Единственная - Лоуренс Стефани. Страница 36

И похоже, по веским причинам. Танцуя с другими мужчинами, она ощущала себя элегантной, легкой, грациозной. Теперь же задыхалась, чувствуя, что теряет голову.

Вальс в полной мере показал мощь Чарлза. Без всяких усилий он кружил ее по комнате. Головы присутствующих поворачивались им вслед, кое-кто не скрывал зависти.

Она пыталась расслабиться в его объятиях, бессознательно следовать ритму танца, но то и дело спотыкалась, и он смеялся, подхватывал ее, и все начиналось сначала.

Наконец ей удалось взять себя в руки, показать, что она может быть достойной его.

И она показала. Спокойно. Безмятежно.

Невозможно было не заметить, как идеально они подходят друг другу: она – тонкая тростинка в его объятиях, но при этом достаточно высока, чтобы он не нагибался слишком низко. Невозможно не заметить, как легко он держит ее, как покорна она его объятиям, хотя он не требует покорности; в этом танце она равный партнер.

Но этот танец волновал ее, не давал прийти в себя, рождал неуместные желания. В коконе, свитом вихрем музыки, вращением танца, нельзя было не знать, не чувствовать, насколько сильно притяжение, вопреки всем ожиданиям все еще существовавшее между ними.

Нельзя не сознавать, что она по-прежнему пробуждает в нем тот же самый чувственный интерес, то же стремление заполучить ее и стремится очутиться в его объятиях.

Его рука, лежавшая на ее пояснице, жгла кожу сквозь тонкую ткань, другая рука сжимала ее ладонь, жесткое бедро вжималось между ее ногами, пока они кружились и кружились, и каждый поворот становился и воспоминанием, и признанием.

Ее трясло от возбуждения и, оставаясь с ним, не позволяя окончательно лишить себя разума, она вдруг осознала, что каковы бы ни были ее чувства и ощущения, он их разделяет.

Последнее стало особенно очевидным, когда музыка смолкла и он неохотно замедлил шаг, остановился и отпустил ее. Она услышала, как глубоко он вздохнул. Так же прерывисто, как она сама. Что же, значит, не одна она слаба и безвольна.

– Николас, – пробормотал Чарлз. Николас стоял неподалеку, погруженный в разговор с лордом Трескаутиком. Выглядел он довольно бледным, напряженным и то и дело переминался с ноги на ногу. – Его что-то тревожит. Или он всегда такой?

Пенни присмотрелась к кузену.

– Нет. Когда впервые появился в нашем доме, казался совершенно другим, но за эти несколько месяцев изменился. Похоже, что он страдает бессонницей.

– Вполне возможно. Кстати, я не узнаю по крайней мере пятерых джентльменов.

Она уже успела объяснить, кто здесь на ком женат, кто уже умер, какие изменения произошли в местной общине.

– Пятеро – это много для такого времени года. Посмотрим, что можно узнать о них.

Гости разбрелись по залу, так что Пенни и Чарлз могли легко переходить от группы к группе. Они подошли к леди Эссингтон, грозной свекрови Милли и Джулии. Рядом с ней возвышался дородный джентльмен. Он оказался мистером Ярроу, родственником леди Эссингтон, приехавшим в более мягкий климат Корнуолла, чтобы поправить здоровье после тяжелой пневмонии. Сдержанный мужчина лет сорока с жесткими зеленовато-карими глазами, он казался на первый взгляд вполне здоровым и крепким.

Леди Эссингтон, старая драконша, явно не желала, чтобы Пенни оставалась в обществе Чарлза. Последний заподозрил, что она прочит Пенни в женихи мистера Ярроу. Он уже хотел разрешить ситуацию с истинно графским высокомерием, когда положение спас мистер Робинсон, местный джентльмен, пригласивший Пенни на контрданс.

Чарлз отпустил ее и, умело вывернувшись из клещей леди Эссингтон, отошел в сторону, чтобы нетерпеливо ждать возвращения Пенни.

Опершись плечом о стену, он наскоро оценил ситуацию. Судя по всему, Пенни сейчас в полной безопасности, и его план защитить ее вполне срабатывает. Что же до расследования… руки у него скованы, пока не придет письмо от Далзила.

Достигнет ли он своей цели? Получит ли Пенни в жены? Для этого требуется крайняя осторожность. Каждый шаг должен быть выверен, на этот раз он будет настороже. Теперь он знает причины отказа выйти за тех джентльменов, которые предлагали ей руку и сердце, но сам пока не решил, какие доводы способны убедить ее согласиться.

Это самая главная задача. А вот вторая… почему она никак не согласна, что может стать самой идеальной для него женой? Она отмахивается от очевидного, и это его беспокоило. Следует понять, в чем причина ее сдержанности, и развеять все опасения.

И поскольку он хорошо знает Пенелопу Джейн Мариссу Селборн, можно с уверенностью заключить: работа предстоит не из легких.

Он выпрямился как раз в тот момент, когда она вернулась к нему – по собственной воле, так что ему не пришлось идти за ней и открыто предъявлять на нее права. За это он поблагодарил небо. Не стоит так очевидно выказывать свои чувства: есть предел и его выносливости.

Она положила руку на сгиб его локтя, учтиво улыбнулась Робинсону и осведомилась:

– Кто следующий?

Значит, это расследование привело ее обратно! Не важно. Он благодарен Богу и за малые милости.

Чарлз устремил взгляд на противоположную сторону зала, где мистер Килпатрик разговаривал с хорошо сложенным джентльменом лет двадцати семи – двадцати восьми.

– Не знаешь, кто это?

– Понятия не имею. Пойдем спросим?

Рука об руку они пересекли зал.

Мистер Джулиан Фотергилл оказался заядлым орнитологом, приехавшим в эти края, чтобы изучить виды птиц, типичные для данной местности.

– Сделать это за месяц – задача почти непосильная, но я полон решимости.

Кареглазый, с каштановыми волосами, бледным аристократическим лицом и беспечной улыбкой, почти такой же высокий, как Чарлз, он оказался дальним родственником лорда Калвера, считавшегося в обществе истинным отшельником.

– Я здесь бывал еще мальчиком.

Они обсудили местные достопримечательности и подошли к лорду Трескаутику и мистеру Суэйли. Последний гостил у Трескаутиков, и когда Чарлз учтиво осведомился, что привело его сюда, ответил крайне сдержанно:

– Так… решил оглядеться. Приятное местечко.

И хотя выражение его лица казалось крайне дружелюбным, губы были плотно сжаты.

Чарлз не стал настаивать, но принялся описывать красоты здешних пейзажей. Поняв его намерения, Пенни тут же вступила в игру. Выяснилось, что мистер Суэйли скорее интересуется сушей, чем морем.

– Хотя… не могу понять, почему он все это нам объясняет, – пробормотала Пенни, едва они отошли.

Чарлз, ничего не ответив, подвел ее к мистеру и миссис Кренфилд, из ближайшего поместья Кренфилд-Грейндж, развлекавших четвертого таинственного незнакомца.

Хотя Чарлз предупредил всех конюхов и контрабандистов насчет возможного появления чужака, убийца Джимби, однако, мог вращаться в более высоких кругах. Никто лучше Чарлза не знал, что палач может быть таким же аристократом, как он сам. Он предупредил Денниса Гиббса, что Николас не обязательно может быть убийцей, так что не стоит зацикливаться именно на нем, иначе есть опасность проглядеть истинного преступника. И считал свой совет превосходным.

Мистер Альберт Кармайкл, судя по виду, ровесник Чарлза, действительно оказался гостем Кренфилдов. Прежде чем он успел спросить Кармайкла о цели приезда, тот сам стал расспрашивать об охоте и рыбалке и о том, какая рыба водится в здешних реках и море.

– Скажите, легко упросить здешних рыбаков взять меня в море?

Насторожившийся Чарлз подробно ответил, ободряемый кивающей миссис Кренфилд. Но тут вернулась Имоджен Кренфилд, танцевавшая с мистером Фарли, и все стало ясно. В детстве Имоджен была некрасивой, толстоватой девочкой и с возрастом совсем не изменилась, разве что еще больше располнела. Она радостно приветствовала Чарлза, но тут же обратилась к Кармайклу. Чарлз и Пенни поняли, какие надежды возлагали Кренфилды на Кармайкла.

– Надеюсь, дорогая, вы не забудете послать мне этот рецепт? – обратилась миссис Кренфилд к Пенни. Та улыбнулась и пожала ее руку.

– Завтра же пришлю грума, – заверила она, кивая на прощание. Миссис Кренфилд просияла и отпустила их с миром.