Феникс - Андреева Юлия Игоревна. Страница 43

Полдня стоял на башне, ждал рыцаря, способного покончить со мной навсегда. Глашатаи во всем великолепии расписывают красоту Глории и ее страшную участь. Неужели ни одно сердце в государстве не содрогнется, ни одна женщина не прокрадется на королевскую кухню, чтобы подсыпать мышьяку в мой кубок. Как был бы я благодарен за это. А может, уже? Двери дворца распахнуты, и стражи нет… Я устал.

Вчера я гуляла с Лидией в парке, мы сидели в кафе на островке посреди озер и ни о чем не подозревали. Стража пустила ко мне милого. Как тяжело бродить по замку, чужому, с холодной роскошью убранства и закрытостью книг. После того как привели Лу, гвардейцы удалились, и больше я их не видела. Наверное, они следят за мной из тайных окошек. Любимый поцеловал меня, по его напряженному лицу я поняла, что он боится этих невидимых глаз. Я подарила ему брошку, а он все смотрел на часы. Должно быть, он боялся потревожить моих охранников, а они настолько уверены в себе, что даже не проводили его. Лу просто вышел из моих комнат, и я видела, как он удалялся, не задержанный никем. Потом я сидела у себя и постоянно думала, хорошо ли я смотрюсь в роли жертвы, я долго тренировалась постоянно находиться с прямой спиной и трагическим выражением лица и так устала, что решила прогуляться. Рано или поздно моя стража объявится и запрет меня. Пока этого не случилось, быть может, дракон предоставил мне напоследок кой-какую свободу. Я ни разу не была в замке и решила воспользоваться случаем.

– Скоро зайдет солнце, рыцарь до сих пор не объявился, а Глория не предприняла попытки сбежать. Никаких признаков отравления, ни-че-го. Я не могу уже спокойно читать. В моей библиотеке слишком уныло, и Глория занимает меня целиком. Хуже всего, что, если город убьет меня, на моем троне появится следующий дракон, и не дай бог, чтобы он был похож на моего деда. Если убью Лору, ее кровь сделает меня исчадием ада.

Нет. Глория слишком красива, чтобы умереть, слишком… Скажу ей это сам, пусть бежит из королевства, где лучшую девушку отдают чудовищу. Отпущу Лору и тут же приму другую…

Глория! А ведь у нас много общего, знаете ли это вы? Я мог бы, например, цитировать Шиллера или Шекспира, драконья память вместительней человечьей. Я пел бы вам древние сказания исчезнувших племен и расшифровывал язык звезд. В день, когда вы появились на свет, расцвела роза. Это глупое и банальное сравнение, я ни за что на свете не стал бы приводить подобные примеры ради красного словца. Вокруг этого цветка распускалась тайна, и в озере не было его отражения. Тогда я понял, что где-то родилась моя невеста. Простите, Глория, мне было приятно думать об этом. Я наблюдал за вашими играми и первым причастием. Я был с вами, когда вы оплакивали свою канарейку и танцевали на балу, устроенном графом Апрельским в честь Марта. Я полюбил вас. Я уже не мог жить без вашего лица, голоса. Я видел вас и вашего жениха. Я не хотел этой свадьбы и одновременно желал вам счастья, любви, чтобы было все именно так, как вы хотите. Я даже мечтал отблагодарить вас за то, что вы есть. Подарить замок и сад, окружить искусством, как окружил бы собственную невесту. Сейчас, когда я совсем один, я могу говорить это, кричать: Глория! Как я люблю вас, Глория!

Стены непроницаемы и пусты, в замке только я, ты да ветер, что гуляет по незапертым покоям. Роза без отражения смотрит в глаза мои, не повторяясь и в них. Жемчужина росы моя нежная Лора – женщина… цветок…

В королевской кухне почти все готово к пиру, хотя полностью все не бывает. Всегда чего-то недостает, например, в этом кубке… Все ли так, как должно быть, и куда, интересно, я спрячусь, чтобы не слышать криков Лоры? Дракон каменным изваянием торчал невесть сколько на крыше замка. И что он тянет, проклятый? Издевается. У меня сил больше нет, качаюсь, и стены качаются. Закончил бы скорее эту канитель, Глория согласна (хотя кто спрашивает жертву), я, а меня кто опросит, обо мне-то кто подумает? Зверь. Вчера, только вчера мы сидели в маленьком кафе на «Острове желаний», она ни о чем не догадывалась, а я уже все знала и несла в себе эту муку, не в силах испортить ее последний денек. Лора уронила в воду платок, и я заметила, что она не имеет отражения. Какая жалость, подумала я, у нее такие чудные волосы и линия губ. Наши предки верили, что на этом острове исполняются любые желания, и я загадала золотую диадему на эту чудесную голову. Напоследок.

Я хожу по замку. Ни души. Хотела повидать напоследок Лу, поцеловать его. Пусть бы думал обо мне и Лидии, а она бы молилась за меня. А сейчас… Мои глаза сухи, а вокруг витает колдовство, обман. Пользуясь свободой, спустилась в кухню. Я не спала, но видела это собственными глазами. Видела, как мой милый обратился в Лидию, а она опять в него. Я думала, что сплю, но холод стены доказал, что это реальность. Я больше не могу. Если это проделки дракона, то он добился своего. Я иду сама. Я боюсь оставаться в этом мире, не хочу, не хочу, не хочу…

Глория легко сбежала по главной лестнице и влетела в библиотеку, где, освещенное редкими погребальными свечами, сидело чудовище.

– Дракон, – выдохнула она. – Я пришла. Я больше не могу ждать. Убей меня прямо сейчас, если в тебе есть хоть капля сострадания.

На мгновение ее глаза слились с одинокой розой. Дракон дрожал, пытаясь потушить свечи, бесстыдно демонстрирующие его безобразие.

– Глория, – сказал наконец он, – уходи, ты не подходишь для жертвоприношения.

Эти слова больно стегнули молодую женщину, удивленно она оторвалась от цветка и посмотрела в глаза дракону.

– Ты хочешь сказать, что убьешь кого-нибудь другого?

– Не знаю.

– Но по-нашему закону я уже умерла, ты понимаешь это? Куда я пойду, никто не примет меня.

– У тебя есть жених.

– Этот оборотень?! Убей меня, и еще на сто лет воцарится покой.

– Нет, Глория.

– Убей меня! Я что, должна выпрашивать смерть, ползая перед тобой на коленях? Почему не решить все разом?

– Я не могу.

– Что?!

– Мир не воцарится, любовь моя, на твоей крови ничего не вырастет. Это проклятие драконов. Отведав кровь, мы теряем разум, остается жестокость и боль.

Несколько мгновений Лора молчала. «Моя любовь?» Ее глаза искали, за что бы уцепиться: цветы, книги, блики от свечи…

– Зачем же устраивать этот «праздник»?

– Это не моя вина.

– Ты сожалеешь?

– Да. Но пока есть дракон, по закону ему будут приносить невест-избранниц каждые сто лет! Однажды дракон не выдерживает искушения и погибает как душа, потому что после первой жертвы всегда идет вторая, а влечение еще страшнее, еще мучительнее.

– Так почему же ты не уйдешь?

– Не могу, в этом городе всегда будет дракон и избранница. Я только могу позволить мужчине убить меня в честном поединке, или женщине подсыпать в мою пищу яда. Тогда ты освободишься и выйдешь замуж за рыцаря или уйдешь в монастырь вместе с подругой. А в замке появится новый дракон.

– Боже, – Лора словно стекла по стене на пол. Дракон как только мог нежно поднял ее и усадил в кресло. Он видел, что девушка очнулась и удивленно, но без неприязни следит за его действиями.

«Ангел мой», – подумал дракон и отошел в тень.

– Так что же, ничего нельзя сделать?

– Можно. У тебя есть жених, сними со стены меч и дай ему. Я сам сделаю все. Пусть только произнесет вызов и будет держать меч, пока я…

– Он не будет драться. – Ее голос звучал обреченно и вместе с тем светло и торжественно.

– И не трону его. Клянусь тебе, дай мне только шанс уйти из этого мира, не делай меня еще более несчастным.

– Он не вызовет тебя.

– Твоя подруга…

– Она не отравит тебя… Они одно… они… оборотень… зло…

– Тогда ты сама.

– Нет! Я не могу. Тем более после того, что ты мне рассказал.

– Беги, милая, уходи…

– Нет. Ты же сам сказал – будет другая, пока мир так жесток.

– Ну я не могу убить тебя. И потом, на что ты надеешься? Я не люблю тебя! Драконы вообще не способны любить. А что ты скажешь, если я окажусь оборотнем, если дракон третье лицо духа, преследующего тебя. Не жених, не подруга, а твой палач? Ты не думала об этом? Ты ищешь легких путей, вообразила, что, принеся себя в жертву, избавишь кого-то от его собственной судьбы. Пошла прочь, я не нуждаюсь в глупых причитаниях. – Дракон гневно бросил на канделябры пламя и отвернулся к стене. За его спиной, постукивая каблучками, уходила Глория.