Неукрощенная - Лоуэлл Элизабет. Страница 22

Глаза Мэг расширились. Она задумалась, оценивая, сказал ли он правду или солгал, проверяя его так же тщательно, как и он сам взвешивал каждый свой поступок.

– Ты имеешь на это право, – согласилась она через некоторое время. – Ты должен узнать меня лучше. Тогда ты поймешь, что можешь доверить мне свою честь.

Доминик издал неопределенный звук и снова дотронулся до губ Мэг. Новые ощущения вспыхнули в девушке, и это смущало ее. Она и не подозревала, что ее тело пронизано скрытыми огненными нитями.

– Ты такая нежная, – сказал Доминик низким голосом.

– А ты – нет.

Доминик приподнял левую бровь и скорчил забавную гримасу, как бы соглашаясь со сказанным. В этот момент по крайней мере одна часть его тела была отнюдь не мягкой и нежной. Близость непокорной жены оказала на него сильное воздействие.

– Твои руки, – принялась объяснять Мэг, не понимая его унылого ребячества, – они огрубели на войне. Я чувствую себя рядом с тобой так, как будто мы из разных миров.

– Эта мысль приходила мне в голову, – слегка улыбнувшись, произнес Доминик.

Мэг посмотрела в серые глаза мужа, которые горели огнем, присущим только мужчинам. Они были, как глубокие озера, и она не хотела глубже вникать в его мысли, чтобы не увидеть за этим холодного расчета. К своему облегчению, она поняла, что чувствует себя спокойно; думая о том, что ее ожидает в брачную ночь, она не предполагала, что Доминик будет ласков с ней, хотя сама она была, как неприрученный сокол, недавно посаженный в клетку.

– Ты по-прежнему боишься меня? – спросил Доминик.

– Да, – прошептала она.

– Ты должна привыкать к своему новому положению, – заметил он. – Могу ли я держать тебя с повязкой на глазах в темной клетке так, чтобы ты ничего не ощущала и не воспринимала, кроме моего голоса, моих прикосновений и моего дыхания?

Когда Мэг собралась ответить, Доминик нежно погладил ее губы и с такой же нежностью посмотрел на нее.

– Нет. – Он сам ответил на свой вопрос. – Я бы не допустил, чтобы даже самая прекрасная повязка из нежнейшего шелка скрывала красоту твоих глаз.

Доминик прикоснулся к ее шее, и это заставило Мэг испуганно вскрикнуть.

– Я не принесу тебе вреда, – успокаивающе заговорил он. – Подобно моему соколу, ты слишком прекрасна и хрупка и в то же время отважна, чтобы я решился навредить тебе неосторожным движением. Закрой свои Глендруидовы глаза и просто отдайся ощущениям. Позволь мне прикасаться к тебе, пока ты не перестанешь бояться моей руки.

Доминик говорил и в то же время продолжал свои ласки, которые одновременно успокаивали и смущали Мэг.

Глаза ее медленно закрылись, что лишало ее возможности рассматривать проницательным женским взглядом мужскую душу. В течение долгого времени слышно было только потрескивание горящих дров в камине и слабое дыхание Мэг. Никогда прежде она не испытывала таких ощущений, какие вызывали в ней ласки Доминика.

– Это – как солнечный свет, – наконец прошептала Мэг, вспоминая тепло солнечных лучей.

– Что «это»?

– Твои прикосновения.

Доминик улыбнулся, и его улыбка была далеко не такой нежной, как его пальцы, но глаза Мэг были закрыты, и она не смогла уловить разницу.

– Этому есть только одно объяснение, – сказал он. – Твоя кожа такая же нежная, как лепесток самой прекрасной розы, которую я когда-либо видел. Ее нельзя трогать по-другому.

Улыбка заиграла на губах Мэг. Пальцы Доминика заскользили вниз от ямочки на шее до сверкающего ожерелья, лежавшего на груди. Мэг порывисто вздохнула.

– Тихо, мой соколенок, – промолвил Доминик низким голосом. – Скоро ты доверишь себя моим рукам.

– Даже твоей силы оказалось бы недостаточно, если бы я обрушила весь свой вес на твое запястье.

Доминик засмеялся и приподнял Мэг одной рукой. Она с удивлением открыла глаза.

– Могу я попросить тебя закрыть глаза? – мягко произнес Доминик. – Закрой глаза и почувствуй себя, как только что пойманный сокол.

Доминик провел пальцами по векам Мэг, закрывая ее глаза.

Неожиданные ощущения заставили Мэг затаить дыхание. Когда она пришла в себя, Доминик сидел в кресле, принадлежавшем когда-то дедушке лорда Джона, а она оказалась на коленях у мужа, и ноги ее были перекинуты через ручку кресла. Она упрямо зашевелилась, только для того, чтобы руки мужа ее удержали.

– Ты – пойманный сокол, ты помнишь? – спросил он. – Вот так мы и будем изучать друг друга.

Постепенно напряжение Мэг исчезало. Доминик распустил ее волосы, и они заструились каскадом.

Мэг издала неопределенный звук, робкий смешок или трепетный вздох, или то и другое вместе. Тихая близость и неожиданные ласки удивили ее. За те минуты, которые Доминик провел в ее комнате, он доставил ей больше удовольствия, чем она ожидала от всей брачной жизни.

Однако Мэг обнаружила, что хочет большего. Так же как когда-то она испытывала страдания от его безжалостной сдержанности, так теперь она ощущала внутри себя кипение и какой-то голодный огонь. Она никогда и не подозревала, что такие чувства могут бушевать внутри нее. Словно смотришься в зеркало и видишь незнакомца, пугающего и притягивающего одновременно.

Не сознавая того, Мэг зарылась поглубже в объятия Доминика. Податливость ее тела наполняла Доминика холодной радостью и горячей неутоленной жаждой. Он волновался, трепетал и возбуждался все больше с каждой секундой.

Мэг улыбалась, как будто бы с закрытыми глазами могла видеть, как пробуждаются его чувства.

– Ты подглядываешь? – проговорил Доминик хрипло.

– Нет, но очень хотела бы.

«Помедленнее, – предупреждал он себя. – Я не могу взять ее, пока у меня нет доказательств, и не имеет значения, что она упорно отрицает свое сожительство с моим врагом».

Но было бы действительно приятно лежать обнаженным рядом с ней и чувствовать ее прикосновения.

Мысли о белых, тонких руках Мэг, которые гладят его, заставили его почти застонать.

– Ты смеешься? – поинтересовалась она.

– Нет. Смеялся бы я над диким соколом, парящим в небесах?

Восторг, который прозвучал в голосе Доминика, очаровал Мэг. Она улыбнулась и прислонилась к его груди. Тепло его тела заворожило ее. Не зная, почему она это делает, Мэг подчинилась человеку, который расчетливо околдовал ее своей нежностью и очаровал своим восхищением.

– Ты как-то по-особенному похож на солнце, – промурлыкала Мэг.

Доминик смотрел на длинные золотистые ресницы Мэг, ее кремовую кожу и приоткрытые губы. Девочка оказалась полна зрелой чувственности, и это было так же неожиданно, как неистовый голод, который она вызывала в нем самом. Желание росло в нем и угрожало опрокинуть все его холодные расчеты и умные планы.

Доминик безжалостно, но безуспешно боролся со своей страстью.

– Ну, и чем же я похож на солнце? – спросил он после того, как смог овладеть своим голосом.

– Теплом, мой господин. Ты похож на огонь.

– Я обжигаю тебя?

– Это не больно. Ты согреваешь меня, как солнечные лучи после долгой зимы согревают землю.

– Тогда прижмись ко мне сильнее, соколенок. Прислони головку к моей груди. Изучи меня, мою кожу и запахи.

После некоторого колебания, под мягким давлением его руки Мэг нагнула голову. В молчании она потерлась щекой о его грудь. Ткань не могла скрыть рельефа его мышц. Когда Мэг поняла это, в ней все затрепетало.

– Тебе холодно, – сказал Доминик, – позволь, я согрею тебя.

Бушующая в нем страсть сделала его голос низким, почти грубым. Он испугался, что это может отпугнуть Мэг. Он не хотел этого. Особенно сейчас, когда ее тело наконец расслабилось под ласками мужчины, от которого она ожидала только страдания.

Доминик прикоснулся губами к губам Мэг. Она открыла было глаза, но он тут же прикрыл их быстрыми поцелуями. Видеть она не могла, поэтому пришлось изучать его лицо губами.

– Какое приятное ощущение, – прошептал Доминик. – Как теплый дождь.

– Гвин говорит, что вода – стихия нашего рода. А меня называют дриадой, душой дерева. Род Глендруидов – древний род языческих жрецов.