''Альта'' против ''Барбароссы'' - Лота Владимир Иванович. Страница 58

По заданию Разведуправления Р. Гернштадт позвонил вечером Кегелю. «ХВЦ» сразу же узнал своего друга. Для установления контакта им не требовались принятые в разведке всякие премудрости и хитрости в виде специальных «паролей и отзывов». Спокойный голос проверенного друга – лучший пароль.

Р. Гернштадт и Г. Кегель договорились о встрече на одной из московских улиц. Даже находясь в Москве, «Арбин» не отступал от принятых в разведке правил конспирации. «Арбин» не исключал, что среди членов германской торговой делегации есть сотрудники гестапо или военной контрразведки. Они в любой момент могли «случайно» зайти в номер к Герхарду, длительное отсутствие которого могло быть ими зафиксировано.

Обговорив условия последующих встреч, друзья расстались. На этой встрече «ХВЦ» и передал «Арбину» проект торгового договора между Германией и СССР и сказал, что его «редактировал» сам Гитлер. Договорились, что через полтора часа Рудольф возвратит документ...

Герхард Кегель задержался в Москве надолго. Свое пребывание в СССР он позже определил так – «подпольщик в стране друзей». Рассказывая уже после окончания Великой Отечественной войны о своем положении в начале 1940 года в советской столице, Г. Кегель писал: «За обедом или ужином в какой-нибудь московской гостинице или в ресторане с другими членами торговой делегации, с сотрудниками посольства фашистской Германии и руководителями германских промышленных предприятий, которые приезжали в СССР для заключения сделок, конечно, часто возникали разговоры о Москве и о Советском Союзе. Это были очень разные люди. Одни, по крайней мере, пытались судить здраво и мыслить самостоятельно; другие же являлись безнадежно отравленными антикоммунизмом. И когда кто-нибудь из них начинал нести невероятный и зловредный вздор, я не мог запросто хлопнуть его по плечу и сказать то, к чему меня так и подмывало: „Вы, дорогой господин, просто политический кретин!“ Я, конечно, не мог без возражений выслушивать подобную чепуху, но мне приходилось тщательно выбирать слова для ответа».

Советско-германские торговые переговоры, начавшиеся в конце октября, затянулись. Р. Гернштадт поддерживал связь с Г. Кегелем один раз в неделю. Герхард передавал Рудольфу материалы об установках, которые торговая делегация Германии получала из Берлина, сообщал детали других крупных контрактов, готовившихся к подписанию, передавал информацию, которая позволяла понять не совсем понятный общий политический курс Германии в отношении СССР.

Руководитель германской торговой делегации посол Риттер выезжал в Берлин для согласования достигнутых в Москве предварительных договоренностей.

В начале января Риттер возвратился в советскую столицу с новыми инструкциями Гитлера. Немцы были вынуждены пойти на существенные уступки по ряду требований СССР, чтобы вывести переговоры из тупика.

О новых инструкциях, привезенных Риттером в Москву, Герхард Кегель также сообщил «Арбину».

Подготовка соглашения начала продвигаться быстрее. Это было вполне естественно, советская сторона хорошо знала те ценовые параметры, на которые была ориентирована немецкая делегация. В соответствии с подготовленным проектом договора, Советский Союз должен был поставить в Германию товаров и сырья на сумму в 500 миллионов рейхсмарок. Германия обязалась в соответствующем объеме поставить в СССР промышленные товары, оборудование и некоторые образцы боевой техники и оружия.

Окончательное согласование немецкого и русского текстов договора должно было завершиться к 11 февраля 1940 года. Г. Кегель отвечал за текст немецкого договора, который должен был полностью соответствовать русскому тексту. Г. Кегелю приходилось в эти дни часто общаться с наркомом внешней торговли СССР А. И. Микояном, германским послом Риттером, руководившим германской торговой делегацией, и другими ответственными сотрудниками германского посольства в СССР. В частности, в это время Кегель основательно «сработался» с советником германского посольства Хильгером, который считался в Берлине «знатоком русских проблем». Не без участия Хильгера после подписания советско-германского торгового договора Г. Кегель получит назначение на работу в германское посольство в СССР.

11 февраля 1940 года Микоян и Риттер должны были подписать договор. Согласование отдельных положений затянулось далеко за полночь. 12 февраля в 6 часов утра советско-германский торговый договор был подписан. Каждая из сторон получила то, что хотела.

Благодаря помощи Герхарда Кегеля нарком внешней торговли СССР А. Микоян имел в руках «ключ» к секретным установкам германской торговой делегации. Поэтому представители Наркомата внешней торговли СССР смогли заключить выгодное для СССР соглашение, которое позволило сэкономить несколько десятков миллионов золотых рублей...

В конце февраля 1940 года германская торговая делегация выехала из Москвы. Герхард Кегель тоже отправился в Германию. Находясь в Берлине, он встретился с Ильзе Штёбе, передал ей привет от Рудольфа Гернштадта, сообщил, что получил назначение на работу в германское посольство в Москве и собирается вскоре вновь выехать в Советский Союз. И. Штёбе разработала и сообщила Г. Кегелю условия восстановления связи с ним, когда он окажется в советской столице. После этого они распрощались, пожелав друг другу удачи и счастья. Они не знали, что видятся в последний раз...

После встречи с Г. Кегелем «Альта» сообщила в Москву следующее:

Курт получил приказ о немедленном выезде из Берлина в Москву. Он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, который ему сообщил «Арбин». Снявшему трубку он скажет: «Это герр Шмидт. Я прошу к телефону господина Петрова». В обусловленное время Курт выйдет с книгой на одну из московских улиц. В книге будет заложена газета...

Большаков вызвал к себе К. Леонтьева, предложил изучить донесение «Альты» и ждать телефонного звонка на одной из конспиративных квартир.

Четыре дня Леонтьев не отходил от телефона. И только под вечер пятого дня позвонил незнакомец, который представился Шмидтом и попросил пригласить к телефону господина Петрова.

Леонтьев сообщил Кегелю, где он будет его ждать. Вскоре на одной из московских улиц в районе станции метро «Аэропорт» Леонтьев-Петров встретил Кегеля.

Леонтьев прибыл на встречу на своей автомашине, он пригласил Герхарда проехать по вечерней Москве и обсудить интересующие их вопросы.

Вспоминая этот эпизод, Г. Кегель писал:

...Примерно через два месяца я познакомился с моим окончательным постоянным связным – очень симпатичным и деловым полковником Красной Армии. Он представился мне как Павел Иванович Петров.

Павел Иванович – имя вымышленное. Видимо, накануне войны этот псевдоним в Разведуправлении пользовался особым уважением. Известно, что начальник военной разведки Ян Карлович Берзин часто тоже представлялся как «Павел Иванович». Когда Берзин знакомился с Марией Поляковой, прибывшей для работы в Разведуправлении, он так и представился ей: «Называйте меня Павлом Ивановичем».

Известно, что и другие офицеры военной разведки тоже использовали этот псевдоним. В нем был скрыт какой-то психологический секрет – он звучал доверительно и располагал к откровенной беседе.

Возвратившись в Разведуправление, Леонтьев хотел доложить о результатах встречи с «Куртом», но начальник отдела полковник Большаков сказал, что Леонтьева ожидает начальник Разведывательного управления. Во время отчета о встрече с «Куртом» Леонтьев получил от начальника военной разведки указание лично обрабатывать все донесения нового источника и лично готовить по ним проекты спецсообщений для наркома обороны и начальника Генерального штаба.

Завершая инструктаж Леонтьева, начальник разведки сказал, что нельзя исключать поступления особо важных данных, касающихся советско-германских отношений, напомнил о необходимости соблюдения осторожности в работе с источником из германского посольства.

Так Герхард Кегель восстановил в Москве связь с Разведуправлением Красной Армии. В 1940 году он передал советской военной разведке большое количество ценных сведений, которые имели важное значение для понимания политики Гитлера в отношении СССР.