Дерзкий любовник - Лоуэлл Элизабет. Страница 28

– Во второй раз можешь делать со мной все, что хочешь, – пообещал Чанс, блеснув белоснежными зубами под темной полоской усов, – но не сейчас. Слишком много я хочу показать тебе в нашу первую ночь. Я умираю от жажды, Риба, и не могу больше ждать.

Казалось у него выросло сразу десять рук, и все одновременно ласкали ее, незаметно снимая одежду, наслаждаясь женственными изгибами, шелковистой упругостью тела. Когда Риба осталась обнаженной под полной луной, Чанс жадно оглядел ее прищуренными горящими глазами. Несколько долгих минут он не делал попытки прикоснуться к ней, изо всех сил стараясь сдержать пожиравшую его жажду.

– Чанс? – шепнула Риба.

– Все хорошо, – хрипло заверил он. – Только не знал, что вот так могу хотеть женщину. Зато теперь знаю.

Он поспешно сорвал с себя одежду и лег рядом, едва заметно притронувшись к ней дыханием ласки, пронизавшим Рибу с головы до ног, заставившим желать большего, еще и еще. Она вновь в молчаливой мольбе затрепетала под его ладонями, и Чанс ответил опьяняющим поцелуем, обжегшим ее губы. Его рука скользнула по груди, животу, холмику, покрытому упругими волосками. Чанс смаковал атласные изгибы талии, бедра, дразня ее, пока Риба, вздохнув, не прижалась к нему, открывшись для новых ласк.

Пальцы Чанса проникли в теплую тьму между ногами Рибы, ощутили влажную мягкость, жар и шелковистую гладь, и лишь теперь он твердо понял, убедился в том, что она хочет его. Чанс касался ее неспешно, знакомясь с тончайшими оттенками ее желания, гладя, лаская, и Риба наконец вскрикнула, излившись теплым дождем. Мелкие капельки пота усыпали его кожу, едва Чанс ощутил глубинные ритмы ее наслаждения.

Тело Чанса, натянутое словно тетива, налитое напряжением и желанием, блестело над ней в лунном свете отполированным драгоценным камнем.

Риба открыла глаза, ошеломленная ощущениями, охватившими ее.

– Тигриный Бог, – потрясенно прошептала она, лихорадочно скользя ладонями по упруго-твердому мужскому телу, стараясь коснуться каждого дюйма кожи.

Он что-то простонал и накрыл ее своим телом, пропуская ее волосы сквозь пальцы, как горячий шелк. Перед глазами Рибы стоял сверкающий Тигриный Бог, наслаждение усиливалось, разливалось с каждым его движением, пока она, вскрикнув, не обмякла в его руках. Куда девалась его неизменная сдержанность? Он разделил с Рибой ослепительный экстаз и, забыв обо всем, унесся в безбрежное небо, найдя там освобождение и утолив ее голод.

Они долго лежали, не размыкая объятий, пока дыхание снова не успокоилось. Чанс снова и снова нежно, без конца целовал Рибу, словно стремился запомнить губами ее лицо. Она удовлетворенно вздохнула. Чанс, обняв Рибу, прижал к себе и перекатился на бок, ухитрившись при этом не отстраниться.

– Знай я, что это может произойти, – пробормотал он, прикусывая мочку ее уха, – принес бы подстилку под спальный мешок. Страшно подумать, что твое прелестное тело все покрыто синяками.

– Я и не заметила, – покачала головой Риба, стараясь сильнее прижаться к теплому телу, снова слиться с ним воедино.

Чанс, улыбнувшись, осторожно обвел ее ухо кончиком языка.

– Скажешь мне, когда начнешь замерзать.

– И что ты тогда сделаешь? – лениво осведомилась она, разглаживая ладонью густую поросль волос на его груди.

– Снова одену тебя.

– Лучше уж немного померзнуть, – убежденно объявила Риба, уверенная в том, что она дала Чансу такое же наслаждение, как и он ей. Для нее это стало совершенно новым чувством, словно она только что побывала в неведомой сказочной стране.

Безмолвный смех сотрясал грудь Чанса.

– Тогда позволю тебе одеть меня, – предложил он.

Риба состроила гримаску.

– Но ты мне больше нравишься без одежды.

– Как и ты мне, – объявил он и потерся всем телом о ее тело. Неожиданно-чувственная ласка заставила ее задохнуться. – В жизни еще мне не приходилось касаться столь прекрасного создания, chaton.

Она с нескрываемым наслаждением отдалась его объятиям. Ее губы приоткрылись под его губами; языки сплелись в чувственном танце, ненасытно лаская друг друга. И когда поцелуй наконец кончился, Риба свернулась калачиком у его плеча, вбирая живое тепло. Некоторое время оба лежали спокойно, неподвижно, и лишь ладонь Чанса гладила изящные изгибы ее тела. Ветер прошумел в чапарале на склоне холма. Трава гнулась и трепетала в лунном свете.

– Тебе холодно, – сказал Чанс, чувствуя, как ее кожа покрывается мурашками под прохладным ветерком.

Риба не ответила, не желая вырываться из кольца его рук, пробуждаться от ослепительных грез, наполнявших сердце. Грез, погрузивших ее в наслаждение, такое жгучее, что она смогла лишь тихо вскрикнуть и прижаться к нему.

Чанс, припавший к ее губам долгим нежным поцелуем, наконец слегка отстранился и собрал ее одежду.

– Нет, – покачал он головой, когда Риба потянулась к джинсам, – позволь мне.

Бордовое кружево ее белья выглядело сейчас почти черным. Он пригладил топорщившиеся складки, едва прикоснувшись губами, поцеловал в ямку пупка, а потом, натянув джинсы ей на ноги, застегнул молнию. Потом поднял блузку, и крошечные граненые пуговки, переливаясь, заблестели. Он осторожно продел ее руки в рукава и начал застегивать блузку снизу доверху. Дойдя до груди Рибы, он остановился, нагнулся, стал ласкать каждый холмик зубами и языком, прошептав еще одну непонятную певучую фразу, и лишь через несколько минут выпрямился с очевидной неохотой.

– Теплее? – спросил он тихо, погладив ее щеку костяшками пальцев.

– Да, – ответила она слегка дрожащим голосом, – но не уверена, что это из-за одежды.

На темном лице блеснули в улыбке ослепительные зубы. Отступив на шаг, он уже хотел собрать свою одежду. Но Риба оказалась проворнее. Она молниеносно схватила все, что смогла заметить, и встала перед ним на колени, прижимая к себе его одежду. Чанс вопросительно взглянул на нее.

– Я думала, ты собирался позволить мне одеть себя.

– Гораздо интереснее меня раздевать, – лениво протянул Чанс.

– Я это запомню, – серьезно пообещала Риба, наугад вытаскивая из охапки рубаху Чанса. Отложив остальное, она поднялась, продела его руки в рукава и, стоя совсем близко, погладила его грудь под складками мягкой ткани, наслаждаясь прикосновением жестких волос, ощущением бугрящихся под гладкой кожей мышц. Наконец она начала застегивать сорочку, привстав на цыпочки и целуя его, когда последняя пуговка скользнула в петлю.

Его руки сомкнулись вокруг нее, стиснули, с силой сжали. Когда пальцы чуть ослабли, Риба выскользнула из его объятий, снова встала на колени перед Чансом, поколебалась и разжала пальцы.

– Нет… еще нет, – прошептала она, проводя ладонью по сильной колонне его ноги, чувствуя, как напрягаются и вновь расслабляются мышцы Чанса, перекатываясь под кожей, загоревшей дотемна под солнцем пустынь и джунглей всего мира. Вставать, почему-то совсем не хотелось, и Риба обхватила обеими руками мускулистую икру, еле заметно улыбаясь, закрыла глаза, передвинула руку чуть выше, к напряженному мощному бедру, и, словно притягиваемая магнитом, прижалась к нему щекой. Под загрубевшей обветренной кожей таилось животворное тепло.

Снова пронесся порыв ветра, раздувая ее волосы, так, что шелковистые пряди обвились вокруг его ног, лаская их, словно прохладное пламя. Риба опять потерлась щекой о его бедро, проводя пальцами по контурам и изгибам, безразличная ко всему на свете, кроме необыкновенных, удивительных ощущений, кроме этого великолепного, мощного мужчины, ее Тигриного Бога. И внезапно Рибу одним рывком подняли на ноги, и шершавые жесткие пальцы почти впились в плечи.

– Что случилось? – охнула она. – Разве тебе не нравится…

Слова замерли в горле, как только она встретилась со взглядом горящих глаз Чанса. Его губы сомкнулись на ее губах с требовательной силой, час назад испугавшей бы ее, но теперь лишь пославшей по телу огненные стрелы. Она зарылась руками в копну темных волос и начала целовать его, сжигаемая тем же безумным желанием, которое переняла от него. Его руки взметнулись над Рибой, сбрасывая одежду, которую он так тщательно натянул на нее всего несколько минут назад.