Последний рыцарь Тулузы - Андреева Юлия Игоревна. Страница 2

Надо ли говорить, что де Савер не посмел уничтожить младшего сына своего сеньора. Вместо этого он решил предоставить все на волю судьбы. Он сбежал с холма, на котором стоял замок, и, оказавшись на охотничьей тропе, исчез за деревьями.

Мишель де Савер отнес ребенка в одну из ближайших деревень и оставил на попечение бабе, уже содержащей нескольких ребятишек. Уходя, он бросил ей в фартук несколько монет.

И пустился догонять своего сюзерена.

Но Савер так и не нашел его. В местечке, где граф должен был устроить привал, валялись лишь бездыханные трупы людей и животных да дымились пепелища хижин бедняков. Судя по всему, граф приказал свернуть с дороги, дабы не попадать из огня да в полымя.

Обыскав окрестные горы, дважды наталкиваясь на засаду, де Савер отказался, наконец, от бесполезных поисков и решил спасать свою жизнь.

О графском ребенке он вспомнил лишь через шесть лет, явившись за мной в дом к моей приемной матери. По его словам, я не умел говорить, но был высокого для своего возраста роста и достаточно крепко сложен. Я хорошо лазал по деревьям, разоряя птичьи гнезда, ловил мышей и мог сразиться даже со здоровой крысой или вороной. Я сам смастерил для себя некое подобие пращи и умел поразить цель. Мало того, однажды, бродя в окрестном лесу в поисках поживы, я нашел нож, с которым затем не расставался, выхватывая его из-за пояса всякий раз, когда кто-то пытался отобрать мою добычу или сказать резкое слово.

Благодаря этим моим талантам моя приемная мать и пять ее воспитанников выжили во время страшного голода.

Женщина, пригревшая меня, была дочерью сапожника из Периге и вдовой деревенского лекаря. Я не помню ее лица, вообще ничего о ней не помню. Хотя живо сохранил в сознании образ первого голубя, которому я от голодухи оторвал башку. Мария считала меня дьяволенком и только поэтому не извела ядом, как это сделала со своей старшей воспитанницей, забеременевшей от звонаря. Я был ей полезен.

Слава войне и голоду, царившим в тех местах. Благодаря им я остался жив.

Мессен де Савер заявил мне, что я должен идти с ним, а когда я заупрямился, схватил меня за шиворот и, разоружив, поволок к своему коню. Но я с таким остервенением вцепился зубами в его перчатку, что вырвал добрый кусок кожи. Проклиная все на свете, господин де Савер сел рядом со мной на камень и принялся уговаривать меня ехать добровольно, обещав подарить мне настоящий меч.

Так я стал воспитанником де Савера, а заодно и его учеником.

К тому времени он открыл нечто вроде школы, где готовил мальчишек к нелегкой воинской службе. Правда, воинов вокруг и без того было немало, но ту подготовку, которую давал де Савер, богатые сеньоры и купцы, занимающиеся перепродажей молодых воинов, ценили на вес золота.

В школе наряду с владением мечом, ножом, луком, новым оружием – арбалетом и всеми видами копий – нас обучали различать, использовать и изготовлять яды. Мы развивали способность видеть в темноте и красться, подобно диким кошкам. Воспитанники с легкостью штурмовали самые непреступные стены и осуществляли поджоги. Так что нас можно было использовать как в роли наемных убийц, так и в качестве военачальников, разведчиков и телохранителей.

Однако я уже сказал, что ученики де Савера ценились на вес золота, а это значит, что далеко не каждый даже очень богатый человек мог позволить себе иметь такого слугу. Поэтому многие нанимали нас на разовые работы, после которых мы неизменно возвращались к своему учителю.

Когда же работы не было, мы брали заложников. Своих пленников мы держали в специально оборудованном для этой цели доме в горах, пока родственники или сеньоры не присылали за них выкуп.

Поиском «жирных» занимались все ученики школы, от мала до велика, ведь наводка давала верный процент с выкупа, так что можно было, не участвуя в вылазке, быть при барышах.

Хорошее было время.

Таинственные путники

Однажды, когда я вернулся с очередного задания, а значит, принес звонкую монету, мессен де Савер велел мне отдыхать. Это была обычная практика. За семь дней, положенных по договору, мы могли убедиться в том, что за выполнившим работу учеником не было хвоста и что тот не объявлен в розыск.

В течение недели я был предоставлен самому себе. Так что с самого утра я брал с собой лук и отправлялся на охоту или скакал на коне по лесам и горам, наслаждаясь свободой и покоем.

В тот день, о котором мне хотелось бы рассказать, я выслеживал лань. Деяние, мягко говоря, не приветствовавшееся в лесах графа де Фуа. Во всяком случае, обнаружь меня за таким занятием замковые лучники, на моей шкуре добавилось бы отметин.

Притаившись за кустом ракиты, я выслеживал крупную самку. И тут ее спугнули. Я повернул голову. На всякий случай, тетивы я не ослабил.

По тропинке ехали всадники. Четверо невзрачно одетых мужчин, дама в мантилье и мальчишка лет шести в шерстяном плаще, с увесистой серебряной цепью на груди.

Кто они, эти люди? Враги или друзья? Они могли быть заказчиками учителя или гостями властелина этих мест, благородного инфанта Фуа Раймона Роже. А значит, их следовало пропустить. С другой стороны – все шестеро могли быть шпионами, присланными с целью погубить учителя и школу.

Мальчишку я не исключал, так как сам сделался учеником де Савера в этом возрасте. А когда мне исполнилось десять лет, в Тулузе ко мне уже приклеилось прозвище Черный Лис и за мою голову было положено вознаграждение, достойное тройного убийцы и поджигателя.

Когда путники приблизились настолько, что я слышал, о чем они говорили, я понял, что дама и ее сын были пленниками четверки разбойников.

Я рассвирепел! Ученикам школы мессена де Савера, равно как и орудующим по соседству конкурентам, под страхом смерти запрещалось нападать на людей близ его владений. Все мы свято чтили это правило, так как никто не хотел, чтобы нас обнаружили лучники. Но эти четверо были чужаками, которые по неосмотрительности или злой воле могли навести на школу гнев властей.

Не меняя положения тела, я выпустил одну за другой три стрелы, сразив трех разбойников. Четвертый познакомился с моим ножом, который я метнул ему в горло.

Затем я вышел из своего убежища.

Насмерть перепуганная госпожа ничего не могла толком вымолвить. Но из ее слов я мог без труда предположить, что они – гости Раймона Роже. Разбойники захватили их в плен во время прогулки. Посочувствовав даме, я взял под уздцы ее лошадь и, рассказывая глупые истории о рыцарях, которых знал предостаточно, вывел их на дорогу.

Когда до замка де Фуа оставалось рукой подать, я раскланялся с благородной сеньорой, сославшись на массу неотложных дел и скорбя о том, что не смогу проводить их даже до ворот и получить заслуженную награду из рук достославного хозяина этих мест.

Дело в том, что Раймон Роже, хоть и являлся галантным рыцарем и хорошим трубадуром, больше известным под именем Раймон Друт, имел отличную зрительную память и был наделен весьма крутым нравом.

Он казнил бы меня без суда и следствия, окажись я в его руках.

Поэтому я быстро нырнул в лес, и только меня и видели.

Кто бы мог предположить, что я встречусь с ним уже через десять дней?

Лис в капкане

По истечении срока вынужденного безделья я отправился к своей голубке, прачке из Тулузы Люси, с которой встречался время от времени. Войдя в дом через черный ход, я, как обычно, огляделся по сторонам, проверил все запоры и засовы и уж потом обнял и поцеловал свою милашку. Затем сел за стол, где меня ждал кувшин молодого вина.

Люси налила для меня полную кружку и пристроилась рядом со мной, подперев пухленькую щечку кулачком, как она это любила делать. Но едва я отпил первый глоток, неизвестный яд свалил меня с ног так быстро, что я даже не успел схватить кошель с противоядием.

Я очнулся на следующий день в подвале Тулузского замка оттого, что мне на голову кто-то лил холодную воду. Я был безоружен, шею и руки давили деревянные колодки, ноги были опутаны цепью. Все тело нещадно болело, левый глаз заплыл, губы распухли, во рту ощущался вкус крови. Должно быть, копейщики прежде всего отходили меня сапогами, а уж потом отправили в тюрьму.