Нефритовый остров - Лоуэлл Элизабет. Страница 22

– Пентхаус арендован консорциумом «Тан».

– Да, я знаю.

– Пройдите в отель через южный вход. Я проверю, нет ли насекомых.

– Звучит неплохо. Позвони мне завтра, хорошо? Встретимся за ленчем.

– Иди ты к…

– Неплохая мысль.

– Лайэн знала о нефритовом костюме до того, как его выставили на всеобщее обозрение?

– Нет.

– Ты уверен?

– Процентов на девяносто пять.

– Можешь мне что-нибудь сообщить для Дяди Сэма?

– Нет.

– Черт! Мы сможем поговорить в отеле?

– Спасибо, но в этом нет никакой необходимости. Лучше завтра.

– Терпеть не могу ждать. Особенно сейчас, когда у тебя мой револьвер.

– Достань себе другой. Размер тот же.

– Кажется, я сам тебя пошлю к…

Мрачно улыбнувшись, Кайл положил трубку.

Глава 8

Лайэн не обернулась, когда Кайл подошел к ней. Наоборот, пододвинулась еще ближе к ярким прямоугольникам, из которых, казалось, исходила жизнь и энергия. Эти необыкновенные картины, без сомнения, привлекли бы ее в любой день и в любое время суток, но сейчас они оказались особенно кстати. Ей необходимы были поддержка и силы, чтобы преодолеть страх, возникавший каждый раз, когда она думала о сокровищах «Нефритового императора», похоронных костюмах и о так и не принявшем ее до конца дедушке Вэне Чжитане.

Кайл внимательно всматривался в ее лицо.

– Если хотите, мы можем послать этот прием у Танов куда-нибудь подальше. Можем чего-нибудь выпить, полюбоваться творениями Сьюзы, поболтать. Например, об экстравагантных нарядах.

Лайэн вздрогнула как ужаленная. Ответила, не поднимая глаз:

– Дайте еще минутку. Я всегда считала, что мне больше нравятся скульптуры. Ну, знаете, атласный нефрит на фоне белоснежной кожи, тысячелетия человеческой истории, и все такое. Но эти картины…

Голос ее словно угас.

Кайл прошел к входной двери, проверил показания на панели системы безопасности. Успокоительные ряды нулей, никаких мигающих лампочек. Собственно говоря, он этого и ожидал. Просто хотелось убедиться. В Калининграде он в очередной раз понял, что сюрпризы далеко не всегда бывают приятными. Гораздо лучше жить спокойной и безопасной жизнью, чем умереть авантюристом.

– Вы не хотите поговорить о «Нефритовом императоре»? – спросил он Лайэн.

Она еще несколько секунд не отрываясь смотрела на полотно, изображавшее бурю. Казалось, картина сейчас взорвется.

– У вас замечательная мать.

Вот как… значит, разговор о «Нефритовом императоре» не состоится. Кайл мысленно пожал плечами. Впереди вся ночь, масса времени, чтобы разговорить Лайэн.

– Это верно. Она действительно замечательная женщина. Сьюза единственная во всем мире может заставить Донована сделать то, чего он не хочет.

– Если она хотя бы наполовину обладает той энергией, которая так и бьет из этих картин, то ей действительно невозможно противостоять.

– Вдвойне.

– Что вдвойне?

– Энергии у нее вдвое больше. Она нас всех за пояс заткнет.

– Всех шестерых? Сомневаюсь.

– Семерых, включая отца.

Лайэн снова уставилась на картины.

– Ну нет. – Он повлек гостью к двери. – Не начинайте все сначала, иначе вы рискуете огорчить Вэнь Чжитана. Кстати, почему Таны используют именно этот порядок в своих именах? Совсем не по-китайски. Так принято на Западе.

– Вы имеете в виду, что имя ставится перед фамилией?

– Да.

Вслед за ней Кайл вышел в холл. Снова включил систему безопасности.

– Отец Вэня завещал, чтобы в будущем его ветвь клана Танов обратила свои взгляды на восток – к Америке, Золотой горе, – объяснила Лайэн. – Он хотел, чтобы потомки изучали английский язык, использовали принятый на Западе порядок имен и даже называли своих дочерей именами, а не номерами по порядку рождения – Первая, Вторая, Третья и так далее.

– Да он настоящий радикал.

– Нет, прагматик! После революции Танов практически отстранили от системы власти континентального Китая.

Они подошли к лифту. Кайл нажал кнопки на панели справа. Дверь лифта тут же открылась.

– Что, не так себя повели?

– И это тоже. Вообще же Таны всегда вели несколько иной образ жизни, чем предписывалось любым правительством. Если только сами не входили в правительство.

– Военачальники и феодальные вожди кланов?

– Это еще мягко сказано. Императоры, вероятно, называли Танов бандитами, разбойниками, людьми вне закона. Во времена династии Мин, когда Таны настолько разбогатели, что могли торговать человеческими жизнями, как мешками риса, их имя стало известно всей стране. Китайцы очень ценят могущество, гораздо выше, чем просто богатство.

Двери лифта открылись. Молодые люди вышли. Снова вдохнули запахи холодного бетона и теплых машинных моторов. Несмотря на яркое освещение, кое-где по углам затаились черные тени.

Кайл окинул гараж быстрым взглядом. Никого. Открыл дверцу машины, пропуская Лайэн.

– Итак, если я правильно понял, Таны разбогатели на торговле с иностранцами?

– На торговле, а еще на собирании податей, иногда с разрешения императоров, иногда без него, и еще на разграблении могил, на азартных играх… Но больше всего на том, что китайцы называют «гуанси».

– Связи…

– Это английское слово передает лишь малую часть того, что имеется в виду в действительности. «Гуанси» означает сложную паутину, в которую входят взаимосвязанные предприятия, братья, кузены, дядья и отцы, все ветви одной семьи, от богатейших аристократов до беднейших крестьян, удобряющих рисовые поля навозом.

Кайл захлопнул дверцу, обошел вокруг машины, сел за руль.

– В каждой семье есть бедные родственники. – Он включил зажигание и повел машину к выходу. – Итак, начало состоянию семьи Тан положили незаконные операции?

– Да, так можно сказать. Таны делают деньги уже в течение нескольких столетий. Вряд ли все их действия подпадали под законы того или иного времени. С другой стороны, «законность» и «незаконность» в Китае часто зависят от точки зрения.

– А за деньги можно купить любую точку зрения. Так? Лайэн пожала плечами:

– Разумеется. Как и здесь. Вот почему крупные корпорации делают богатые вклады в политику. В результате победу на выборах одерживает какое-нибудь новое лицо, меняются или переделываются отдельные законы, открываются новые возможности, новые источники обогащения…

– …или возрождаются старые, давно известные, типа азартных игр, проституции, наркотиков – всего того, что объявлено вне закона и что привлекает стольких людей, – закончил Кайл.

Лайэн кинула на своего спутника быстрый взгляд. В мелькании огней ночного города и дождевых капель лицо его казалось непроницаемым.

– Не надо думать о Танах как о какой-то китайской мафии, – сухо произнесла женщина.

Он искоса взглянул на нее:

– Вас это задевает?

– Еще бы! Посмотрите, что пишут гонконгские газеты!

– Я их не читаю.

– А я читаю. Похоже, для новой власти в Гонконге фамилия Тан является чуть ли не синонимом слова «гангстер». Можно подумать, в компании Сан сплошные святоши, у которых ни одной грязной мысли в голове…

– А когда они испускают газы, от них пахнет розами, – поддержал Кайл:

Лайэн издала какой-то нечленораздельный звук, потом не выдержала и рассмеялась.

– В общем, вы меня поняли.

– Значит, мы говорим о «Санко»?

– Да.

– Если верить моему отцу и Арчеру, в лице «Санко» на международном рынке появился серьезный конкурент.

– Только потому, что с этого рынка систематически оттесняют Танов. Причем с благословения как новых гонконгских властей, так и правителей Китайской Народной Республики.

– Не стоит принимать происходящее так близко к сердцу, дорогая. Это же бизнес, ничего личного.

– Ничего личного? Когда я вижу великолепную и до боли знакомую вещь из нефрита с названием компании «Санко» на табличке вместо… – Лайэн осеклась. Она не собиралась упоминать о клинке периода неолита. Это могло привести к вопросам о нефритовом костюме, при одной мысли о котором внутри у нее все, казалось, сжималось в тугой комок. Она должна была собраться с мыслями, взять себя в руки перед встречей с семьей. – Когда проигрываешь, всегда принимаешь это близко к сердцу, – неловко заключила она. – И вообще некоторые вещи воспринимаешь острее, чем другие.