Последний рыцарь Тулузы - Андреева Юлия Игоревна. Страница 45

– Дать придется. Следует выяснить, какой суммой они удовлетворятся, и заплатить, чего бы это ни стоило. В конце концов, пусть знают, с кем имеют дело. Тулуза всегда выплачивала свои долги!

Это была роковая ошибка. Так как после того, как король Франции получил требуемую сумму, а церковь приняла клятвенные заверения графа в верности и преданности, в Париже поняли, что Тулуза с ее богатствами может стать настоящей дойной коровой для господ с севера.

Едва-едва к королю Франции отправились послы от Раймона и других, отлученных сеньоров Лангедока, у ворот Тулузы уже встал со своими белыми рыцарями Английский Лев.

Прославленный герой Третьего Крестового похода и верный сын католической церкви Ричард Плантагенет услышал о бедственном положении Тулузского Раймона и поспешил предъявить свои требования на его земли.

При этом, как это часто бывает, он взял себе в союзники католическую церковь, интересы которой он представлял в Святой земле и через которую рассчитывал влиять на короля Франции, с тем чтобы тот изгнал признанного еретиком Раймона и присоединил его земли к Англии.

Он расположился лагерем возле ворот Тулузы. Его воины осыпали бранью тулузского сеньора, называя его проклятым сектантом и еретиком, который не может стоять во главе католического графства и который приведет своих подданных прямой дорогой в ад.

Пришедшие под знаменем с веткой дрока и цвета крови квадратными знаменами с изображением золотых львов священники призывали жителей Тулузы открыть врата и впустить армию освободителей.

Впрочем, все эти крики и визги длились недолго. Тулуза была еще достаточно сильна, и Раймон бесстрашно вышел на переговоры с королем-крестоносцем. На этот раз я сопровождал его в качестве телохранителя.

Раймон шел на встречу с английским королем с видом крестьянина, уставшего выдворять из своего огорода соседскую свинью, которую нельзя убить или искалечить, так как это может повлечь гнев хозяев нерадивой скотины, и одновременно с тем невозможно позволить топтать его грядки.

В установленном на предыдущих переговорах месте мы с Раймоном спешились и пошли навстречу Ричарду, который, также согласно утвержденному протоколу, шел в сопровождении всего одного охранника.

Я невольно сравнил двух владык. Ричард был в снежно-белом плаще с крестом и золотой кольчуге, надетой поверх алого сюрко. Широкий голубой пояс с золотыми бляшками делал его фигуру более стройной и подтянутой. На боку висел меч в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, которые весело поблескивали на солнце. Шлем был сделан из странного сплава серебра и золота с распятьем, выложенным бриллиантами, так что когда король поворачивался в сторону солнца, крест на его шлеме начинал светиться подобно мистической звезде.

Несмотря на то что Раймон был моложе Ричарда, он выглядел старше и опытнее английского короля. Он был мешковат, с некрасивым, оплывшим лицом и темными волосами, небрежно заложенными за уши. На нем было красное сюрко и фиолетовое блио с золотой цепью. За спиной красивыми волнами ниспадал дорогой черный плащ. То есть – он был одет чуть ли не по-домашнему.

Когда перед встречей с Ричардом слуги переодевали Раймона, графиня Бургильда лично принесла ему тулузскую корону. За ней шел оруженосец графа с символом власти в Тулузе – драгоценным мечом двенадцатого сына легендарного маркграфа Тулузы, готского князя Гурсио, являвшегося предком Раймона.

– На что вы принесли мне все это, дорогая моя? – Брови Раймона поднялись, к лицу прилила кровь. – Уж не хотите ли вы, чтобы английский недоносок отобрал у меня все это силой, или, по-вашему, я должен принести свои регалии власти ему на расшитой золотом подушке?

Бургильда смутилась, но на помощь ей пришел младший сын графа Филипп.

– Графиня хотела, чтобы вы выглядели представительнее, отец. В конце концов, вы ведете переговоры от имени всего графства, и...

– Глупости говорить изволите, сеньор! – Раймон подошел к окну, на секунду задумался и тут же продолжил начатый разговор. – Тулуза – мой дом, а в своем доме я могу ходить в чем пожелаю, я и в сношенных сапогах граф и хозяин своему графству, меня здесь каждая собака знает. Это пусть он напяливает на себя регалии, кто он и кто я? Это он пожаловал на мою землю, так ему и нужно представляться мне. К тому же корона будет целее, если полежит в замке. Или нет? И вернувшись, я застану подлое предательство и вероломство? Неужели вы – моя супруга, или вы, мой сын, считаете, что в моем замке моя же корона не находится в безусловной безопасности?

– Я буду беречь вашу корону, как зеницу ока, – Филипп казался подавленным внезапным отпором отца.

– Что же касается меча, то если дело дойдет до стычки, я не собираюсь оказывать этой английской собаке такой чести и убивать его мечом моего предка! Впрочем, если этот рыжий черт захочет забрать мою голову, вы, мой дорогой Анри, уж постарайтесь разобраться наперво с его головой.

– Как-нибудь да укорочу, – я поклонился графу. – За мной дело не станет.

Так на встречу с Ричардом Львиное Сердце мой граф поехал в своей обычной каждодневной одежде, с непокрытой головой и простым мечом, который не только не шел ему, а казался смешным и неуместным.

Раймон вообще не любил обнажать меч и делал это с величайшей неохотой, на самом деле, он не стал бы брать с собой оружия, если бы не знал, что без оного человек выглядит голым.

Вот такими я увидел обоих властителей в тот роковой для Тулузы день.

– Приветствую тебя, дорогой сосед, – Раймон слегка поклонился Ричарду, сверля его своими маленькими, недобрыми глазками. – Сколько раз ты бывал на наших турнирах? Сколько ты выпил здесь вина, скольким женщинам задрал подолы, и вот теперь наконец-то до тебя дошло, что Тулуза – неплохой куш для такого старого стервятника, как ты. Твой отец уже как-то пытался отобрать графство у моего отца, помнишь, чем это кончилось?

– Мой отец был неплохим воином, но он претерпел не одно поражение. – Ричард ухмыльнулся. – Слава Богу, я не похож на него. Мой удел – победы!

– Не похож, говоришь? Я-то думал, что это у вас, Плантагенетов, семейное – тянуть руки к чужому. – Раймон сделал придурковатое лицо.

– Так или иначе, а тебе все равно придется отдать мне графство! Тулуза – католическое графство, а католики подчиняются Папе, чуешь – кто из нас двоих Христов воин, а кто проклятый еретик и первый претендент на костер? Я же сказал: победа – мой обычай!

– Это говорит человек, который угодил в позорный плен к австрийскому герцогу Леопольду Шестому и без году неделя как вылез из тюрьмы в Дюрренштайне! От тебя еще воняет парашей, а твоя земля захвачена младшим братом, так что ты даже не смеешь вернуться в Англию. Не думал я, что позорный плен можно назвать победой. Впрочем, у каждого свое мерило успеха. – Он оглядел собранное Ричардом воинство и, весело подбочинясь, предложил: – А что, король, может, нам выпить славного каркассонского винца да и поговорить о том, что ты на самом деле хочешь от меня или моего графства, как это делают нормальные люди? Ведь не хочешь же ты сказать, что намерен осаждать меня с таким смехотворным воинством!

– Это все отличившиеся в боях и походах рыцари! – возмутился Ричард.

– А это – самые крепкие в мире стены моего графства. Хочешь, я скажу, на что ты можешь надеяться, придя без разрешения на мои земли? Ты можешь с боем или без боя взять несколько деревень, возможно, осадить какой-нибудь одинокий замок. Дальше все пойдет по обычной схеме. Вы возьмете все, что вам понравится, и будете устраивать бесчинства и считать себя удачливыми воинами, пока на помощь побежденным вами не явятся тулузские лучники, которые быстро наведут порядок, всадив в каждого из вас по нескольку стрел. Что, не так? На что еще ты можешь рассчитывать? На то, что лишишь меня на несколько дней или недель сна и покоя? Ты не добьешься здесь ни славы, ни барышей, в то время как я с легкостью изничтожу твоих рыцарей. Подобно тому как бык покрывает собой свинью, Тулуза возьмет своим числом, да и не отстанет от вас, англичан, в воинском умении, вооружении и талантах военачальников.