиновых кольев? Сколько раз я проклинал этих тварей, стоя над высосанными до последней капли останками своих друзей и коллег или встречая их голодный нечеловеческий взгляд?.. Но чтобы так…

Не знаю почему, но мне вдруг стало жалко эту девушку, виновную лишь в том, что попала в руки кому-то из здешних кровососов и его стараниями стала такой же, как они. Разве она виновата в том, что ей теперь для поддержания еще теплящейся в мертвом теле иллюзии жизни требуется чужая кровь, когда ее собственная вся до капли осела в чьем-то желудке? Тем более что крови-то она за все время своей нежизни вряд ли успела попробовать…

Не глядя на меня, Аваддон дернул лапой, будто растер окурок. А потом, оставляя за собой редкую цепочку темно-красных, почти черных следов, отступил обратно в переулок, где его уродливую фигуру моментально окутала сгустившаяся тьма.

Поглядывая на оставшееся на потемневшем асфальте тело, я осторожно отступал все дальше и дальше, не смея повернуться спиной к темному переулку, откуда все еще ощутимо веяло злом, и понимая в то же время, насколько все это глупо. Но, тем не менее только отойдя на несколько кварталов, я тяжело перевел дыхание, повернулся и перешел на торопливый бег.

Сухие хлопки выстрелов я услышал еще задолго до того, как впереди показалась опутанная поверху колючкой железобетонная лента периметра. А услышав их, поморщился. Не оставалось сомнений: возле северных ворот шел бой. И значит, соваться туда сейчас было бы несколько неразумно.

Но я сунулся. Сорвавшись на бег, свернул в ближайшую подворотню, проскочил через грязный, заставленный ржавеющими на своей последней стоянке автомобилями двор. Рывком выдергивая меч из ножен, влетел в темный, пахнущий плесенью подъезд. Перескакивая сразу через две ступеньки, поднялся на восьмой этаж, ногой вышибив покосившуюся дверь. И сразу же метнулся к окну.

Сверху все было видно как на ладони.

Позолоченные лучами заходящего солнца стальные створки наглухо запертых ворот. Стоящие на вышках солдаты. Редкие вспышки выстрелов. И бестолково кружащиеся возле стены десятка три нелепых, лишь отдаленно похожих на человека, корчащихся фигур.

Мертвяки.

Я даже удивился. Столь массированного нашествия ходячих мертвецов не было уже давно. Для мертвых вообще нехарактерно сбиваться в стаи — лишь живым понятна идея коллективизма и разделения сил. Мертвяки же даже сейчас действовали каждый сам по себе: скребли стену, алчно подвывали, чувствуя близость вожделенной крови, бессильно крутились на месте, не обращая ни малейшего внимания на своих собратьев. Серебряные пули с хлюпаньем входили в их мертвые тела, вырывали целые куски гниющей плоти, раскалывали черепа. При каждом попадании восставшие трупы дергались, как гальванизированные, но уходить явно не собирались.

Не желая попусту тратить боеприпасы, солдаты стреляли мало. Придирчиво, как в тире, выбирали мишени. Прежде чем нажать на курок, подолгу целились. Пулеметы на вышках вообще хранили презрительное молчание. Засевшие там стрелки деловито дымили самокрутками, прекрасно понимая, что ситуация полностью под контролем.

За периметр мертвякам не пробиться.

Ситуация под контролем…

Краем уха услышанный приглушенный шорох заставил меня мгновенно отпрянуть от окна и вскинуть меч в защитной позиции. Мгновенно скользнув к стене, я замер, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Шорох повторился. И почти сразу же слабый металлический звон. Будто бы кто-то протащил по полу негромко забренчавшую цепь… Неужели призрак?.. По спине медленно поползла капля холодного пота. Однажды я уже имел дело с призраком, и это мне совсем не понравилось. В тот день я вообще чуть не поседел.

Лучше уж повстречать целое гнездо вампиров, чем столкнуться с одним призраком.

Шаги!

Осторожные шаги поднимающегося по лестнице человека.

Держа меч наготове, я отступил в зияющий унылой пустотой дверной проем. На повисшей на одной петле двери красовались две тусклые латунные семерки — номер брошенной, никому не нужной квартиры. Внутри — только старая припорошенная многолетней пылью мебель да разбросанная по полу одежда. Чудом сохранившаяся вазочка с искусственными цветами на столе.

Увы, моим надеждам на то, что незваный гость пройдет мимо, не суждено было сбыться. Шаги остановились прямо напротив двери. А потом, после минутной тишины, таинственный некто переступил порог. На фоне светлого прямоугольника дверного проема вырос темный смазанный силуэт.

Мое тело отреагировало мгновенно. Коротко вжикнул меч, сверкающей молнией метнувшись вперед… И замер, застыв в каком-то миллиметре от невероятно расширенных круглых глаз пришельца…

— Осипов, ты, что ли?

— А?.. Да… Я это…

Я медленно опустил меч. Отступил назад, тяжело прислоняясь к стене. Сердце бешено колотилось. В крови бурлил адреналин.

— Какого черта?.. Ты что здесь делаешь?

— Я… — Дмитрий Осипов — чистильщик из Управления, пацан, новичок, всего лишь два месяца назад окончивший курс базовой подготовки, был бледен как смерть. Меч в его ладонях так и плясал. И неудивительно. Всего пару минут назад он был на волосок от гибели… А я — на волосок от убийства коллеги. — Я тут…

— Что ты здесь делаешь, я спрашиваю? Где твой старший напарник?.. И, кстати, кто он?

— Митяй Водовозов. Он… Он в больнице. Его оборотень порвал!.. На той неделе еще.

— Угу, — я задумчиво потер заросший двухдневной щетиной подбородок. — Слышал… А ты, значит, теперь один промышляешь?

Осипов нервно кивнул, искоса поглядывая на меня.

— Ну и зря, — коротко бросил я, с облегчением убирая меч за спину. — Зря. Если и дальше будешь вести себя так глупо, то долго не проживешь. Зачем ты вообще сюда поперся?

— Тьму почувствовал. Где-то совсем рядом… Ты тоже?

Я молча кивнул. Не объяснять же ему, что тьма эта болтается у меня на поясе, завернутая в рваную тряпку. Проблем потом не оберешься.

— Кстати, Алексей, ты в курсе, что тебя ищут?

— Кто?

— Инквизиция. Они сегодня с утра все Управление перевернули. Собрали всех в зале, передали приказ: бросить все остальные дела, устроить большую облаву, выследить и захватить… желательно живым.

— Меня?

Осипов молча кивнул, виновато отводя взгляд. Чудак. Он же не виноват в том, что на меня теперь охотится во главе с церковной инквизицией половина города…